ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

Валерий Попов

Город на потухшем вулкане

Приглашенный выступить в местной библиотеке, в Мончегорск я попал со второй попытки. В первый раз наш лайнер час кружил над Мурманском, но из-за тумана нас так и не приняли, и мы прилетели обратно. Чуток передохнув, я сел на поезд. Жители Мончегорска, живущие полгода в полярной ночи, занятые тяжким трудом по извлечению и переработке руды, достойны всякого уважения — как же для них не постараться? Пейзаж за окном был уныл: невысокие однообразные сопки темных тонов, к тому же еле видные в северной полутьме. Зато попутчики мои были отличные — и сразу же захотелось их «запечатлеть». Я просто поражен был их спокойной уверенностью, добродушием, открытостью. Видимо, на суровом севере люди щедрее душевно, и это главное, что помогает не унывать… Метель, метель. Сопки, сопки, сопки… Самый приветливый и предупредительный сосед оказался главным врачом областной психиатрической клиники в городе Апатиты. Трудные характеры его пациентов, мне показалось, никак не повлияли на его собственный облик, и его добродушие, я думаю, им помогает.

Второй спутник, с холеной седой бородкой, оказался специалистом по заболеваниям, характерным для этих мест: климат, долгая полярная ночь, вредные производства (чего только не добывают там, рискуя здоровьем). Но разговаривал он просто, ужасами не пугал: «Всё под контролем!» Больше он рассказывал о полезном и приятном сотрудничестве с норвежцами и шведами: «Сажусь в машину — и в тот же день там».

Третий, самый молодой в купе, был бригадиром сварщиков-трубоукладчиков, жил в Ярославле, но почти всю жизнь провел «на гастролях», как он мрачно пошутил. Вел он себя бурно, делился проблемами, многое злило его в предстоящей работе: «Еще на начали, а уже всё наперекосяк!» Но то не была злоба разрушения, скорее въедливая дотошность, за что его как раз ценят и всюду зовут.

Но главное, что порадовало меня, — их общий восторг после посещения Петербурга: какая воспитанная молодежь, какие приветливые официанты! Пришлось мне оправдывать репутацию Петербурга, я старался, рассказывал, веселил их как мог — и к концу долгого пути был даже в лучшей форме, чем в начале.

И меня прямо с поезда сквозь пургу повезли на выступление — ждали с самолета, а я притащился на поезде. По дороге не видел ничего, кроме белой завесы!

Но встреча в библиотеке взбодрила меня (так же, как и разговоры в купе) — такого горячего интереса к литературе вообще (и в частности) я не встречал и на более теплых широтах. Видимо, отсутствие ярких внешних впечатлений (особенно полярной зимой) компенсируется у них насыщенной духовной жизнью.

Потом меня повели гулять — до гостинцы пешком, центр не такой уж большой. И хотя город был накрыт тьмой, которую пытались рассеять уличные фонари, тамошняя жизнь не уступала любому современному городу: вот супермаркет, красивое кафе, модная молодежь. Но чуть в сторону — и опять давит тьма (меня, непривычного). Самый знаменитый местный памятник — лось на скале — еще раз напоминает о том, что кругом дикая природа, ветвистые рога лося уходят во тьму. «А северное сияние?» — с надеждой спрашиваю я. «Нет! Это когда морозы покрепче».

Утром — не рассвело. Как же я тут проведу еще один день до отъезда? Тьма буквально прилипла к окнам. Но бодрые библиотекарши уже ждали меня внизу. Как же они тут живут, полгода без солнца?

И, как я понял в музее, добывают его из-под земли! Музей камня ошеломляет и восхищает, как сундук с сокровищами из детского фильма. Главная его гордость — добываемые из здешней мерзлой земли ярчайшие, совершенно «праздничные», аметистовые «щетки», с яркими, как лучи, «щетинками» — перламутровыми, розовыми, голубыми, переливающимися. Вот знаменитый местный астрофилит — пластинчатые, игольчатые кристаллы золотистого цвета. «Солнце Лапландии», солнце из-под земли. Удивительный город: вся яркость — под землей, и приходится добывать эту красоту тяжелым трудом. Но он того стоит. Многие, отдавшие свою жизнь здешним местам, стали обладателями несметных сокровищ. За большими чистыми стеклами витрин — яркие россыпи подземных богатств, созданных из элементов периодической таблицы Менделеева жаром бушевавшего здесь вулкана: сияющий шар горного хрусталя, отполированный местный кианит, лазурно-голубой, как южное небо, эдиамит, черный с красными пятнами, имеющий еще трагическое название «Кровь саамов», коренных жителей этой земли. И многие эти «россыпи» — из частных коллекций. Музей носит имя Владимира Николаевича Дава, знаменитого геолога, завещавшего музею свою коллекцию, занявшую несколько витрин. Еще одна частная коллекция, радующая здесь всех, — профессора Чупилина. Да, не зря люди копали и копают эту мерзлую землю. Смысл их жизни — нагляден, он перед нами. Но не только ради красоты сюда съехались они и поселились насовсем — здесь добывают и плавят руду самых «серьезных металлов»: меди, никеля, необходимых для техники, науки, оружия. Местный металлургический комбинат, градообразующее предприятие — филиал знаменитого «Норильского никеля».

Я успел побывать и у горнолыжного склона, популярного как среди местных, так и среди приезжих суперменов. Увидел замечательный белый храм — главное украшение города. Посетил первую в этих местах избушку геологов на краю теперешнего Мончегорска. Да, тебе слегка страшно и неуютно на краю этой тьмы — даже в современном оборудованном городе, а каково было им, первым! Но именно они открыли этот «сундук с драгоценностями», благодаря им Кольский полуостров стал называться «Полуостровом сокровищ». Руководил учеными великий геолог Ферсман, а той государственной силой, которая создала здесь жизнь, руководил Киров.

Жаль, что я не увидел главного — местного металлургического комбината; город, по сути, при нем. Но думаю, что его посещение — не для мимолетных туристов. Чтобы отнимать сокровища у вулкана, пусть уже и потухшего, нужна энергия, адекватная вулкану, необходима работа горячая и небезопасная.

Покинув город, который теперь мне уже не чужой, читаю о нем, переживаю. Тревожные новости, связанные с главным местным производством: произошел выброс в атмосферу вредных веществ, и город, уже слегка освещенный солнцем, закрыл ядовитый туман. Вот опубликованные в Интернете строки из переписки жителей:

Произошло чрезвычайное совещание Администрации, МЧС, глав медицинских учреждений города. Принято решение — на тридцать процентов понизить температуру городского теплоносителя, чтобы уменьшить выброс трубами ТЭЦ вредных веществ.

…начальство порешило сократить на тридцать процентов температуру теплоносителя, который несет от ТЭЦ тепло в дома. Но выброс произошел вовсе не из ТЭЦ, а из труб комбината! Опять отыгрываются на простых людях…

Никакого сокращения производства не происходит! Был сегодня на телевышке и убедился: все трубы дымят по-прежнему!

Да ясно всем — наша «медянка» травит народ!

Почему наша молодежь молчит? Устроили бы демонстрацию, как мы в свое время!

…а теперешнюю молодежь не интересует ничего, кроме Интернета и их дебильных ночных клубов!

Как ветеран нашего металлургического комбината, поясняю несведущим и слишком крикливым: наш знаменитый металлургический комбинат рассчитан на местную «розу ветров». И никто не виноват, что случился небывалый в это время года штиль.

…опять будем всё на Бога валить, ждать у моря погоды. А я сейчас веду внука к врачу — всю ночь кашлял, задыхался!

…Переживаю вместе с ними, жителями «города на потухшем вулкане».