БЫЛОЕ И КНИГИ
Александр Мелихов
История моего современника
Игорь Куберский — известный прозаик, автор многих книг, отличающихся
тонким психологизмом и стилистическим изяществом. Еще в далеком восемьдесят
седьмом его приветствовала в «Комсомолке» Ольга Кучкина: «В прозе молодых,
да и не только молодых, последнего времени редко попадались книги о „внутреннем
человеке“. Чаще — о человеке общественном. Или внешнем. Это могло бы и радовать,
если бы все вопросы „внутреннего человека“ были уже разрешены и можно было
бы со спокойной душой взойти на более высокую ступень коллективного постижения и преобразования
мира. Но в том-то и дело, что одно невозможно без другого, и никогда
не наступит момента, при каком будет сказано: всё, с этими вопросами покончено,
они ясны, перейдем к следующим. Никогда — потому они и называются
„вечными вопросами“. Каждое поколение ставит и решает их заново, а если
в каком-то поколении они пропущены, ими не задавались, есть риск получить
„пропущенное поколение“» («Жажда совершенства. Новое имя в литературе»). Виктор
Камянов в «Новом мире» примерно через пять лет отметил родственные качества
писателя: «Поразительней всего тут выражение авторского лица, на котором нет следа
мефистофельской ухмылки, или мстительного ожесточения „житухой“, или саркастического
высокомерия, или натужной беспечности жуира поневоле, или готовности оплевать свое
же отражение, а есть доверительное „выслушайте!“, которое рассчитано на сердечную
нашу отзывчивость».
Про внутреннего человека и ставку на сердечную отзывчивость сказано
совершенно точно: особенного публицистического начала лично я у Куберского
никогда не замечал. Однако вот передо мною две его книги, в которых эта самая
публицистичность выступает без всякого забрала. Первая книга «Игры с ветром»
(СПб., 2010) — нечто вроде писательского дневника, собрание зарисовок, иногда
грустных, иногда забавных, а на с. 77 вдруг прорывается самая настоящая исповедь
советского интеллигента.
«До перестройки я был типичным совковским интеллигентишкой — вяло
фрондерствовал, жил вполнакала, поскольку был глубоко убежден, что система, в которой
нам довелось родиться и умереть, — она навсегда. От ощущения, что от тебя ничего
не зависит, что государственный молох перемелет тебя в муку, стоит только
залупиться, я, как большинство моих духовных корешей, просто не возбухал. Изумительная
вертикаль советской власти десятилетиями крепила в нас инфантилизм и нахлебничество.
Мы знали свое будущее до гробовой доски, и положительность подобного знания
заключалась в том, что мы не испытывали никакого страха перед завтрашним днем.
Ведь он должен был быть таким, как сегодняшний. А сегодня у нас всегда
было. И еще одно важное обстоятельство: власть интеллигенцию не любила, во
всяком случае недолюбливала, и это было архиважно для нашего духовного самоутверждения,
для объединения по признаку духовного родства. Мы были элитой в своей стране.
Какие козни ни творила нам власть, мы всегда были на сцене, в свете рампы,
а зал всегда был полон публики, жаждущей услышать про себя из наших уст. Хрущевство,
брежневство, начало горбачевства — золотые времена, мы даже и не подозревали,
насколько мы счастливы. Литературные, выставочные скандалы, постановления партии
и правительства о состоянии дел в нашей культуре. Кого-то выслали,
кого-то посадили, что-то закрыли, кого-то вернули и реабилитировали. Сколько
внимания! Сколько ненависти, которая та же любовь! <…>
Известно, что талант бизнесмена,
предпринимателя выпадает на один процент активного населения. Свобода, господа
хорошие, была дана лишь этому одному проценту. Это и есть буржуазная свобода,
с чем вас и поздравляю. Мы же стремились совсем к другой свободе —
романтической, которая, как я теперь понимаю, невозможна по определению. И достижима
только индивидуально — в медитации, в творчестве, в любви. И не
раз и навсегда — а на время. Пусть даже многократно, но всегда точечно.
Бах! — поимел и потерял. Да, свобода — это как полет, но по кривой,
в прыжке, с неизбежным приземлением. Иногда весьма болезненным».
Книга же «Полынья» (СПб., 2018) — полноценный компактный роман, где
есть и жизнь, и слезы, и любовь, и психологизм, и стилистическое
изящество. Герой попадает в полынью, и, пока он борется за жизнь, перед
нами проходят картины его прошлого, личного и карьерного (он редактор
идеологического издательства), а также картины из жизни страны. Так сказать,
жизнь и судьба, мир и война, человек и история. И здесь публицистическое
начало выступает с полной откровенностью прежде всего потому, что в эпоху
перемен история влияет на жизнь не менее, если не более, чем личный характер и личные
обстоятельства.
«По сути, капитализм в стране так и не наступил, частная собственность —
его основа — не получила никаких прав, а сложилось нечто феодальное, патримониальное,
с хозяином во главе, наложившим руку на все формы собственности, кому бы она
ни принадлежала — олигарху или фермеру: все можно было в любой момент
отжать, отнять, перетасовать… Вот причина тотального послушания условных собственников
и безусловных бюджетников: те и другие стали, а по сути остались,
рабами системы, ее заложниками и крепостными. Если внимательно читать историю
России, то становится понятным, что вся собственность здесь выросла по преимуществу
не в результате труда, а из „выпросил“, или „подарил“, или кого-нибудь
„обобрал“.
Получилась очередная автократия, разве что еще более сконцентрированная,
с тотальной подменой понятий всего и вся и установкой на то, что
чем меньше в стране останется независимых, самостоятельно мыслящих людей, тем
спокойней для властей, чем глупее народ, тем успешней правитель…»
Но и упокоиться на умиротворяющей мысли «такие уж мы уродились,
Запад есть Запад, Восток есть Восток» ему тоже не хочется.
«Однако и очарование Западом, у которого якобы было всё не
так, как у нас, а по-человечески, постепенно сошло на нет: с образованием
Евросоюза Европа стала представлять собой чиновничью спайку, заговор бюрократии
против человеческой личности. По большому счету личность как таковая нигде, никакому
государству больше была не нужна. Нужен был прилежный чиновник и послушный
народ, охраняемый силовиками, как стадо баранов овчарками… Напрашивался вывод, что
весь так называемый цивилизованный мир, давший человечеству почти все, чем оно сегодня
дышит и живет, устроен неправильно, ибо даже активным перераспределением средств
от богатых к бедным невозможно покончить с социальным неравенством, а сама
эта подкормка превращает бедные слои населения в паразитирующий класс иждивенцев,
плодящихся, как дрозофилы. А чем больше нахлебников, чем больше забот о них,
тем больнее страна. В конце концов небольшой и высокоорганизованной части
трудоспособного человечества придется пахать на расползшегося по всей земле коллективного
трутня — как в муравейнике или в пчелином улье. Именно таков финал
либеральной демократии.
Что это — закономерный конец нынешней цивилизации? Последняя стадия
заката Европы, предсказанного Освальдом Шпенглером? Только в юности, когда
Алексей это читал, ему не приходило в голову, что Россия тоже может закатиться
за компанию…
Но, может, именно в силу своей исторической недоразвитости, недопройденности
пути будущая Россия и окажется способной подхватить зашатавшийся штандарт Запада?»
И вспоминает наш порыв к общечеловечеству, то есть к наиболее
преуспевающей его части.
«Что же это был за порыв, вспышка
чего? Куда, скрипнув больными битыми позвонками, в очередной раз ломанулся
народ? Почему всех вместе взятых причин недостаточно, чтобы объяснить развал, распад
огромной страны? Из кризиса ведь можно было выходить по-умному — без потерь
своих территорий, без массового обнищания, без тотальной люмпенизации… Ведь все
тогда еще оставалось на своих местах: не только ядерное оружие, но и заводы,
научно-исследовательские институты, агрохозяйственные комплексы, да и сам человеческий
потенциал — рабочие, инженеры, ученые, учителя, даже спецслужбы… Разве не выходили
с успехом из куда более тяжких кризисов Италия, Испания, Западная Германия,
Япония, тот же Китай, ставший теперь второй экономикой мира?»
А между тем редакция, прежде печатавшая лакированные мемуары, в том
числе военные, где провалов и потерь должно было быть поменьше, а подвигов
побольше, должна была и дальше работать и, мало того, зарабатывать…
«И вот вдруг ветераны войны, о которой было уже столько написано,
стали приносить в редакцию совсем другие мемуары, пафос которых был в том,
чтобы показать обратную сторону войны: глупость и трусость командиров, примеры
предательства и всяческого дезертирства вкупе с хаосом и неразберихой,
царящими на фронтах, где жизнь простого солдата не стоила и копейки, а также
цифры наших колоссальных потерь, несоизмеримых, особенно в первые годы войны,
с потерями противника…
Вот такие рукописи самотеком появились в редакции, а еще и другие —
связанные со зверствами большевиков в двадцатые и в тридцатые годы,
с голодомором и расстрелами народных восстаний, с послевоенным „Ленинградским
делом“, со страшными в своих откровенных подробностях свидетельствами узников
ГУЛАГа. И получалось, что вся история Советской страны — это непрекращающееся
насилие, преступление против человечности и человечества, и не было этому
никакого разумного объяснения.
Он не помнит, сам ли затеял или ему посоветовали, но редакция стала
очищать свои кабинеты от своей же печатной продукции, в первую очередь от вранья
о КПСС в глянцевых переплетах, затем от воспоминаний, которым больше не
было доверия. Коридоры наполнились грудами никому не нужной макулатуры, задокументировавшей
то, что теперь называлось советской пропагандой. Куда отправились эти книги? На
помойку? В топку? В макулатуру? В какой-то издательский архив, вроде
расположенный на чердаке, где Алексей ни разу не был? Книг все-таки было жалко.
Какими бы они ни были, там были судьбы людей, пусть обманутых, униженных, оболваненных,
но по-своему любящих Родину, болеющих за нее, отдававших за нее жизни. А любовь —
субстанция неподдельная.
Исчезла также целая полка с новыми, недавно принесенными мемуарами.
Как это могло случиться? Как и куда они канули — неизвестно; возможно,
пополнили архивы КГБ, поскольку в рукописях было о тех самых репрессиях
и расстрелах, о допросах с пристрастием, то бишь пытках, и много
еще о чем… Впрочем, едва ли это были единственные экземпляры и, возможно,
впоследствии что-то все же увидело свет, ну хоть там, в Интернете… ну хоть
благодаря усилиям „Мемориала“, столь нелюбимого властью, что она много раз под разными
предлогами пыталась его закрыть. Еще бы — такое досье на себя. Как будто власть
стала не только правопреемницей рухнувшего СССР, но заодно и всех его преступлений.
А те выброшенные книги… Что-то наверняка осталось в домашних библиотеках —
ведь в сравнении с нынешними у книг были просто огромные тиражи.
Никто тогда не знал, что на попытку новой, полной правды у издательства
всего какой-то год. И что за это время можно было успеть? А затем оказалось,
что такие книги не нужны, что правда больше не товар, — появился рынок, а у рынка
свои законы, и на переиздании кулинарной книги начала XX века можно было
заработать в десять раз больше, чем на откровениях неупокоенных жертв сталинского
произвола.
В какой-то миг что-то действительно произошло с потребностью общества
в правде. Почти по щелчку… Правда оказалась больше не нужна, правда оказалась
делом убыточным, а надо было думать о прибыли. Да какой там прибыли —
об элементарном выживании издательства и в связи с этим — о рентабельных
книгах и резком сокращении штатов. Оказалось, что в издательстве катастрофический
перебор редакторов: зачем они, если есть свобода слова? Ошибки? С ошибками
и корректоры справятся. И вообще на два года вперед можно было сформировать
план из хорошо забытого старого, отринутого советской властью: тысяч книг по астрологии
и хиромантии, по православным святым и святыням, по иконам, монастырям
и кремлям, опять же по истории дома Романовых, а еще по восточной медицине,
йоге, колдовству, магии, траволечению, вязанию, кулинарии, плюс всякие там сонники
и черт в ступе. Забытая почти на сто лет литература, извлеченная с чердаков
и из чуланов, теперь еще раз готова была послужить русскому любознательному
и доверчивому уму».
У прежнего Куберского что-то не припоминается подобная открытая гражданственность,
но это многих славных путь. Русская революция когда-то заставила покинуть башню
из слоновой кости даже такого эстета, как Максимилиан Волошин, и сделала его
этим только мощнее. «Полынья» тоже едва ли не самая сильная вещь Игоря Куберского.
«Писатель, если только он / Волна, а океан — Россия, / Не
может быть не возмущен, / Когда возмущена стихия».
А жизнь и слезы, и любовь пересказывать не буду — это
нужно читать.
| |
|
|
Лауреаты премии журнала "Звезда" за лучшие публикации 2022 года
Елена Бердникова
Площадь восстания. Роман (№ 8)
Михаил Ефимов
Парамонов-85 (№ 5)
Дягилев. Постскриптум (№ 8)
Юлий Рыбаков
На моем веку. Главы из книги (№ 4—6)
Алексей Комаревцев
Цикл стихотворений (№ 10)
ЗА ЛУЧШИЙ ДЕБЮТ В "ЗВЕЗДЕ"
Данила Крылов
Цикл стихотворений (№ 1)
Подписка на журнал «Звезда» оформляется на территории РФ по каталогам:
«Подписное агентство ПОЧТА РОССИИ»,
Полугодовой индекс — ПП686
«Объединенный каталог ПРЕССА РОССИИ. Подписка–2022»
Полугодовой индекс — 42215
ИНТЕРНЕТ-каталог «ПРЕССА ПО ПОДПИСКЕ» 2022/1
Полугодовой индекс — Э42215
«ГАЗЕТЫ И ЖУРНАЛЫ» группы компаний «Урал-Пресс»
Полугодовой индекс — 70327
Для всех каталогов подписной индекс на год — 71767
|
В Москве свежие номера "Звезды" можно приобрести в книжном магазине "Фаланстер" по адресу Малый Гнездниковский переулок, 12/27
Новые книги издательства "Журнал «Звезда»": |
Вячеслав Вербин (Вячеслав Михайлович Дреер) – драматург, поэт, сценарист. Окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии по специальности «театроведение». Работал заведующим литературной частью Ленинградского Малого театра оперы и балета, Ленинградской областной филармонии, заведующим редакционно-издательским отделом Ленинградского областного управления культуры, преподавал в Ленинградском государственном институте культуры и Музыкальном училище при Ленинградской государственной консерватории. Автор многочисленных пьес, кино-и телесценариев, либретто для опер и оперетт, произведений для детей, песен для театральных постановок и кинофильмов.
Цена: 500 руб.

В издательстве журнала «Звезда» вышел третий сборник стихов эстонского поэта Калле Каспера «Да, я люблю, но не людей» в переводе Алексея Пурина. Ранее в нашем издательстве выходили книги Каспера «Песни Орфея» (2018) и «Ночь – мой божественный анклав» (2019). Сотрудничество двух авторов из недружественных стран показывает, что поэзия хоть и не начинает, но всегда выигрывает у политики.
Цена: 150 руб.
Жизнь и творчество Льва Друскина (1921-1990), одного из наиболее значительных поэтов второй половины ХХ века, неразрывно связанные с его родным городом, стали органически необходимым звеном между поэтами Серебряного века и новым поколением питерских поэтов шестидесятых годов. Унаследовав от Маршака (своего первого учителя) и дружившей с ним Анны Андреевны Ахматовой привязанность к традиционной силлабо-тонической русской поэзии, он, по существу, является предтечей ленинградской школы поэтов, с которой связаны имена Иосифа Бродского, Александра Кушнера и Виктора Сосноры.
Цена: 250 руб.

А.Б. Березин – физик, сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе в 1952-1987 гг., занимался исследованиями в области физики плазмы по программе управляемого термоядерного синтеза. Занимал пост ученого секретаря Комиссии ФТИ по международным научным связям. Был представителем Союза советских физиков в Европейском физическом обществе, инициатором проведения конференции «Ядерная зима». В 1989-1991 гг. работал в Стэнфордском университете по проблеме конверсии военных технологий в гражданские.
Автор сборников рассказов «Пики-козыри (2007) и «Самоорганизация материи (2011), опубликованных издательством «Пушкинский фонд».
Цена: 250 руб.

Литературный критик Игорь Сергеевич Кузьмичев – автор десятка книг, в их числе: «Писатель Арсеньев. Личность и книги», «Мечтатели и странники. Литературные портреты», «А.А. Ухтомский и В.А. Платонова. Эпистолярная хроника», «Жизнь Юрия Казакова. Документальное повествование». br>
В новый сборник Игоря Кузьмичева включены статьи о ленинградских авторах, заявивших о себе во второй половине ХХ века, с которыми Игорь Кузьмичев сотрудничал и был хорошо знаком: об Олеге Базунове, Викторе Конецком, Андрее Битове, Викторе Голявкине, Александре Володине, Вадиме Шефнере, Александре Кушнере и Александре Панченко.
Цена: 300 руб.

В книге впервые публикуются стихотворения Алексея Пурина 1976-1989 годов.
Алексей Арнольдович Пурин (1955, Ленинград) — поэт, эссеист, переводчик.
С 1989 г. заведует отделом поэзии, а с 2002 г. также и отделом критики петербургского журнала «Звезда». В 1995–2009 гг. соредактор литературного альманаха «Urbi»
(Нижний Новгород — Прага — С.-Петербург; вышли в свет шестьдесят два выпуска).
Автор двух десятков стихотворных сборников (включая переиздания) и трех книг
эссеистики. Переводит голландских (в соавторстве с И. М. Михайловой) и немецких
поэтов, вышли в свет шесть книг переводов. Лауреат премий «Северная Пальмира»
(1996, 2002), «Честь и свобода» (1999), журналов «Новый мир» (2014) и «Нева» (2014).
Участник 32-го ежегодного Международного поэтического фестиваля в Роттердаме
(2001) и др. форумов. Произведения печатались в переводах на английский, голландский, итальянский, литовский, немецкий, польский, румынский, украинский,
французский и чешский, в т. ч. в представительных антологиях.
Цена: 130 руб.

Михаил Петрович Петров, доктор физико-математических наук, профессор, занимается исследованиями в области управляемого термоядерного синтеза, главный научный сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе. Лауреат двух Государственных премий СССР. В 1990 – 2000 работал приглашенным профессором в лабораториях по исследованию управляемого термоядерного синтеза в Мюнхене (ФРГ), Оксфорде (Великобритания) и Принстоне (США), Научный руководитель работ по участию ФТИ в создании Международного термоядерного реактора.
В книге «Огонь небесный» отражен незаурядный опыт не только крупного ученого, но и писателя, начинавшего литературный путь еще в начале шестидесятых. В нее вошли рассказы тех лет, воспоминания о научной работе в Англии и США, о дружбе с Иосифом Бродским, кинорежиссером Ильей Авербахом и другими незаурядными людьми ленинградской культуры.
Цена: 300 руб.

Мириам Гамбурд - известный израильский скульптор и рисовальщик, эссеист, доцент Академии искусств Бецалель в Иерусалиме, автор первого в истории книгопечатания альбома иллюстраций к эротическим отрывкам из Талмуда "Грех прекрасен содержанием. Любовь и "мерзость" в Талмуде Мидрашах и других священных еврейских книгах".
"Гаргулья" - собрание прозы художника, чей глаз точен, образы ярки, композиция крепка, суждения неожиданны и парадоксальны. Книга обладает всеми качествами, привлекающими непраздного читателя.
Цена: 400 руб.
Калле Каспер (род. в 1952 г.) — эстонский поэт,
прозаик, драматург, автор пяти стихотворных книг
и нескольких романов, в том числе эпопеи «Буриданы»
в восьми томах и романа «Чудо», написанного
на русском. В переводе на русский язык вышла
книга стихов «Песни Орфея» (СПб., 2017).
Алексей Пурин (род. в 1955 г.) — русский поэт, эссеист,
переводчик, автор семи стихотворных книг, трех книг
эссеистики и шести книг переводов.
Цена: 130 руб.

Алексей Арнольдович Пурин (1955, Ленинград) — поэт, эссеист, переводчик.
С 1989 г. заведует отделом поэзии, а с 2002 г. также и отделом критики петербургского журнала «Звезда». В 1995–2009 гг. соредактор литературного альманаха «Urbi»
(Нижний Новгород — Прага — С.-Петербург; вышли в свет шестьдесят два выпуска).
Автор двух десятков стихотворных сборников (включая переиздания) и трех книг
эссеистики. Переводит голландских (в соавторстве с И. М. Михайловой) и немецких
поэтов, вышли в свет шесть книг переводов. Лауреат премий «Северная Пальмира»
(1996, 2002), «Честь и свобода» (1999), журналов «Новый мир» (2014) и «Нева» (2014).
Участник 32-го ежегодного Международного поэтического фестиваля в Роттердаме
(2001) и др. форумов. Произведения печатались в переводах на английский, голландский, итальянский, литовский, немецкий, польский, румынский, украинский,
французский и чешский, в т. ч. в представительных антологиях.
В книге впервые публикуются ранние стихотворения автора.
Цена: 130 руб.
На сайте «Издательство "Пушкинского фонда"»
Национальный книжный дистрибьютор "Книжный Клуб 36.6"
Офис: Москва, Бакунинская ул., дом 71, строение 10
Проезд: метро "Бауманская", "Электрозаводская"
Почтовый адрес: 107078, Москва, а/я 245
Многоканальный телефон: +7 (495) 926- 45- 44
e-mail: club366@club366.ru
сайт: www.club366.ru
|