ЛЮДИ И СУДЬБЫ

ДАНИИЛ ПЕТРОВ

Родословные детективы

Пособие по установлению и сохранению истории семьи

Национальный вопрос, или «нет ни эллина, ни иудея…»

Уместно посвятить этот параграф, в первую очередь, антисемитам, русофобам, ненавистникам «черных», чукчей, чухонцев и другим националистам, думающим о своем мнимом превосходстве не в силу собственных заслуг и достоинств, а в силу рождения.

Родословие — занятие, учащее терпимости и уважению ко всем нациям. Нередки порой комичные случаи, когда некто начинает родословные поиски, чтобы убедиться в собственном «арийском» происхождении, а заканчивает их пониманием, что все-таки, как сказал апостол две тысячи лет назад, «нет ни эллина, ни иудея <…> ни варвара, ни скифа» (Кол. 3:11).

Архивы России переполнены документальными свидетельствами того, что «плавильных котлов наций» в мире было по меньшей мере два. Это не только США, но и Россия. Где сегодня кривичи, дреговичи, меря, весь, чудь, вятичи, прочие древнерусские племена? Куда делись варяги и половцы, в немалом количестве жившие в Древней Руси? Ответ прост. Они тогда — это мы сегодня, их потомки. Позднее Россия продолжала плотно взаимодействовать с другими нациями. Это было неизбежно, в том числе по мере расширения территориальных пределов страны и тесного знакомства с другими народами.

Наивно ошибается тот, кто полагает, что, зная лишь своих прадедов и прабабок, можно с уверенностью говорить, что среди его предков не было русских, инородцев или представителей других национальностей, кроме той, к которой он сейчас себя относит. Верно было сказано у М. Булгакова: «Как причудливо тасуется колода! Кровь!» Порой родословный исследователь может обнаружить у себя в роду самых неожиданных предков.

Вот характерные примеры (из еврейской тематики). Интересно, чем сегодня занимаются потомки Алексея Сергеева, воспитанника Санкт-Петербургского Императорского воспитательного дома? Будем надеяться, что их нельзя было встретить среди участников антисемитских движений. Вот что говорит архивный фонд воспитательного дома об их предке: «…Мещанка Витебской губернии Песька Мовшева Вейсман, 21 года, иудейского закона, просит принять ее в Дом вместе с ее внебрачным сыном, родившимся 12. 3. 1906 г., не крещеным». Воспитательный дом принимает решение: ребенка крестить в православную веру как Алексея Сергеева. Мать нанять как кормилицу ребенка.^[3] В 1908 году в то же учреждение сдает ребенка «витебская мещанка девица Марьяна Беркова Ханина, 15 ½ лет, иудейского вероисповедания…». Сына принимают как Ивана Александрова.^[4] Примеры эти не единичны.

В советские годы «переход» от одной национальности к другой был нередок именно по причине неравнодушия большевиков к «пятому пункту»: «Проверкой установлено, что отец инструктора Р[айонного]К[омитета] тов. Виземан О. Г. в 1943 году привлекался к судебной ответственности и был осужден на один год принудительных работ по ст. 111 УК, по его кассационной жалобе приговор был снят. Тов. Виземан в автобиографии и при заполнении анкеты скрыла факт осуждения отца. Кроме того выяснилось, что т. Виземан указывала в графе „национальность“ — „русская“, тогда как ее отец и мать являются „эстонцами“, не указывала, что отец ее имел звание „титулярного советника“ и был в 1914 году награжден орденом Станислава 3 степени. Тов. Виземан объясняет, что она об этих фактах не знала… Ленинский райком считает невозможным дальнейшее пребывание т. Виземан в аппарате Райкома».^[5] Вот так национальный вопрос (и не только он) сломал по меньшей мере карьеру тов. Виземан и лишил ее семью не в самые сытые советские годы хорошего спецснабжения, полагавшегося освобожденным партийным работникам.

Малоисследованный, но интереснейший и важнейший аспект в русской истории — это внутреннее сопротивление в советских спецслужбах беззакониям, в них творившимся и ими конструировавшимся. Нередко естественные человеколюбивые качества проступали и у сотрудников ОГПУ—НКВД—МГБ—КГБ. Эти сотрудники не были готовы принимать участие в ряде преступлений против своего народа, которые с помощью этих органов вершила партия большевиков. Характерно, что порой такую внутреннюю и малочисленную оппозицию подавляли именно под предлогами «неправильного» происхождения. Учитывая, что проверка при приеме в советскую спецслужбу всегда была наиболее тщательная и глубокая, нельзя исключать, что с такими «пороками» биографий людей принимали сознательно. Это давало возможность в любой необходимый момент избавиться от них, объявив «прокравшимися врагами». Ниже — два характерных примера из УНКВД по Ленинградской области в период одного из пиков большевистского террора против советского народа. Как видим, чекисты воспользовались нерусским происхождением предков своих коллег, чтобы избавиться от неудобных правдорубов. Причем в официальных обвинениях происхождение предков легко смешивалось с якобы иностранным подданством обвиняемых.

«Имеем ряд фактов, когда партком на основании сигналов чл. партии выявлял врагов, пробравшихся к нам в органы:

Дело запасника Гат Гассера, который с момента прихода на работу по мобилизации пытался обвинить органы НКВД в нарушении советских законов. В результате следствия установлено, что Гат Гассер никогда не был советским человеком. Скрывал свое германское подданство в 1917 году».^[6]

В деталях характер претензий к «неверной» национальности предков чекиста, раскаявшегося в чекистских методах, видно из следующего примера.

«Протокол допроса № 5 заседания партийного Комитета 3 отдела УГБ НКВД ЛО от 22. 6. 1938… Повестка дня: Дело т. Готгард [1894 г. р.]…

…Докладывает т. Рощин: Партгруппа разбирала дело коммуниста-чекиста запаса Готгарда, который заявил, что в НКВД практикуются, якобы, антисоветские методы допроса. Готгард говорил, что эти, якобы, антисоветские методы допроса ведут следствие на ложный путь. На партгруппе Готгард пытался заявить, что он признал свое заявление ошибочным. Установлено, что он в прошлом был германским подданным, как и его отец, о чем он скрыл от органов НКВД и от партии…

Готгард: …Я думал, мучился и написал письмо т. Сталину, считая, что органы НКВД неправильно работают и арестовывают невинных людей…Своего соц. происхождения и национальности я не скрывал: отец и дед родились в Москве, все были православные, кроме деда, и у меня было понятие, что я — русский…

т. Подчасов: По каким причинам приняли русское подданство в 1914 году?

Ответ: Жил в России, нужно было жить.

т. Подчасов: С какого года служили в царской армии?

Ответ: С 1915 года.

т. Подчасов: При вступлении в ВКП(б) почему не указали быв. Германского подданства?

Ответ: Этот вопрос тогда не считался актуальным.

т. Подчасов: При получении партдокументов в 1935 году, почему не указали б. германского подданства?

Ответ: Не знаю, я не считаю себя немцем.

т. Галустьян: Родственников за границей не имеете?

Ответ: Никого не знаю и не имею.

т. Альшуллер: Мог ли быть раньше русский в России прусским подданным?

Ответ: У отца паспорта не было, была метрика, где указано о прусском подданстве.

т. Галустьян: В Русских или немецких школах учились?

Ответ: В русских, немецкого языка не знаю.

т. Подчасов: Кто из Ваших близких лиц репрессирован?

Ответ: Я не знаю, может быть, кто-либо и репрессирован. Из знакомых — Храмцов. …

т. Подчасов: Почему вы скрыли в органах НКВД и в партии, что вы — немец.

Ответ: Я не считаю себя немцем. …

т. Подчасов: Понимаете ли Вы сейчас, что Вы — немец, быв. прусский подданный и Вы были обязаны везде это указывать?

Ответ: Я всегда считал себя русским.

т. Обухов: …Готгард — враг, который маскируется…

т. Устинов: Установлено, что Готгард скрыл свою национальность и б. подданство. Он не может заслуживать политического доверия, т. к. пытался обманывать партию. Решение партгруппы правильное. Готгард надо удалить из органов НКВД и поставить вопрос перед парткомом УГБ о пребывании его в партии.

ПОСТАНОВИЛИ (единогласно): Подтвердить решение партгруппы об исключении Готгард из рядов ВКП(б) за обман партии, сокрытие своей национальной принадлежности и быв. германского подданства».^[7]

Что характерно, истинная подоплека претензий к Готгарду открылась уже через год — после того как власть начала избавляться от свидетелей-чекистов, использованных для массовых репрессивных операций 1937—1938 гг. Вот как о деле Готгарда говорили в 1939 году те его товарищи, которые уцелели после очередных чисток рядов НКВД: «Если взять арест т. Гот-Гарта, то он посажен за то, что писал в ЦК ВКП(б) тов. Сталину правдивое заявление, где вскрывалась вся вражеская работа».^[8]

В октябре 2011 года в Русском музее Санкт-Петербурга была проведена выставка «Россия для всех». Подспудно она была посвящена и проблемам родословия. Ее идея была показать национальное и культурное многообразие современного российского общества. Главным мотивом было то, что нередко узнает родословный исследователь: не важно, каково происхождение твоих предков, важно, кем сегодня себя ощущает человек, как он себя ведет, для чего живет. На выставке были представлены небольшие плакаты примерно такого содержания: «Белла Ахмадулина — татарка [по отцу]», «Александр Невский — внук осетинки», «Андрей Боголюбский — половец», «Евгений Евтушенко —[по отцу] немец»,«Василий Перов — из немцев», «Александр Пушкин — эфиоп [по линии прадеда Ганнибала]», «Жуковский [по маме] — турок», «Владимир Даль из датчан», «Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II — немец [по отцу]», «Иван Айвазовский — армянин», «Преподобный Максим Грек — грек» и пр. Как  объяснили организаторы выставки, ее «идея — о значимости дела, которым занимаешься, а не о национальности… Чтобы те, кто выходит на площади с безумными своими лозунгами „Россия — для русских“, начали с себя. Поскребли бы, да задумались. Для нас русский человек — это, в первую очередь, христианин. Тот, кто в ладу с русским языком и русской культурой. А не у кого папа-мама носили якобы славянскую фамилию».^[9] К таким же выводам неминуемо приведут и родословные поиски, если более или менее глубоко и продолжительно ими заниматься. В этом свете переоценить гуманистические последствия расследования семейных родословных детективов очень сложно.

Более того, советские граждане помимо прочего нередко были едва ли не вынуждены скрывать свою национальность. Некоторые национальности в иные периоды существования СССР становились попросту опасными. Причем речь не только об отдельных народностях, давно находившихся на территории Российского государства. Не менее опасными, особенно в правление Ульянова (Ленина) и Джугашвили (Сталина), были любые родственники в странах, которые сегодня мы называем «Дальним Зарубежьем». У многих наших современников и понятия нет о том, что их предки принадлежат к нации, о существовании которой потомки и не подозревают.

Ваша национальность — это вопрос вашего мировоззрения. Однако именно родословные поиски, возможно, расскажут вам немало нового про те народности, сынами и дочерями которых могли являться ваши предки! Это тоже замечательная часть вашей семейной истории! Дорожите ею!

Отношение к порочащим фактам биографий

Некоторых исследователей истории своей семьи беспокоит возможность нахождения неблаговидных фактов в жизни отдельных предков. Четкого перечня таких фактов нет. Ведь он может зависеть от личных оценок в конкретной семье. Одним фактом в истории предка одна семья будет гордиться. Другая — будет считать его ошибкой предка, если не позором.

Что может быть среди таких пугающих кое-кого фактов? Например, предательство по малодушию, в том числе во время войны, участие в политическом терроре против граждан (сталинский термин — «репрессии»), судимость за какое-либо уголовное преступление, супружеская измена, пьянство и проч. Конечно же, начиная родословное расследование, стоит не просто быть готовым встретиться с такими фактами, но надо понимать, какое формировать к ним отношение. Эмоциональное отношение к тем или иным страницам истории предков и Отечества или страх перед ними в целом не должны стать препятствием на пути родословных исследований: «Все лучшее, что есть у нас сегодня, восходит к прошлому — его труду и героизму. Но и все то, что мы хотели бы изменить, перестроить, питается тоже прошлым. И потому мы стремимся постичь историю, анализируем ее, идем вглубь в ее понимании. Делаем это не ради удовлетворения праздного любопытства, но ради дня сегодняшнего и завтрашнего, ради дел предстоящих… Суровая, но правда в любом случае лучше, чем ласкающие умолчания, фантазии и эмоции. Очернить историю можно только ложью, правда ее возвышает».^[11]

К возможности в поисках встретить что-либо порочащее ваших предков можно подходить так. Возможно, эти советы будут полезны читателям.

Во-первых, никогда не надо забывать, что родословное расследование —это вид исторического исследования. Последнее должно максимально стремиться к объективной, беспристрастной информации. Для исторического исследования ДО того, как будут выставлены те или иные нравственные оценки, должны быть честно собраны и проанализированы факты о том и или ином событии, том или ином лице. Иными словами, возможность нахождения тех или иных порочащих фактов в истории каких-либо наших предков не должно препятствовать самим поискам. Эти факты — часть реальности, которую уже не изменить, но которую надо знать потомкам.

Про неуместное чувство вины за проступки предков пишет охотник на фашистских преступников Фриц Бауэр: «Вина не бывает коллективной и тем более не передается по наследству. Долг детей виновных — переосмыслить историю отцов. Но и раскаяние тоже — подвиг единиц, которые взваливают на себя по доброй воле весь груз грехов нации».^[12] Добавить можно одно. Если граждане научатся нести и чувствовать ответственность хотя бы за свои собственные поступки, то это будет большой шаг вперед для всего общества. Возлагать же на себя ответственность за предков, на которых уже невозможно повлиять, — слишком высокая планка.

Во-вторых, как гласит мудрость, умные учатся на чужих ошибках, глупые — на своих. Ошибки наших предков, как это ни странно может показаться, это наше богатство. У нас, потомков, как ни у кого, больше всего ключиков к причинам, по которым, возможно, наши предки оступились. Никакие сухие строки приговора какого-либо суда никогда не вместят в себя всю многогранность истинной картины дела. Никакой перечень смягчающих обстоятельств, возможно, отраженный в актах государства, которые рассказывают, что же «натворил» наш предок, не вместит в себя особенности его личности, отношение к нему его родных и т. п. Именно нам представляется возможность разобраться, был ли на самом деле наш предок «неисправимым негодяем», или же все же в жизни не бывает дистиллированных черного и белого цветов.

Более того, в-третьих, в ряде случаев сухие строки о виновности предка в том или ином проступке сегодня порой намного легче проверить на достоверность и справедливость. Мы можем и через десятилетия выступить адвокатами нашего родственника и в некоторых случаях заслуженно оправдать его перед историей и потомками. Данный фактор особо важен для случаев, когда к человеку предъявлялись претензии в СССР. Как описано в главе 1, в СССР человек мог попасть в жернова жестокой, слепой коммунистической репрессивной системы просто лишь за то, что не пришелся кому-то по душе, за «неправильных» предков, за «не ту» национальность. Известны случаи, когда в 1930-е годы целые семьи пополняли население ГУЛАГа по той причине, что проживали в хорошей квартире, а после их незаконного осуждения жилплощадь доставалась или доносчикам, или сотрудникам НКВД: «Меня ВЫСЕЛИЛИ из комнаты и я вынуждена была ночевать на вокзале, а в комнату вселился уже (хотя еще муж не осужден) гр-н Карганов — работник милиции, производивший выселение. Меня ВЫСЕЛИЛИ из Пскова, отобрав без всякого объяснения и вины пропуск на временное проживание в Пскове…».^[13] Недаром за последние 20 лет десятки тысяч наших сограждан, в том числе покойных, были реабилитированы и оправданы. С них после десятилетий власти коммунистов сняли ложные обвинения. Однако стоит понимать, что не все неправосудные приговоры и решения советского, а может быть, и более раннего периода отменены. Возможно, именно вам — потомку удастся раскопать не только обстоятельства, объясняющие, почему человек оступился, но и факты, полностью снимающие вину с предка.

Четвертый тезис. Участие человека в преступных мероприятиях государства вовсе не всегда возлагает на самого человека ответственность, по меньшей мере равную с теми, кто это беззаконие задумал и кто направил на него людей. Вторжение советского государства в 1920 году в Польшу, в 1979 году в Афганистан, подавление танками народных выступлений в 1956 году в Венгрии, в 1968 году в Чехословакии, насильственные переселения народов в 1930—1940-е годы и т. п. — это, несомненно, преступления верхушки советского руководства (точнее Политбюро партии), которая и принимала эти и аналогичные решения. Возлагать равную ответственность на рядовых исполнителей этих решений (на тех же солдат и офицеров, направленных в Афганистан) было бы несправедливым. Лица, исполняющие в рамках служебного долга приказ, рискующие жизнью, — тоже герои, до тех пор, пока не выяснено, что их заведомая бесчеловечность им была очевидна. Именно по этой причине издаются письма американских солдат, погибших во 2-ю иракскую кампанию: в этих изданиях нет пропаганды вой­ны — в них желание почтить память тех, кто до конца исполнил свой долг, как его понимал.^[14] Справедливым и весьма важным было бы и другое — не забыть назвать героями тех, кто нашел в себе достаточно интеллектуальных способностей и мужества, чтобы дать подобным решениям власти отрицательную оценку и отказаться  исполнять их, рискуя своей судьбой, а порой и жизнью. Такой подвиг — удел немногих и потомками должен цениться особо высоко. Это, например, немецкие военнослужащие-антифашисты в период войн Гитлера, это сотрудники ВЧК—НКВД—КГБ, отказавшиеся участвовать в преступных операциях этих спецслужб (примеры были приведены в главе «Национальный вопрос, или „нет ни эллина, ни иудея…“»), это советские танкисты, отказавшиеся расстреливать из танка людей в Будапеште в 1956 году^[15], и многие другие. Вспомнить об их подвиге должны и потомки, и государство.

Наконец, противоречивость советского периода истории Отечества заключается и в том, что многие граждане, понимая жестокость системы, созданной большевиками, порой становились перед трагическим выбором: служить ли режиму большевиков или бороться любыми средствами против этого зла. Выбор второго порой был обременен сотрудничеством с другими врагами Отечества, например, с нацистами, либо со снисходительным к ним отношением. Примеры этого выходят далеко за рамки отношений с «власовцами», полицаями и пр. Этот аспект важен для того, чтобы избегать прямолинейных, упрощенных оценок. Порой те люди, которых советская пропаганда, умышленно упрощая проблему, называла «врагами народа» и «предателями», в действительности были жертвами двух людоедских режимов. Они были поставлены перед сложнейшим нравственным и политическим выбором, который не пожелаешь и врагу. Многим по понятным причинам казалось, что хуже зла, чем то, которое испытывала Россия на себе с октября 1917 года, не может быть, поэтому любое импортное, заморское зло могло показаться более вегетарианским.

Давайте посмотрим, какие слова приписывает НКВД старшему зоотехнику сельсхозтреста «Ленгоснарпит» П. М. Мельникову в 1935 (!) году: «Я уверен, что Гитлер расстроит планы большевиков, возьмет в свои руки нашу страну, а это наверняка случится, ибо она богатая, а хозяина у нее нет, и превратит ее в цветущую роскошную страну на свой лад. Я не дождусь того дня, когда первые самолеты Гитлера поразят всю эту сволочь. Нам нужно подготовиться и на случай войны Германии с СССР оказать помощь Гитлеру».^[16] Естественная реакция на такой подход — это возмущение, которое у кого-то может возникнуть после того, чему подверглась наша страна в 1941 году, после того, как миру стали общеизвестны злодеяния нацистов и их вовсе не человеколюбивые планы! Понятная реакция, но нельзя не видеть и другого, не менее важного. Задайте себе вопрос: до чего же власть коммунистов должна была довести свое государство, чтобы в нем появлялись граждане с такими настроениями? Ведь на пустом месте мечты о призвании иноземных варягов-захватчиков как правило не возникают.

Рассекреченные в новой России советские документы показывают, что такое отношение к возможному «спасению» с помощью немцев и других иностранцев и до трагедии 1941 года было в СССР не исключением. Многие люди разделяли свою Родину и большевиков, воспринимавшихся как внешняя сила: «Единоличник дер. Бор Залучского района А. Павлов: „Проект Конституции напечатан для того, чтобы поднять дух в народе. Скоро начнется война, и большевики прекрасно учитывают, что настроение у многих направлено против советской власти. <…> Политические права для трудящихся — это только на бумаге. Большевики всегда повертывают законы так, как это выгодно им самим. Никакая конституция не спасет крестьян. Единственным избавлением от кабалы и, в частности, от колхозов является война, наступление на СССР с Запада и Востока одновременно. Только тогда когда будет вытравлена большевистская зараза, люди будут чувствовать себя свободными».^[17]

«Процесс над троцкистами показал, что война неминуема. СССР потерпит поражение, т. к. крестьянство недовольно и возбуждено против Советской власти и пойдет против таковой» (священник Брудинский в Колпино, арестован).

«Церковник Корнилов Петр в Старорусском районе, известный среди населения под кличкой „Странник Петя“, бродит по району и ведет среди крестьян агитацию против весеннего сева, заявляя: «Не сейте, выходите из колхозов, скоро будет война, тогда колхозникам будет плохо. Соввласть грабит крестьян и разоряет их. К войне надо подготовить крестьянское восстание, а во время войны выдать коммунистов в руки фашистов, а часть расстрелять самим“».^[18] (Аналогичные примеры подобного отношения к советской власти встречаются в пока недооцененном советском источнике — в «сводках (информации) о настроениях».)

Исторические аналоги разделения политических предпочтений сограждан перед Великой Отечественной войной и во время ее чем-то напоминают Русь XIII—XIV веков, когда одни русские княжества заручались поддержкой монголо-татар и с их помощью воевали против экспансии «немцев» на восток. Другие русичи, наоборот, стремились к союзу с «немцами» и «Литвой» для противодействия татаро-монгольским ордам. Но и те и другие в конечном счете хотели процветания собственной страны. Завершая разговор об ошибочности упрощенной оценки по вмененным пропагандой шаблонам, воспользуемся цитатой: «Что же это за чудесный режим, если он умудрился сотворить невиданное в истории количество своих противников из своих же граждан?»^[19] Наконец, комментарием к приведенным цитатам будут слова ветерана Великой Отечественной вой­ны, Николая Никулина: «Бедные, бедные русские мужики! Они оказались между жерновами исторической мельницы, между двумя геноцидами. С одной стороны их уничтожал Сталин, загоняя пулями в социализм, а теперь, в 1941—1945, Гитлер убивал мириады ни в чем не повинных людей».^[20]

Не изучая внимательнейшим образом историю России соответствующего периода, не попытавшись ознакомиться с тем, что сейчас, наконец-то, понемногу разрешает рассекречивать наша власть, есть высокий риск не понять трагичность судьбы некоторых наших предков и обвинить их в преступлении. Исследователь родословия должен, как и историк, привлекать широкий спектр самых разных источников, чтобы лучше понять своего предка, понять, в каких условиях (семейных, социальных, экономических и пр.) он находился. Простые, прямолинейные, основанные на навязанных когда-то шаблонах выводы о преступности наших предков в родословии, как и в целом в исторической науке, неуместны.

В-четвертых, уверен, что универсальный подход к действительным ошибкам и даже злодеяниям предков может быть заимствован у христиан. Последние предлагают четко разграничивать два явления, которые порой мы малодушно смешиваем: отделять преступление, грех, ошибку от самого человека, близкого нам. Что это значит? Преступление предка, если оно действительно было, конечно, можно объяснять, но нельзя оправдывать. Наоборот, следующие поколения должны делать выводы на его примере, понять, как он допустил то или иное в своей жизни, как дошел до того или иного недопустимого состояния. По результатам такого анализа потомки должны стараться стать лучше сами, не повторять ошибок прошлых поколений. Но это вовсе не означает, что этот, может быть, с исторической точки зрения низкий и безнравственный человек не заслуживает жалости, снисхождения и любви потомков. Христиане, руководствуясь заповедью: «Возлюби ближнего своего», призывают попытаться понять его, простить и молиться и о нем, даже если он самый страшный грешник. Иллюстрацией к последнему может быть судьба сына Мартина Бормана, правой руки Гитлера. Он не отрекается от своего отца, но осуждает преступления, им совершенные. Вот слова Мартина Бормана младшего, ставшего священником:

«— <…> Я увидел фото в газетах — из концлагеря Берген-Бельзен. Штабеля трупов, в том числе и детей, газовые печи… Я пришел в ужас, я пытался убедить себя, что Гитлер и отец были не в курсе таких вещей. Но потом я узнал, что все это творилось по их приказам и с их ведома. И укрепился в желании стать священником, чтобы молиться за грехи моего отца и за тех, кто погиб из-за него. Всего за год жизни в этой деревне мой разум переменился полностью.

[Журналист]: Христианство учит прощению. Значит ли это, что люди должны простить Мартина Бормана за те преступления, что он совершил?

— Тяжелый вопрос… Я не знаю, готовы ли люди простить моего отца. Но я сам обязан был его простить — ведь без отца и матери я бы не появился на свет. Но никогда не буду одобрять то, что он делал, потому что это чудовищно. На Нюрнбергском процессе его приговорили к смерти, а многие люди и до суда приговорили Бормана в своих душах. Я принимаю этот приговор, но он не разрушает мою любовь к нему — просто как сына к отцу. Мой отец — это мой отец, а рейхсляйтер Борман — нацистский преступник».^[21]

Этот пример представляется наиболее нравственно обоснованной позицией. Надо всегда помнить, какие отклонения от этой золотой середины могут быть в обоих направлениях. Так, одной крайностью будет забвение предка или любая форма отказа от него. Другая крайность — попытка любыми средствами оправдать злодеяния предка, какими бы страшными они ни были. Последний подход основан на ошибочной и вредной для родословных поисков позиции: «У нас в роду — только герои». Жизнь показывает, что в любой семье не без урода. Важно, избегая проклятий в адрес человека или, наоборот, прославления порока, честно смотреть на факты.

Характерен пример потомков Иосифа Джугашвили (Сталина). Один из его внуков в последние годы стал известен тем, что предъявлял иски ко многим, кто неодобрительно высказывается о его деде. Для него, по всей видимости, дед — божество, идеал, но только потому, что он дедушка. В «коммунистические идеалы», возможно, приходится верить как в неотъемлемую часть образа деда. Любая критика в адрес злодейств деда воспринимается в штыки. Характерный отрывок из интервью:

«Журналист: Ваше отношение к Сталину?

Евгений Джугашвили: Преклоняюсь перед ним и в том же духе воспитал своих детей».^[22]

По всей видимости, Евгений Яковлевич не смог провести аналитическую операцию в уме и сердце — разделить свои законные родственные чувства к предку и объективную оценку того зла, которое дед причинил стране.

Проблему необъективности некоторых родословных исследований, а стало быть отношения к предкам, отмечают и профессиональные историки. Они прямо бьют тревогу по поводу «реальной и опасной тенденции», заключающейся в «некоторой панегиричности, противопоказанной науке, стремлении представить всех без исключения своих предков безупречными».^[23] Об этом предостережении ученых следует помнить и родословам-любителям.

В этой связи характерна иная позиция дочери И. Джугашвили Светланы Аллилуевой: «Сталин не изобрел и не придумал ничего оригинального. Получив в наследство от Ленина коммунистический тоталитарный режим, он стал его идеальным воплощением, наиболее законченно олицетворив собою власть без демократии, построенную на угнетении миллионов людей, где физически уцелевшие сведены до положения рабов и лишены права творить и мыслить. В порабощенной и полузадушенной стране, опираясь на трусливую и немую клику сообщников, он создавал уже собственный вариант псевдосоциализма. Однажды поняв все это, уже нет хода назад. Невозможно было закрывать глаза на то, что я видела вокруг».

Того же автора: «...Мы не можем и не должны комментировать политику этих лиц, знакомых нам с человеческой стороны. Мы только можем говорить о них как о людях — что я и делала в своих глубоко личных книгах. Я сообщаю факты, известные в семье, и стремлюсь оставить для истории эти малоизвестные подробности, так как частная жизнь крупных деятелей всегда подлежит извращению как их политическими врагами, так и всякими неучами и бездарностями… Моя же личная концепция состояла и состоит в том, чтобы всегда разделять Сталина на человека и на политика».^[24] Последние строки достаточно близки к описанной позиции Мартина Бормана младшего.

Вот еще одна характерная иллюстрация к приведенным выше рассуждениям про «виновность» наших предков в тех или иных злодеяниях. На этот раз из родословных поисков автора этих строк. Из автобиографии деда удалось узнать, что у него был брат (для автора, стало быть, — двоюродный дед). Никто из живых родственников про него ничего не слышал. В документе указано, что «Петров Никифор Иванович, 1903 г. р., <…> судился в 1923 году за убийство одной гражданки с целью грабежа, <…> был осужден на 8 лет».^[25] Далее дед в 1940 году указывает, что еще с 1935 года не имеет связи с братом. Опуская то, как непрос­то было найти место нахождения документов о судимости Никифора Петрова, отметим, что удалось найти материалы уголовного дела на него. Они оказались не такими однозначными, как могли бы быть. Так, приговор суда оказался чрезмерно лаконичным для дела об убийстве, особенно с учетом того, что обвиняемых было трое, а в протоколе допроса у следователя удалось найти следующие показания двоюродного деда: «В предъявленном мне 24. 4. обвинении виновным себя я не признал и подробно показал, почему при дознании я дал ложное сознание (так в тексте. — Д. П.). На самом деле, в убийстве я никакого участия не принимал и никого в убийстве не подозреваю. <…> Все ранее данные показания нарследователю я подтверждаю, а показания, данные в уголовном розыске, отрицаю».^[26] Особо важны последние строки. Из них следует, что так называемым оперативным работникам (угрозыску) Никифор Петров был вынужден признаться в убийстве. Впоследствии же (при допросах у следователя) от признания оперативникам отказывался. Однозначно судить через 90 лет о виновности двоюродного деда при недостаточном количестве документов сложно. Но из приведенной цитаты и, зная, как иногда оперативные сотрудники милиции в буквальном смысле выбивали показания из подозреваемых, можно с высокой долей вероятности выдвинуть версию, что 19-летнего мальчика Никифора Петрова в 1923 году «назначили» обвиняемым по делу, которое надо было раскрыть.

Впрочем, подтвердить или опровергнуть это можно было бы, найдя информацию о дальнейшей судьбе Никифора Петрова и его возможных потомков — родословный детектив, который автор расследует до сих пор. Но что важно уже сегодня: результаты двухлетних поисков данных о сути уголовных обвинений в адрес Никифора ставят под сомнение его осуждение.^[27]

Таким образом, начиная родословное исследование, следует быть готовым найти самые разные, в том числе преступные факты из жизни наших предков. Бояться этого не стоит. Эти исторические события нас не порочат. Умных современников они научат быть добрее и лучше. Факты же всего лишь отрицательных характеристик наших предков тем более не должны смущать. Их в родословных поисках можно встретить немало. В конце концов, это лишь чья-то точка зрения. Вот пример того, к каким находкам стоит быть готовым:

«Характеристика на мл. к-ра [младшего командира ]Шумова.

С рабочими работать не может, не ведет с ними никакой разъяснительной работы, а действует исключительно угрозами («Выгоню, несмотря на то, что ты 10 лет в Училище служишь»), в результате чего у работниц появилось большое озлобление.

Сам политически совершенно неграмотный, учиться не хочет и вполне понятно, никакой политической и общественно-массовой работы с рабочими не ведет.

О себе высокого мнения, считает, что он все знает, все сможет сделать, принимает к исполнению любое приказание, любое поручение, любую работу, но никогда ничего не выполнит. На каждом шагу врет и занимается очковтирательством, своих ошибок никогда признать не хочет — примеры: докладывает, что на субботнике всем обеспечены, все работают, все в порядке, тогда как нет рукавиц и 19 человек не работают.

Упрям, там, где ему невыгодно, — работать не будет. Всегда старается завоевать авторитет не честной работой, а подлизыванием, подхалимством к начальству. Приказом по училищу имеет выговор за опоздание 14 января на службу на 3 часа без уважительных причин.

Начальник отдела м/об. Бубнов и Военком отд. м/об. Нечиталенко».^[28]

1. Ардов М., Ардов Б., Баталов А. Легендарная Ордынка. СПб., 1995. С. 99.

2. Изъятие из проекта Историко-литературной викторины на Заводе пластмассовой фурнитуры (Ленинград)// Сводки цензорских вмешательств Леноблгорлита: ЦГАЛИ СПб. Ф. 359. Оп. 1. Д. 235. Л. 210.

3. Из Доклада экспедитора у приема детей Воспитательного дома и резолюции на нем. ЦГИА СПБ. Ф. 8. Оп. 1. Д. 656. Л. 332 и 332 об.

4. Из Доклада от 7. 9. 1908 экспедитора у приема детей Воспитательного дома и резолюции на нем. ЦГИА СПб. Ф. 8. Оп. 1. Д. 687. Л. 113.

5. Из справки от 19. 8. 1949 секретаря Ленинского райкома ВКП(б) Ленинграда в Горком ВКП (б). ЦГАИПД СПБ. Ф. 409. Оп. 5. Д. 49. Л. 1.

6. Из Отчета о работе партийного комитета парторганизации № 3 УГБ УНКВД по ЛО за период с 1. 6. 38 по 1. 7. 38. ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 2в. Д. 3027. Л. 76—86.

7. ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 2в. Д. 3027. Л. 72—75.

8. Из Протокола партбюро УНКВД по Ленинградской области от 19. 12. 39. ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 2в. Д. 3569. Л. 236—240.

9. Людмила Николаева. Прямо, как нерусские! http://svpressa. ru/society/article/48848/.

10. Сергей Чапнин. Предисловие к книге Никиты Кривошеина: Дважды француз Советского союза. Нижний Новгород. 2014. С. 13.

11. Яковлев А. Н. Октябрь, перестройка и современный мир // Страницы истории. Дайджест прессы. 1987. Л., С. 7—8.

12. Охотник на палачей // «Новая газета». № 78 от 16. 7. 12. С. 14.

13. Из жалобы Левинсон Марии Федоровны от 10. 11. 1937 на имя Уполномоченного комиссии Советского контроля по Ленинграду и области. ЦГА. Ф. 960. Оп. 7. Д. 653. Л. 199-200. Жалоба переслана в Прокуратуру Ленобласти. Об аналогичных случаях поиска жилплощади у «разоблаченных врагов народа» см.: Ю. Н. Соколов. Инквизиторы Лубянки //Будни большого террора в воспоминаниях и документах. СПб., 2008. С. 124, 186.

14. Last letters home. Voices of Americans from the battlefields of Iraq. Life books. New York. 2004.

15. Например, рядовой Евгений Милин, отбывавший 10 лет строго режима за невыполнение такого приказа: Никита Кривошеин: Дважды француз Советского союза. С. 26.

16. Секретная докладная записка НКВД в Ленобком от 19. 09. 1935 «О вредительстве в свиносовхозах Ленобласти». ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 2в. Д. 1199. Л. 43—48.

17. Из совсекретного Спецсообщения УНКВД по ЛО в Ленинградский Обком ВКП(б) от 21. 7. 1936 «Об отрицательны и контрреволюционных проявлениях в районах Ленобласти в связи с обсуждением проекта Конституции»: ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 2в. Д. 1844. Л. 180—184.

18. Из совсекретной Докладной записки УНКВД по ЛО в Ленинградский Обком ВКП(б) «Об антисоветской деятельности церковников и сектантов по Ленинградской области за время с 15. 2. по 10. 3. 1937 г.». ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 2в. Д. 2491. Л. 42—46.

19. Владимир Воронов. «СМЕРШ, личное оружие Сталина // «Совершенно секретно» № 4/287 от апреля 2013 г.

20. Н. Н. Никулин. Воспоминания о войне. СПб., 2008. С. 42.

21. Отец Борман (интервью)/ Аргументы и факты. № 38 (1247) от 22 сентября 2004 г.

22. Внуки Сталина: http://www. protown. ru/information/hide/6969. html

23. Кобрин В. Б. Перспективы развития генеалогических исследований // Опричнина. Генеалогия. Антропонимика. Избранные труды. М., 2008. С. 212.

24. С. И. Аллилуева. Отрывки из книг «Только один год» и «Книга для внучек. Путешествие на Родину»: http://history-life. ru/post153878545

25. Архив ОАО «Водтрансприбор» (СПб.), личное дело Петрова Афанасия Ивановича. Л. 26 и 26 об.

26. Протокол допроса обвиняемого от 21. 07. 1923 старшим следователем Смоленского губернского суда: ГАСО. Ф. Р-74. Оп. 2. Д. 710. Л. 201.

27. В виде небольшого отступления прошу читателей, которым, возможно, что-то может говорить имя «Никифор Иванович Петров», 1903 г. р., из г. Горки Могилевской губернии, либо отчество «Никифорович» с фамилией Петров, откликнуться и сообщить об этом автору по электронной почте: istok.roda@gmail.com.

28. Шумов Александр Леонтьевич, 1911 г. р., из крестьян-бедняков дер. Боково Мышкинского района Ярославской области. Подготовка характеристики на него связана с предполагавшимся в 1940 году приемом его в кандидаты в члены ВКП(б). РГА ВМФ. Ф. Р-322. Оп. 10. Д. 9. Л. 4.