К 80-летию ИОСИФА БРОДСКОГО

Алексей Конасов

«Семь лет спустя» или «Шесть лет спустя»?

В 1968 году Бродский пишет стихотворение «Так долго вместе прожили, что вновь / второе января пришлось на вторник…». Дата написания не указана. Бесспорно, это автобиографическое стихотворение. Написано оно во время глубоких душевных переживаний. 8 октября 1967 года М. Басманова родила его сына. Марина в письме из роддома Л. Сергеевой пишет: «Глаза у него темно-серые, вид очень умный и сердитый, а главное — он-таки рыжий, что, по-видимому, привело Жозефа в состояние дикого восторга…<…> и, говорят, он сияет на весь Ленинград…»^[1] Через два месяца они расстались. Иосифа от сына отстранили и даже от его имени отказались — Андрей Осипович Басманов. Его друг В. Уфлянд писал: «Иосиф страдал жутко! Он приходил сюда и плакал».

На Новый, 1968-й, год Бродский уехал в Вильнюс. З. Капусцинская вспоминает: «…он прислал мне драматическое письмо, написанное на вокзале в Вильнюсе. <…> он пишет, что ему негде было провести эту новогоднюю ночь».^[2]

Из Вильнюса в Палангу. Письмо И. Н. Медведевой: «Дорогая Ирина Николаевна, пишу Вам из местечка Паланга. Я приехал в целях психического расслабления, что оказалось невозможно.<…> Понял, что на земле мне места нет, что я сам с собой разучился справляться, Бог даст, все обойдется, не оставит же он меня, в самом деле. Иначе желтый дом, да и только. Все это длится уже не день, не два. По возвращении домой не знаю куда деваться».^[3]

Дневниковая запись Бродского: «7 янв. 1968 г. в номере 50 отеля „Паюрис“, где мне, автору, лучше бы не писать стихи, а застрелиться, потому что вряд ли я найду когда-нибудь более подходящее место».^[4]

Возможно, и задумано стихотворение было в эти дни. Этим стихотворением поэт подводит некоторый итог своей жизни от встречи до расставания с любимой. Оно названо «Семь лет спустя», написано в 1968-м. Поэт еще помнит год первой встречи — 1961-й.

К сожалению, в дальнейшем с названием этого стихотворения произошла путаница.

Рада Аллой в своей книге «Веселый спутник»^[5] утверждает: «Поскольку все стихи Бродского, начиная с 1962 года, я получала только от него самого и тщательно, соблюдая все особенности оригинала, их перепечатывала, то здесь не может идти речи об ошибке памяти: в моем собрании стихотворение „Так долго вместе прожили…“ носит название „Семь лет спустя“». И не только у нее.

При первой публикации в сборнике «Остановка в пустыне»^[6] в 1970 году стихотворение опубликовано под заглавием «Семь лет спустя».

Р. Аллой продолжает: «Наверное, потом кто-то из читателей-крохоборов заглянул в „вечный календарь“ и доложил, что 2 января приходилось на вторник в 1962-м и 1968 годах, то есть с интервалом в шесть лет».^[7]

Таким «крохобором» оказался Владимир Марамзин при составлении собрания сочинений Бродского перед его отъездом в 1972 году, когда они вместе с поэтом редактировали собранное. Марамзин: «На наш вопрос автор сказал, что это стихотворение легко датировать, если посмотреть по календарю, когда второе января было во вторник. Такие годы — 1962 и 1968».^[8] Бродский согласился и поменял название стихотворения «Семь лет спустя» на «Шесть лет спустя». Таким образом, ради календарной истины он отступил от фактической, вероятно, в результате предотъездной суеты. Иначе, наверное, он бы ответил Марамзину, как когда-то своему другу Гарику Гинзбургу-Воскову. В стихотворении И. Бродского «В письме на Юг», посвященном Г. Гинзбургу-Воскову, есть строка: «Пробегай, пробегай, ты любовник, и здесь тебя ждут». Г. Гинзбург-Восков вспоминал: «Когда Иосиф дал мне этот стих осенью 1961 года, я его спросил: „Отчего это я любовник и кто меня ждет?“ Он ответил: „Дурак! Это литература“».^[9]

В сборнике «Новые стансы к Августе» (1983) Бродский заменил «семь» на «шесть». В московский прижизненный сборник «Часть речи» (1990) стихо­творение попало с прежним заголовком. В ардисовском издании 2000 года восстановлено «семь». Теперь оно публикуется под названием «Шесть лет спустя».

Но если Марамзин убедил автора исправить хронологическую неточность в названии, то в третьем томе своего собрания (С. 263) он выражает уже и свои сомнения: «Стихотворение написано в 1968 году,<…> строго говоря, шесть лет спустя, но, вероятно, знакомство с М. Б.<…> было не второго января: а раньше, стихотворение же могло быть написано тоже не в январе, а позже».^[10]

Однако, бродсковеды решили, раз Бродский сам написал «второе января пришлось на вторник…» и согласился на «шесть лет спустя», то они определили и время знакомства Бродского с М. Б.: 1968 – 6 = 1962. И В. Полухина в книге «Иосиф Бродский. Жизнь, труды, эпоха»^[11], и Л. Лосев в книге «Иосиф Бродский. Опыт литературной биографии»^[12] пишут, что Марина и Иосиф познакомились на вечеринке у студента консерватории Бориса Тищенко 2 января 1962 года. И это стало каноном. Да, они независимо друг от друга были знакомы с Тищенко. Бродский знал его с 1959 года, и могли встретиться у него, но когда?

Почему-то исследователи биографии Бродского не обратили внимания на более раннее стихотворение «Речь о пролитом молоке», законченное 14 января 1967 года. Стихотворение опять же автобиографическое. В стихотворении 320 строк, закончено в январе, но писалось-то в конце 1966 года. И там есть строфа, говорящая о знакомстве с М. Б.:

Зная мой статус, моя невеста

пятый год за меня ни с места;

и где она нынче, мне неизвестно:

правды сам черт из нее не выбьет.

1966 – 5 = 1961.

Первое сомнение о времени знакомства Бродского с М. Б. у меня появилось, когда в «Звезде» я прочитал статью его приятеля Сергея Шульца (1934—2004). Геолог, поэт, в будущем профессор, доктор геолого-минералогических наук, историк, уверяет, что знакомство произошло в 1961 году: «Первый раз я увидел Иосифа в феврале 1961-го во ВНИГРИ на поэтическом вечере. <…> 24 мая 1961 г. я был приглашен к Иосифу на день рождения. До этого он уже несколько раз побывал у меня в Максимилиановском переулке<…>. Оказалось, что он знаком с моей соседкой, живущей на этаж ниже нас, — Людой Штерн<…>.

Летом он вернулся из Якутска. В начале августа с Бродским гуляли в Павловске. А 13 или 20 августа вместе с Иосифом и Димой Бобышевым поехали в Царское Село.

Конец 1961-го был временем кардинальных перемен в нашей жизни — как моей, так и Иосифа. В январе было решено отпраздновать мою свадьбу с Ларисой Козловой<…> в однокомнатной квартире Наташи Шульц на Литейном пр. в доме № 42 14 января 1962 года. Иосиф пришел на свадьбу одним из первых. С ним была Марина Басманова, с которой Иосиф познакомил меня за два месяца до этого».^[13] Бродский подарил большой диск Вивальди, на конверте которого написал: «К С. Шульцу. Свадебные стихи» («Благословенный перелом…»). День свадьбы — весьма памятное событие для жениха, и, по-моему, не стоит сомневаться в изложенном…

Переписка Бродского закрыта в архиве, других опубликованных источников на эту тему мне пока не попадалось. Итак, Бродский в 1966-м, 1968-м, 1970 годах, С. Шульц и в какой-то мере В. Марамзин считают, что знакомство с Мариной произошло в 1961 году и не 2 января.

В августе 2016 года я обратился к Валентине Платоновне Полухиной, послав ей свои соображения. Она ответила: «Спасибо за подробное письмо. Увы, ни на один из Ваших вопросов у меня нет ответа. Все даты для „Хронологии“ я проверяла по архивам, мне доступным, и по тем данным, что были у Гордина и в 4-томнике самиздата Марамзина. Уточнить дату знакомства М. Б. с Иосифом может только сама Марина». И еще добавила: «…что касается дат написания стихов, то их не помнил и сам Иосиф и еще много лет будущим исследователям Бродского предстоит их уточнять».

Нас с Мариной Павловной Басмановой познакомила Виктория Александровна Швейцер, которая, будучи у нас с женой в гостях 19 июля 2007 года проездом из Коктебеля в Москву, попросила разрешения пригласить Марину, с которой она была хорошо знакома. М. П. пришла, я тут же схватился за фотоаппарат, но был сразу же остановлен. С тех пор она нерегулярно, но несколько раз в год бывает у нас дома, беседует по телефону. В основном разговоры они с моей женой Мариной Витальевной (М. В.) ведут высоколитературные. М. В. часто после этих бесед мне говорит: «Марина — единственный оставшийся человек, с кем можно поговорить о книгах». Мне доставались в основном 15-минутные проводы М. П. домой, как правило, после 12 ночи, по каналу Грибоедова от Сенной площади до улицы Глинки.

Одна из основных тем моих разговоров — время знакомства с Бродским. Помню, при первой нашей встрече М. П. была очень категорична: «Ну кто лучше меня это знает? Почему надо серьезно принимать „второе января пришлось на вторник“?» И в следующий раз, как истинный знаток и ценитель поэзии, убедительно: «Это же стихотворение. Там есть и строки: „И тридцать дней над морем, языкат, / грозил пожаром Турции закат“. Нигде за границей мы не были. Это поэзия. Может быть, это воспоминания о Крыме, Черном море».

С самого начала М. П. утверждала, что познакомились они летом. Однажды она вспомнила: «Помню, что у меня был жакет ворсистый, голубого цвета. Когда я пошла к Борису (Тищенко. — А. К.), то вставила в петлицу василек такого же цвета, он сливался с жакетом. Значит, это был июль-август. Там и познакомилась с Иосифом.<…> И уже через две недели он предлагал: „Давай поженимся“». Вероятно, с М. П. — художником, женщиной — надо согласиться: этих деталей она не могла забыть, и встреча состоялась летом. И как-то подразумевалось, что в 1961 году. И все сходилось: и «Семь лет спустя», и свадьба Шульца, и первое, адресованное М. Б. стихотворение «Я обнял эти плечи и взглянул…» (общепринято — февраль 1962 года).

Однако при подготовке книги Л. Лосева в издательстве «Вита Нова» в 2010 году по просьбе редакции, проверив «Хронологию», М. П. исправила время знакомства с Иосифом на квартире Тищенко с 2 января на лето, но 1962 года!^[14]

Конечно, любители поэзии Бродского остались в недоумении: а как же стихотворение «Я обнял эти плечи и взглянул…» (2 февраля), первое, посвященное М. Б. «Ни тоски, ни любви, ни печали…», датированное 4 июня 1962-го? Вероятно, для редакции авторитет М. П. был выше: ну кто лучше нее это может знать!

И тогда начались наши разборки: я свои возражения — она свои аргументы. С М. П. надо быть очень осторожным при разговоре на биографические темы. Задав любопытный или уточняющий вопрос, тут же часто в ответ получаешь: «А зачем вам это надо?» или «А вы что, записываете?» И разговор прекращается. Поскольку М. П. нерегулярно приходит к нам в гости, зимой вообще редко выходит из дома, а по телефону обычно говорит: «Вы опять меня пытать будете?» — поиск истины занял весьма длительный период.

Да, я согласен, что встретились летом. А вот в каком году — вопрос, можно и забыть, ведь беседы наши начались спустя полвека.

Прежде всего я приводил довод, что первое, адресованное М. Б. «Я обнял эти плечи и взглянул…» во всех изданиях приводится с конкретной датой «2 февраля 1962 года», то есть ни о какой летней встрече в 1962-м не могло быть и речи. М. П. не соглашалась с датировкой, уверяя, что дата могла быть неточной. Позже воистину я узнал и рассказал ей, что в рукописи сборника «Зимняя почта», находившейся в издательстве «Советский писатель» и сохранившейся в архиве редактора К. М. Успенской, стоит дата «2 ноября 1962 года». Судя по рукописи в собрании Марамзина, стояла дата «2. II. 62», а римские единицы означали одиннадцатый месяц. М. П. тут же радостно: «Вот я вам все время говорила, что встретились летом. А стихотворение написано осенью, после нашей поездки в Таллин. Там мы были в конце октября». И попросила ксерокс статьи как доказательство своей правоты.

Позднее, в мае 2015 года, на выставке из архива РНБ был представлен рукописный лист этого стихотворения, на котором Бродский чернилами поставил дату «2. XI. 62» и приписал: «Все эти стихи можно назвать „иносказание о болезни“».

В последующем, когда удавалось, мне приходилось приводить М. П. новые найденные факты относительно года знакомства. Она их выслушивала, но порой и прерывала: «Опять вы за свое. Ну сколько можно?!»

Так, на мои слова о свадьбе Шульца она в ответ: «Но я же не сошла еще с ума. Сергей Шульц жил в доме Штерн, мы были у него в Максимилиановском переулке. Была ли это свадьба? Когда? На свадьбе всегда много народа, он мог и не запомнить». Да, они бывали дома у Шульца, но то, что свадьба была на Литейном, она, видимо, забыла. И это вполне естественно — попробуйте вспомнить о чужой свадьбе через пятьдесят лет.

Однажды убежденно: «Мы не могли встретиться с Иосифом в шестьдесят первом году. Я была осенью в Средней Азии с подругой примерно две недели. Посетили Ташкент, Бухару, Самарканд, а Иосиф в это время был у Шахматова в Самарканде. Мы потом еще говорили, что могли бы там и встретиться. Познакомились летом шестьдесят второго у Бориса Тищенко. Правда, Иосифа мне как-то до этого издали показали, по-моему, в Доме кино. Помню, во второй раз, на каком-то вечере поэзии летом, он был в пиджаке с протертыми, заштопанными локтями. Он мне не понравился». На мое утверждение, что Бродский был в Самарканде в 1960-м, она в одну из последующих встреч в 2015 году сказала: «Я не помню, в каком году мы ездили в Азию».

Как-то я ей напомнил про васильки и первое, посвященное ей стихо­творение «Ни тоски, ни любви, ни печали…», законченное 4 июня 1962 года. На слова, что васильки у нас обычно бывают в конце июля — начале августа, а значит, знакомство произошло летом 1961-го, М. П. ответила: «Вы знаете, прошло столько лет, все очень забывается».

И здесь уместно вспомнить слова Бродского: «Я уже не помню, когда и что со мной произошло. Сбился со счета. Я не знаю точно: произошло нечто, скажем, в 1979 году или в 1969-м? Все это уже настолько позади».

И наконец, вместо того чтобы рыться в литературе, надо было бы просто спросить М. П.: «Если встретились летом, то „вновь второе января пришлось на вторник“ какого года?» Если 1962-го, то в январе 1962-го они еще не были знакомы — тогда 1963-го. Но это уже и не вторник, и «не шесть», и не «семь лет спустя», а пять.

Когда 1 января 2017 года М. П. пришла к нам в гости, я задал ей этот вопрос. Она неожиданно сказала: «Мне это неинтересно».

Почему так долго решался этот простой вопрос? Вот как ответил Соломон Волков в подобной ситуации: «„Почему Волков не спросил Бродского об этом или о том?“<…> „А ты посидел бы на моем месте, я бы на тебя посмотрел“. Всякий раз приходилось взвешивать, что еще можно спросить».^[15]

Кстати, Бродский тоже не любил отказываться от своих убеждений. Его переводчик Алан Майерс сказал: «Мы, например, долго не могли убедить Иосифа, что „Мадам Баттерфляй“ и „Чио-Чио-сан“ — одна и та же опера».^[16]

Можно вспомнить и известный отрывок из «Петербургского романа» (1961), где поэт говорит о своем доме Мурузи:

Меж Пестеля и Маяковской

стоит шестиэтажный дом.

Когда-то юный Мережковский

и Гиппиус прожили в нем

два года этого столетья.

Теперь на третьем этаже

живет герой, и время вертит

свой циферблат в его душе.

Опять видим неполадки с цифрами: дом — пятиэтажный, стоит на Пес­теля, а не «меж», Мережковскому в 1900 году было 35 лет (не очень юный), выехал он из этого дома в 1913 году, то есть прожил в «этом столетье» 13 лет; поэт-герой живет на втором этаже. В восьми строках — пять неточностей. И никто не обращает на это внимания.

Однажды я спросил Марину Павловну: «Если все пишут не так, то чему же верить? Что читать?» Она возбужденно: «Стихи и то, что над ними».

Послав первый вариант статьи В. П. Полухиной, получил от нее ответ: «Спасибо за письмо и за Вашу статью о знакомстве Иосифа с М. Б. Вы убедительно доказываете, что стих-е должно называться „Семь лет спустя“».

Может быть, в поэзии арифметика — не самое главное? И согласиться с Бродским, что знакомство с Мариной произошло в 1961 году, а с Мариной Павловной — летом и, вероятнее всего, в конце июля. И наверное, пора стихотворению впервые «Так долго вместе прожили…» вернуть исходное название «Семь лет спустя».

1. Знамя. 2016. № 7. С. 176.

2. Цит. по: Как работает стихотворение Бродского. Из исслед. славистов на Западе / Ред.-сост. Л. В. Лосев, В. П. Полухина. М., 2002. С. 26.

3. «Ангело-почта» (Семья Томашевских и Иосиф Бродский). ТВ‑фильм. В 2 ч. / Режиссер О. Фокина. Студия «Код-фильм+». 2007. Ч. 2. Остановка в пустыне. 68-я мин.

4. Сергеева Л. Жизнь оказалась длинной. М., 2019. С. 193.

5. Аллой Р. Веселый спутник. Воспоминания об Иосифе Бродском. СПб., 2008, С. 18.

6. Бродский И. А. Остановка в пустыне. Стихотворения и поэмы. Нью-Йорк, 1970.

7. Аллой Р. Указ. соч. С. 18.

8. Бродский И. А. Стихотворения и поэмы. В 2 т. / Вступ. ст., сост., примеч. Л. В. Лосева. СПб., 2011. Т. 1. С. 478.

9. Восков Г. Путешествие с Иосифом Бродским // Звезда. 2011. № 1.

10. Бродский И. Стихотворения и поэмы. С. 478.

11. Полухина В. П. Иосиф Бродский. Жизнь, труды, эпоха. СПб., 2008. С. 59.

12. Лосев Л. Иосиф Бродский. Опыт литературной биографии. М., 2008. С. 72.

13. Шульц С. Иосиф Бродский в 1961—1964 годах // Звезда. 2000. № 5.

14. Лосев Л. Иосиф Бродский. Опыт литературной биографии. СПб., 2010. С. 125.

15. Чайковская И. Нрава он был не лилейного. Беседа об Иосифе Бродском с Соломоном Волковым // Семь искусств. 2013. № 11.

16. Полухина В. Иосиф Бродский глазами современников. Кн. 2. СПб., 2010. С. 457.