ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

Игорь Куберский

* * *

Когда мир вокруг одинаков,

Пусть будут подарком судьбы

Поля разноцветные маков

И смех из подзорной трубы,

Страницы загадочной прозы

И чей-то вдали вертоград,

В котором летают стрекозы

И крыльями книг шелестят.

* * *

Есть лица, как в полночь внезапный прилив,

Как свет, обрамляющий тени,

Когда, словно дверь в неизвестность открыв,

Замрешь на последней ступени…

И, пот неудач вытирая со лба,

Прошепчешь под россыпью звездной:

— Так вот ты какая! Ну здравствуй, судьба!

Прости, что нашел слишком поздно…

Жизнь — это прибытие, это вокзал,

Предчувствие благостной вести…

Да, все получилось, и я угадал.

Бог с ним, что мы врозь, что не вместе…

Куда же теперь? Мне в осеннюю тьму,

С листвой опадающей, зыбкой…

Прощай! Ничего, что на память возьму

Твой голос, твой взгляд и улыбку?

ХУДОЖНИК

Насилия не выношу —

Душа свободной бысть.

И твердому карандашу

Предпочитаю кисть.

А линий замкнутая суть

Отныне не по мне.

...Лишь пятна света, как-нибудь

Случайно, на стене…

COGITO ERGO SUM...

Есть люди-муравьи, они всегда в работе —

чуть только рассветет, уже тропой бегут

и пашут целый день и все при деле вроде,

не ведая, зачем их муравьиный труд.

Куда они спешат? Что там в конце такого,

к чему они должны, кровь из носу, поспеть?

Или безвиден дух и не родилось слово,

и мыслить — все равно что лечь и умереть?

Есть люди-маяки, они всегда на взводе:

о том, что смерти нет, — их заповедный труд...

Но мыслью воспарив, но в неземном полете

о том, что жизнь есть миг, нет-нет да и вздохнут.

Есть те, кто ничего не требует от мира,

и я с одним из них был некогда знаком,

кто в жизнь свою играл как посетитель тира,

охотно становясь то целью, то стрелком.

А есть еще... они со взглядом виноватым

войдут и дверь закрыть забудут за собой,

застынут у окна, объятого закатом,

и, обернувшись, вдруг заговорят с тобой.

О чем? Да все равно — хотя бы о погоде,

о том, что на дворе безвременья разор,

немножко о судьбе, как в старом анекдоте,

о том, как странно быть живыми до сих пор.

О Промысле Его, что нам, увы, неведом,

о том, что не впервой нам вопрошать Творца,

о том, что лишь вчера еще казалось бредом,

о темноте в конце, о грусти без конца.

Есть люди... ну и ты при них анахоретом,

в тени, чтоб никому не намозолить глаз

и быть самим собой и с кем-то, и при этом

любить и вспоминать, пока свет не погас.

* * *

Мое окно осенний лист

Прочертит по диагонали,

Вновь горизонт суров и мглист,

Ну, в общем, так и обещали.

К земле под тяжестью плодов

Отчаянно пригнулась ветка,

Собрать бы — никаких трудов,

Да только где она, соседка,

И что-то припозднился сын...

Небес раздерганная вата.

Не то чтобы осенний сплин,

И не сказать, что грустновато,

Когда осталось столько дел…

Но только снова голос строгий —

Как будто ангел пролетел,

И время подводить итоги…

ИДИЛЛИЯ

Перед крыльцом пестро от клевера,

Знать, не нашел других дорог...

День пахнет югом, полночь — севером,

А утро смотрит на восток.

Взмах удочки у тихой заводи,

Случайный мотоцикла треск...

И росным вечером на западе

Венеры молчаливый блеск.

* * *

И когда засыпал в затихающем на ночь Крыму,

И когда просыпался, и утро казалось подарком,

Еще долго считал, что все это ему одному,

Что ему одному так отрадно и вольно, и ярко.

Все казалось, что это какой-то особенный мир…

И когда среди звезд охраняли луну кипарисы,

И светил, помавая крылами, ему Альтаир,

Он готов был шагнуть в эту жаркую бездну с карниза.

Все казалось, что он ни за что, никогда не умрет,

Потому что и так он в сени обретенного рая,

Потому что и так больше нет ни забот, ни хлопот,

Потому что блаженные, кажется, не умирают.

ОСЕНЬ ПАТРИАРХА

Они его спасут, они его сокроют,

Он будет доживать в ухоженной норе.

Охранники его — их двое или трое —

С ним будут до конца... На утренней заре

Он будет совершать неспешные прогулки —

Ни друга, ни жены — лишь верный волкодав,

И на его вопрос с небес раздастся гулко

Желаемый ответ, что, как всегда, он прав.

И все бы ничего, и нет в душе сомненья,

Пусть где-то там народ вершит неправый суд,

Когда б не этот спазм сердечный на мгновенье,

Когда б не этот страх, что и за ним придут.

* * *

Записываюсь в старики —

Они идут походкой шаткой,

Чтоб, у забвения реки

Оставив все свои манатки,

На том очнуться берегу

И, оклемавшись, превратиться

Кто в жеребца на всем скаку,

Кто в головастика, кто в птицу,

Кто в росной влаги пузырек,

Кто в вечереющие дали,

Кто в двери радостный звонок:

— Ну что, родимые, не ждали?