ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

Арина Бедрина

Ихтис

Голосом из трубы,

чтоб услыхал весь дом,

«рыбы нам не рабы»

я говорю с трудом.

Если поверхность вод —

это изнанка дна,

там, где у рыб — живот,

там у людей — спина.

Или наоборот.

Или рабы — не мы.

Рыбы набравшим в рот,

тем, что глухи, немы,

мысль — будто рыбья кость,

вставшая поперек

или торчащий гвоздь:

Бог, мол, не уберег.

То есть, Иисус Христос —

с нашей-то стороны

рябь — это ихтиоз

бархатных скул волны.

Или же Ихтиандр

со стороны крючка.

Перец и кориандр —

рыбе на два бочка.

Ихтис куда ни глянь.

Янус и там, и тут.

Если налито всклянь,

рыбы к тебе идут.

Фиш нам ни сват ни брат.

Фиш нам ни враг, ни друг.

Рыбы не из ребра.

Их силуэт упруг.

Песни у рыб грубы.

Ах, Гавриил, беда!

Ты трубишь. Из трубы

просто течет вода.

*  *  *

For Brent

Мы бросили по шекелю туда,

во тьму и соль, где Средиземным морем

кончается Израиль. И поспорим,

что загадали разное тогда.

Мы шли домой. Вечерний Тель-Авив

касался ветром обгоревшей кожи.

В тот миг с тобою были мы похожи,

на разных языках заговорив.

От моря до моря

Так средиземная волна

не сладостна, но солона,

как солон вкус того, что больше

не поднимается со дна —

из памяти: иврит, на вкус

напоминающий козленка

вне молока, кошерен, плюс

фотографическая пленка

сетчатки, что впитала вид,

который помнил царь Давид.

Так жар двух тел и жар сердец

сродни жаре и соли моря,

которое мертво, но горе

не смерть его приносит, где

покрыты камни натрий хлором,

но соль сама берет измором

живое, растворясь в воде.

Кетцалькоатль

Если посыпать картошку листьями коки,

Ангел во сне привидится светлоокий.

Скажет: «Пойдем со мной, у меня есть план.

Мы отправляемся в город Теночтитлан.

Там нас ждет встреча с богом Кетцалькоатлем».

«Куда меня тащит», подумаешь, «уж не в ад ли?»

Но ты согласишься, ясно же, Чичен-Ица

Лучше, чем два журавля и в руке синица.

(Думаешь ты, поскольку ты не историк.

Майя, ацтеки —эпикуреец, стоик?)

Ангел расправит златые свои крыла,

И зазвонят по кому-то колокола.

И вот вы на месте. «Я — оперенный змей,

Ты не имел друзей, так и не имей,

Ты и рублей не имел, так чего терять.

Ты теперь призван пополнить святую рать».

С ангелом вместе вы подойдете ближе,

Склоните колена — но этим ты не унижен.

А тут вам и меда с акридами поднесут,

И ты осознаешь, что это — нестрашный суд.

Ангел тогда засмеется, взлетит, как птица,

Вспыхнет и перманентно развоплотится.

И ты поймешь, что в поле один не воин —

А просто ангел. И ты теперь подневолен.

...Если нальет на хлебушек аяуаски

Кто-нибудь, кто не очень-то верит в сказки,

Ты ему явишься, светлоок, крылат,

Расскажешь ему, как прекрасен Кетцалькоатль.