К 80-летию ИОСИФА БРОДСКОГО

ВЛАДИМИР ХРШАНОВСКИЙ

Муза одного стихотворения

Памяти Шамили

 

Стихотворение Иосифа Бродского «Остановка в пустыне» — одно из самых известных. Оно дало название циклу, первому авторизованному сборнику, изданному в Нью-Йорке в 1970 году, вошло во многие издания избранного и собрания сочинений. Как и почти всё у Бродского, стихотворение многослойно и метафорично. По ходу его, наблюдая за разрушением Греческой церкви, автор отвлекается на более общие философские и исторические вопросы: сопоставляет просто «храм» и «храм искусства»; размышляет («И от чего мы больше далеки: / от православья или эллинизма? / К чему близки мы? Что там, впереди?»); сетует («Одно, / должно быть, дело нацию крестить, / а крест нести — уже совсем другое»). Некоторые исследователи помимо сказанного прямо и лежащего на поверхности находят в нем скрытую глубинную оппозицию «греческое — татарское». В примечании Льва Лосева к стихотворению «Остановка в пустыне» в Большой серии «Библиотеки поэта» читаем: «Во второй строфе упоминание (биографически точное) визитов к татарской семье чревато историософским пессимизмом, оппозиция греческое-татарское подчеркнута параллельным расположением прилагательных в 5 и 6 строках».[1]

Поводом для оговорки-уточнения «биографически точное» послужило упоминание во второй строфе «татарского семейства»: «Была весна, и я как раз тогда / ходил в одно татарское семейство, / неподалеку жившее. Смотрел / в окно и видел Греческую церковь. / Все началось с татарских разговоров; / а после в разговор вмешались звуки, / сливавшиеся с речью поначалу, / но вскоре — заглушившие ее». Все описанное далее («В церковный садик въехал экскаватор / с подвешенной к стреле чугунной гирей. / И стены стали тихо поддаваться») документально точно. Свидетельствую об этом как очевидец событий, происходивших в садике, примыкавшем к Греческой церкви весной 1962 года. Более того, возникавшее при первом чтении этих строк (и не оставлявшее меня) впечатление абсолютной достоверности описываемого наводило на мысль, что и «татарское семейство» имело прообраз. Интуиция не подвела. Многолетние поиски позволили установить, что татарское семейство, упоминаемое Бродским, действительно обитало на Греческом проспекте в доме № 11, прямо напротив церкви, в полуподвальном помещении внутреннего флигеля. В том же самом доме, двумя этажами выше, находится квартира, в которой прошла вся моя жизнь, и в 1950—1960-е годы — до переезда семейства — мы были соседями, ходили через общий двор и не могли не встречаться.[2]

Из фразы «я как раз тогда / ходил в одно татарское семейство, / неподалеку жившее» невозможно понять, что же привело Бродского в этот дом («неподалеку жившее» мало что объясняет). Так же как и слова «все началось с татарских разговоров»: вряд ли они могли привлечь поэта сами по себе. Хотя поговорить там было с кем и кому. Семейство, как выяснилось, оказалось весьма многочисленным. Главой его был Андрей Алексеевич Иванов. Правда, до начала 1930-х годов он был Абдурахманом Абдулазизовым. Но при получении паспорта (по собственному желанию или чьей-то настоятельной рекомендации) взял простую русскую фамилию Иванов, а заодно (для полного соответствия) поменял имя и отчество. Фамилию он передал всем членам своей семьи, однако имена их (жена Фяруза, дочери Равиля, Хасиба, Халида, Шамиля, Талия, сыновья Хафиз и Шамиль) остались татарские.

Благодаря младшей дочке Талии, которую мне удалось найти через общих знакомых по нашему дому, я узнал, что Бродский приходил к ее старшей сестре Шамиле, которая родилась перед самой войной: 9 мая 1941 года. К событиям, описываемым в «Остановке в пустыне», то есть весной 1962 года, ей должен был исполниться двадцать один (на год младше Иосифа). По свидетельству Талии, именно тогда Шамиля впервые привела его к ним. С Греческого проспекта они должны были свернуть под арку дома № 11, приоткрыв тяжелую калитку на литых узорчатых чугунных воротах, и пройти через длинную подворотню во двор-колодец. Первая дверь слева вела на черную лестницу нашего дома. По ней можно было подняться на чердак (откуда мы, мальчишки, и наблюдали за всем, происходящим с Греческой церковью), а спустившись на несколько ступенек вниз, попасть в полуподвал, где за окнами вровень с землей (в квартире 14) жила с послевоенного времени семья Шамили.[3]

Эту информацию я получил от Талии пять лет назад, когда готовил свою первую публикацию. Но мне очень хотелось поговорить и с самой Шамилей. В марте 2015 года я решил воспользоваться очередной поездкой в Москву. Узнав у Талии номер телефона Шамили, перед выездом позвонил ей и попросил о встрече. Ответ меня озадачил: «Я много что могу вспомнить, но не уверена, что хочу это делать». Все же мы договорились, что я позвоню, когда буду в Москве.

После завершения служебных дел у меня оставался один день перед отъездом. Со страхом и надеждой я набрал номер Шамили. Тот же медленный низкий голос: «Ну давайте встретимся завтра в двенадцать часов у метро „Пражская“». Понимая, что нужно найти место для разговора, я приехал на полчаса раньше и попытался отыскать поблизости какое-нибудь небольшое (и недорогое) кафе. Безуспешно. Поднялся на последний этаж торгового центра «Колумбус», где, судя по плану, должна была находиться какая-то восточная чайная. Там она и оказалась. Взглянув на официантов в кимоно, я прикинул стоимость чая и размер приличествующих чаевых (у меня оставалось всего пятьсот рублей). Приближалось назначенное время. Я спустился из торгового центра в метро. Встал, как мы договорились, у выхода. И вдруг осознал еще одну проблему: как же я узнаю Шамилю? Номера ее мобильного у меня не было. Соседствуя, мы наверняка не раз встречались в нашем дворе, но тогда разница в семь лет развела нас в разные возрастные группы, мало интересовавшиеся друг другом.[4] К тому же с тех пор прошло больше полувека. Из всего семейства я хорошо помнил лишь маму Фярузу, которая гоняла нас, мальчишек, игравших на заднем дворе в футбол прямо перед ее окнами. Боясь пропустить Шамилю, я бросался ко всем подходящим мимо женщинам ее возраста с вопросом «Простите, вы не Шамиля?». Нервная реакция некоторых меня удивляла до тех пор, пока я не вспомнил о недавних событиях в московском метро.

И все-таки мы встретились. Пожилая, довольно полная женщина с темными с проседью волосами сама подошла ко мне. Мы поздоровались, и тут же опять возник второй, так и не решенный мной вопрос: где мы можем посидеть и поговорить? Шамиля взяла инициативу в свои руки и со словами «Я знаю тут поблизости одно место» привела меня в ту самую восточную чайную на последнем этаже торгового центра «Колумбус».

Посетителей было немного. Официант в кимоно пригласил нас за столик у окна, принес меню. Я передал его Шамиле и стал ждать. Для начала Шамиля заказала чайник зеленого чая. «Ну, на это мне, пожалуй, хватит», — подумал я. Понимая важность предстоящей встречи, я собирался записать рассказ на диктофон. Однако, когда я спросил ее разрешения, получил отказ и не посмел ослушаться. Потому-то у меня остались лишь отрывочные записи, которые я делал по ходу ее рассказа.

Что-то я уже знал от Талии. Но многое открывалось впервые. Шамиля уточнила, что после окончания школы, в 1959 году, она поступила на работу корректором в ленинградское отделение издательства «Наука» и заочно училась на редакторском отделении Полиграфического института. Вместе с Шамилей в издательстве работала Людмила Комм. Именно она в 1962 году ввела Шамилю в круг друзей-поэтов Бродского.

«Все сходили по нему с ума!» — вспоминала Шамиля. На одной из вечеринок Иосиф всем гадал по рукам. Когда Шамиля показала ему свою, он заохал-заахал и сказал, что ни у кого ничего подобного не видел. Так началось их близкое знакомство. После этого Бродский и стал бывать в том доме. Шамиля же теперь частенько проводила время с ним, Рейном, которого, как она отметила, Иосиф любил, и Найманом. Местом их встреч бывала и комната в издательстве «Наука». Однажды они навестили Ахматову в ее комаровской «будке», и Шамиле запомнилось, что «Анна Андреевна два часа рассказывала о Чингисхане…».

13 марта 1964 года состоялось судебное заседание, на котором Шамиля присутствовала, затем последовали ссылка Бродского в Архангельскую область и его возвращение оттуда. В конце 1960-х они еще встречались, но в дальнейшем пути их разошлись. Шамиля вышла замуж за сотрудника Агентства печати «Новости», стала Дашковой и переехала в Москву. Там она работала в издательства «Наука». Какое-то время провела с мужем в Египте, в Каире. В 1972 году у нее родился первый сын, затем второй… Бродский же в июне 1972 года вынужден был эмигрировать из страны.

Завершив свой рассказ, Шамиля достала из сумочки две пожелтевшие, протершиеся на сгибах странички с машинописным текстом и протянула мне. На первой (наверху и немного наискосок) — надпись-заголовок от руки: «Остановка в пустыне». На второй (под последними строчками стихотворения, в левой половине) — посвящение: «Шамиле, обитающей в этих строчках 19 XII-66 И. Б.». Понимая, что передо мной уникальное свидетельство не только ее близкого знакомства с поэтом, но и сопричастности его творчеству, я попросил разрешения сфотографировать эти машинописные странички. Шамиля согласилась, сказав, что у нее хранятся и другие машинописные копии стихотворений Бродского.

Встреча наша подходила к концу. Официант принес счет. Взглянув на него, я с облегчением вздохнул: имевшейся у меня суммы оказалось достаточно. Оброненная по ходу разговора фраза Шамили «Что-то я проголодалась», к счастью, не получила продолжения (может быть, она уловила мой тайный испуг), и я избежал позора. Мы спустились вниз, попрощались. Я пообещал прислать ей перед публикацией статью, предназначенную для раздела, посвященного 75-летию Бродского, в майском номере «Звезды». Шамиля повернулась и неторопливо пошла в расположенный на первом этаже супермаркет. Я долго провожал ее взглядом, приходя в себя после всего услышанного и увиденного.

Вернувшись домой, я проверил все доступные мне публикации «Остановки в пустыне». Посвящение, обнаруженное на машинописной копии, отсутствовало.

Как помним, оно имеет точную дату: 19 декабря 1966 года. Между событиями, описанными в стихотворении, зарождением и окончательной редакцией прошло больше четырех лет. Бродский завершил его, уже вернувшись из ссылки и увидев на месте Греческой церкви «не нормальный купол, / а безобразно плоскую черту» концертного зала «Октябрьский». Но на протяжении всего этого времени стихотворение зрело. И тайной музой, вдохновлявшей поэта, оставалась Шамиля. Ведь только благодаря ей этот уголок города с Греческой церковью, садиком со столетними лиственницами и домом, в котором жило татарское семейство, стал дорог Бродскому, вошел в его поэтическое пространство и был навечно запечатлен в стихотворении «Остановка в пустыне».

О том, что знакомство было (и долгое время оставалось) для обоих памятным и значимым, прежде всего свидетельствует авторское посвящение, говорящее о присутствии Шамили в его строках и между строк.

Но этим отношения их не исчерпывались. Талия вспоминает, что Шамиля была в зале суда, где судили Иосифа, и после оглашения приговора пришла домой «печальная, в очень тяжелом настроении». 30 января 1968 года Талия и, по всей вероятности, Шамиля присутствовали в Союзе писателей на «Вечере встречи творческой молодежи» (с участием Бродского), имевшем скандальные последствия, и испытала «невероятные вдохновение и волнение». В этот же период (между возвращением Бродского из ссылки и его эмиграцией из СССР) подросшая Талия бывала у Иосифа в гостях, в его «полутора комнатах». «Я стеснялась, но показала ему свои стихи, слушала его внимательно, и мы понимали друг друга. Увидев на стене маленькую репродукцию (автопортрет Ван Гога) я спросила, любит ли он Ван Гога; Иосиф сказал, что любит. Я призналась, что тоже люблю Ван Гога».

Последняя встреча Иосифа и Талии произошла в конце августа 1995 года в Хельсинки, где тогда проходил большой культурный фестиваль. Программа его помимо международной научной конференции о постмодернизме в современной русской литературе включала презентацию сборника Бродского «Разговор с небожителем» в переводе на финский Юкки Маллинена и пресс-конференцию нобелевского лауреата. Талия оказалась в Хельсинки одновременно с Бродским совершенно случайно, приехав на несколько дней из Петербурга. «Думаю, не удивительно, — пишет она, — что я встретилась с Иосифом Бродским еще раз в жизни. Последний раз, благоволение судьбы. Мечта оказалась возможной и истинной: счастье — увидеть его благородное, грустное и спокойное лицо, услышать его. И, расставаясь, Иосиф пожал мне руку, как будто обнял душу.

Но как тяжело мне было узнать, что спустя пять месяцев он ушел в вечность. Иосиф Бродский умер 28 января 1996 года. Эта весть сразила меня. И я написала:

Слово — нечто большее речи

Значимо и свободно

Вдох и выдох

Аминь».

А через два месяца после моего московского свидания с Шамилей, в день семидесятипятилетия Иосифа Бродского, мы встретились с Талией во дворе дома Мурузи на открытии в «полутора комнатах» музея поэта.

«Шамиля в коме: сердечный приступ», — сказала она.

30 мая 2015 года Шамили не стало.

 

 


1. Бродский И. Стихотворения и поэмы. В 2 т. Т. 1. СПб., 2012. С. 510.

2. См.: Хршановский В. А. О садике, Греческой церкви и татарском семействе // Звезда. 2015. № 5. С. 151—155).

3. Курьезная метаморфоза: сейчас в том полуподвале, где жило «татарское семейство», размещается мини-отель… «Олимп».

4. Прочитав статью «О садике, Греческой церкви и татарском семействе», мой одноклассник, друживший с ребятами из нашего двора, вспомнил, как они однажды встретили удивительно красивую девушку лет двадцати, которая шла с выстиранным бельем из общей прачечной, расположенной в том же полуподвале внутреннего флигеля, где жила семья Шамили. Вероятность, что это была именно Шамиля, достаточно велика.

Владимир Гарриевич Бауэр

Цикл стихотворений (№ 12)

ЗА ЛУЧШИЙ ДЕБЮТ В "ЗВЕЗДЕ"

Михаил Олегович Серебринский

Цикл стихотворений (№ 6)

ПРЕМИЯ ИМЕНИ
ГЕННАДИЯ ФЕДОРОВИЧА КОМАРОВА

Сергей Георгиевич Стратановский

Подписка на журнал «Звезда» оформляется на территории РФ
по каталогам:

«Подписное агентство ПОЧТА РОССИИ»,
Полугодовой индекс — ПП686
«Объединенный каталог ПРЕССА РОССИИ. Подписка–2024»
Полугодовой индекс — 42215
ИНТЕРНЕТ-каталог «ПРЕССА ПО ПОДПИСКЕ» 2024/1
Полугодовой индекс — Э42215
«ГАЗЕТЫ И ЖУРНАЛЫ» группы компаний «Урал-Пресс»
Полугодовой индекс — 70327
ПРЕССИНФОРМ» Периодические издания в Санкт-Петербурге
Полугодовой индекс — 70327
Для всех каталогов подписной индекс на год — 71767

В Москве свежие номера "Звезды" можно приобрести в книжном магазине "Фаланстер" по адресу Малый Гнездниковский переулок, 12/27

Михаил Толстой - Протяжная песня
Михаил Никитич Толстой – доктор физико-математических наук, организатор Конгрессов соотечественников 1991-1993 годов и международных научных конференций по истории русской эмиграции 2003-2022 годов, исследователь культурного наследия русской эмиграции ХХ века.
Книга «Протяжная песня» - это документальное детективное расследование подлинной биографии выдающегося хормейстера Василия Кибальчича, который стал знаменит в США созданием уникального Симфонического хора, но считался загадочной фигурой русского зарубежья.
Цена: 1500 руб.
Долгая жизнь поэта Льва Друскина
Это необычная книга. Это мозаика разнообразных текстов, которые в совокупности своей должны на небольшом пространстве дать представление о яркой личности и особенной судьбы поэта. Читателю предлагаются не только стихи Льва Друскина, но стихи, прокомментированные его вдовой, Лидией Друскиной, лучше, чем кто бы то ни было знающей, что стоит за каждой строкой. Читатель услышит голоса друзей поэта, в письмах, воспоминаниях, стихах, рассказывающих о драме гонений и эмиграции. Читатель войдет в счастливый и трагический мир талантливого поэта.
Цена: 300 руб.
Сергей Вольф - Некоторые основания для горя
Это третий поэтический сборник Сергея Вольфа – одного из лучших санкт-петербургских поэтов конца ХХ – начала XXI века. Основной корпус сборника, в который вошли стихи последних лет и избранные стихи из «Розовощекого павлина» подготовлен самим поэтом. Вторая часть, составленная по заметкам автора, - это в основном ранние стихи и экспромты, или, как называл их сам поэт, «трепливые стихи», но они придают творчеству Сергея Вольфа дополнительную окраску и подчеркивают трагизм его более поздних стихов. Предисловие Андрея Арьева.
Цена: 350 руб.
Ася Векслер - Что-нибудь на память
В восьмой книге Аси Векслер стихам и маленьким поэмам сопутствуют миниатюры к «Свитку Эстер» - у них один и тот же автор и общее время появления на свет: 2013-2022 годы.
Цена: 300 руб.
Вячеслав Вербин - Стихи
Вячеслав Вербин (Вячеслав Михайлович Дреер) – драматург, поэт, сценарист. Окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии по специальности «театроведение». Работал заведующим литературной частью Ленинградского Малого театра оперы и балета, Ленинградской областной филармонии, заведующим редакционно-издательским отделом Ленинградского областного управления культуры, преподавал в Ленинградском государственном институте культуры и Музыкальном училище при Ленинградской государственной консерватории. Автор многочисленных пьес, кино-и телесценариев, либретто для опер и оперетт, произведений для детей, песен для театральных постановок и кинофильмов.
Цена: 500 руб.
Калле Каспер  - Да, я люблю, но не людей
В издательстве журнала «Звезда» вышел третий сборник стихов эстонского поэта Калле Каспера «Да, я люблю, но не людей» в переводе Алексея Пурина. Ранее в нашем издательстве выходили книги Каспера «Песни Орфея» (2018) и «Ночь – мой божественный анклав» (2019). Сотрудничество двух авторов из недружественных стран показывает, что поэзия хоть и не начинает, но всегда выигрывает у политики.
Цена: 150 руб.
Лев Друскин  - У неба на виду
Жизнь и творчество Льва Друскина (1921-1990), одного из наиболее значительных поэтов второй половины ХХ века, неразрывно связанные с его родным городом, стали органически необходимым звеном между поэтами Серебряного века и новым поколением питерских поэтов шестидесятых годов. Унаследовав от Маршака (своего первого учителя) и дружившей с ним Анны Андреевны Ахматовой привязанность к традиционной силлабо-тонической русской поэзии, он, по существу, является предтечей ленинградской школы поэтов, с которой связаны имена Иосифа Бродского, Александра Кушнера и Виктора Сосноры.
Цена: 250 руб.
Арсений Березин - Старый барабанщик
А.Б. Березин – физик, сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе в 1952-1987 гг., занимался исследованиями в области физики плазмы по программе управляемого термоядерного синтеза. Занимал пост ученого секретаря Комиссии ФТИ по международным научным связям. Был представителем Союза советских физиков в Европейском физическом обществе, инициатором проведения конференции «Ядерная зима». В 1989-1991 гг. работал в Стэнфордском университете по проблеме конверсии военных технологий в гражданские.
Автор сборников рассказов «Пики-козыри (2007) и «Самоорганизация материи (2011), опубликованных издательством «Пушкинский фонд».
Цена: 250 руб.
Игорь Кузьмичев - Те, кого знал. Ленинградские силуэты
Литературный критик Игорь Сергеевич Кузьмичев – автор десятка книг, в их числе: «Писатель Арсеньев. Личность и книги», «Мечтатели и странники. Литературные портреты», «А.А. Ухтомский и В.А. Платонова. Эпистолярная хроника», «Жизнь Юрия Казакова. Документальное повествование». br> В новый сборник Игоря Кузьмичева включены статьи о ленинградских авторах, заявивших о себе во второй половине ХХ века, с которыми Игорь Кузьмичев сотрудничал и был хорошо знаком: об Олеге Базунове, Викторе Конецком, Андрее Битове, Викторе Голявкине, Александре Володине, Вадиме Шефнере, Александре Кушнере и Александре Панченко.
Цена: 300 руб.
Национальный книжный дистрибьютор
"Книжный Клуб 36.6"

Офис: Москва, Бакунинская ул., дом 71, строение 10
Проезд: метро "Бауманская", "Электрозаводская"
Почтовый адрес: 107078, Москва, а/я 245
Многоканальный телефон: +7 (495) 926- 45- 44
e-mail: club366@club366.ru
сайт: www.club366.ru

Почта России