ПОСВЯЩАЕТСЯ БРОДСКОМУ

Татьяна Никольская

Ранний Бродский

К истории посвящений и взаимовлияний

Близкий друг юности Бродского Оля Бродович писала, что поздние друзья поэта могут никогда не узнать о его ранних друзьях.^[1] Я хочу вспомнить одну из компаний, с участниками которой Иосиф общался в конце 1950-х и самом начале 1960-х и которым посвятил стихи «Рыбы зимой», «Хроника», «Мы снова проживаем у залива…», «Здесь жил Швейгольц, зарезавший свою…», «А здесь жил Мельц. Душа, как говорят…».

В 1959 году две студенческие супружеские пары снимали квартиру неподалеку от Московского проспекта на Благодатной улице. Это были студенты Герценовского пединститута Элла Липпа^[2] и Леонид Ентин^[3], «технолог» Ефим (Слава) Славинский^[4] и студентка ЛГУ Галя Патраболова^[5]. Двухкомнатная квартира каждый вечер была полна гостей. Приходили поэты, художники, джазовые музыканты вместе с начинающим прозаиком Сергеем Вольфом^[6], устраивали сейшены, чтения стихов. По воспоминаниям Эллы Липпы и подруги Гали Патраболовой Наташи Шарымовой^[7], девятнадцатилетний Бродский часто бывал на Благодатной, всюду разбрасывал и читал свои стихи. Элла Липпа рассказывала мне, что Иосиф отличался резкостью, нетерпимостью и называл обитателей квартиры «рабами желудка». Жившие впроголодь студенты обнаружили однажды на антресолях запас консервов, который подозрительно быстро стал таять. Заметив исчезновение продуктов, хозяин потребовал от жильцов расплатиться и освободить помещение. Одна из пар так и сделала, тайно от хозяина поселившись в комнате должников, где студенты вчетвером «прокантовались», как любил выражаться Леня Ентин, еще некоторое время. Летом 1959 года скоропостижно, в Доме творчества писателей в Комарово скончался отец художника и поэта Алексея Хвостенко (Хвоста)^[8], переводчик с английского.^[9] Алеша оказался владельцем отдельной комнаты в небольшой коммунальной квартире. В эту узкую длинную комнату в доме на углу Греческого проспекта и 5-й Советской улицы вскоре перекочевала компания, собиравшаяся на Благодатной. Сам Хвост, Ефим Славинский, Леня Ентин, ставший на долгие годы оруженосцем Алеши, а также художник по металлу Юрий Сорокин^[10], поэт Леонид Аронзон^[11], прозаик Владимир Швейгольц^[12] и еще несколько человек причисляли себя к битникам. «Мы себя считали именно битниками, хотя нас не всегда так называли, — рассказывал Хвост в интервью 1992 года, — слово это было в ходу. Уже появился Керуак, роман „На дороге“.^[13] Наш приятель Дима Новиков^[14] преподавал в университете американскую литературу. Кое-что переводил для нас. „Вопль“ Аллена Гинзберга^[15], например. Мы носили черные рваные свитера, длинные начесанные волосы.^[16] Хорошо знавшая круг Хвостенко Наташа Шарымова вспоминает, что эта компания игнорировала политическую и социальную сторону жизни: «Власть в свою очередь полагала их ненормальными и время от времени отправляла на Пряжку. Эти люди были питерские битники…»^[17]

Бродский в отличие от примыкавшего к битникам геолога, художника-абстракциониста Якова Виньковецкого^[18] относился к компании Хвоста скорее негативно. Ему не нравилось, что молодые люди много пьют, а то и покуривают, ленятся и творят меньше, чем могли бы. Однако по отдельности он общался с некоторыми из них с интересом. Сначала он подружился с Леней Ентиным, которому в 1959 году посвятил стихотворение «Рыбы зимой»:

Рыбы зимой живут.

Рыбы жуют кислород.

Рыбы зимой плывут,

Задевая глазами лед.

Стихотворение заканчивалось строчками:

Рыбы всегда молчаливы

Ибо они —

                   безмолвны,

Стихи о рыбах, как рыбы,

Встают поперек

Горла.^[19]

Замечу, что Леня Ентин в профиль был похож на рыбу, но молчаливостью не отличался. Он любил поговорить о Селине^[20], об Аллене Гинзберге, увлекался американским джазом. Я. Гордин вспоминает, что 2 декабря 1958 года Ентин, присутствовавший на вечере у Елены Валихан^[21] на Васильевском остраве, где Бродский читал стихи, сказал о поэте: «Пока в России есть такие вот рыжие, всё будет кипеть».^[22] В 1959 году в уже упоминавшейся квартире на Благодатной Ентин познакомил Иосифа с Евгением Рейном^[23] и попросил последнего поделиться мнением о его стихах.^[24] Мечтавшего в юности стать критиком Ентина отличала любовь к злословию. Возможно, по этой причине они с Бродским вскоре раздружились и посвящение перед стихотворением «Рыбы зимой» исчезло.

В усеченном жилище Иосифа на стене у прохода в комнату родителей долгое время висела фотография Юрия Сорокина, снятая Бродским. С Сорокиным (Сорокой) Иосифа связывала любовь к путешествиям и увлечение велосипедными прогулками. Сорока был мастером на все руки и всегда чинил велосипед Иосифа. Их общим другом был Гарик Гинзбург-Восков^[25], от которого Юра Сорокин заразился увлечением йогой. Самый активный из питерских битников, отъявленный спорщик, Юра Сорокин участвовал в дискуссиях на площади Искусств в 1956—1957 годы, за что был исключен из Военно-механического института. Работал пляжным фотографом, занимался художественной чеканкой и ковкой. В середине 1960-х в его комнате в коммуналке на 9-й Советской была устроена одна из первых домашних художественных выставок. Сорокин был вызван в КГБ по делу А. Уманского^[26] в начале 1962 года. Его много расспрашивали о Бродском. Спрашивали, в частности, почему его фотография висит в комнате Иосифа? Интересовавшемуся всеми политическими новостями Сороке Бродский посвятил осенью 1960 года стихотворение «Хроника», написанное на смерть президента ГДР Вильгельма Пика. Процитирую его начало и конец:

Умер президент Пик.

С траурных рамок газет

стекают на тротуар

коричневые струйки дождя. <…>

Кафе.

Музыканты в ударе.

Можно зайти и бесплатно слушать

выкрики века, паузы века

и пить стаканами

за упокой души президента.^[27]

В восьмидесятые годы Сорокин с женой решили уехать и подали документы на выезд. Сорока написал Гарику Гинзбургу-Воскову, жившему в Анн-Арборе, о предполагаемых сроках приезда в Италию. Гарик сообщил об этом Бродскому, который просил передать, что будет по своим делам в Венеции и охотно поводит Сороку с женой по городу. Неожиданно супруги получили отказ и встреча с Бродским не состоялась.

Примыкающие к «школъной антологии» стихотворения Бродского, посвященные В. Швейгольцу и И. Мельцу^[28], написанные в конце 1960-х, широко известны. Первое («Здесь жил Швейгольц, зарезавший свою / любовницу из чистой показухи…») проникнуто состраданием к матери Швейгольца, ее трагической судьбе. Второе («А здесь жил Мельц. Душа, как говорят…»), на мой взгляд, грешит необъективностью. Страдавший с детства пороком сердца Игорь Мельц был хорошим другом, а с Бродским находился в весьма отдаленных отношениях.

О литературных и жизненных контактах Леонида Аронзона с Бродским хочется рассказать чуть подробнее. Они познакомились в 1959 году, когда Леня Аронзон учился в Герценовском пединституте. Летом 1960-го Бродский помог Аронзону устроиться в экспедицию на Дальний Восток, где Леонид заболел остеомиелитом и по возвращении пролежал семь месяцев в больнице. Их дружба продолжалась до 1962 года, хотя отдельные встречи происходили и позднее. В поэзии Аронзона начала шестидесятых много перекличек с такими ранними произведениями Бродского, как «Петербургский роман», «Шествие», «Зофья». Бродскому посвящено стихотворение Аронзона «Серебряный фонарик, о цветок…» (1960), следы которого комментаторы находят в написанных позже стихотворениях Бродского «Письмо к А. Д.» и «От окраины к центру». Бродский был, по-видимому, адресатом «Несостоявшейся поэмы» Apoнзонa (1962), и, наконец, в «Литературных сонетах» Аронзона содержатся прямые отсылки к «Шествию» Бродского.^[29]

В печально знаменитом фельетоне «Окололитературный трутень» среди друзей и знакомых Бродского названы и входившие в круг ленинградских битников Аронзон, Славинский и Швейгольц. Из неназванных хочу вспомнить А. Хвостенко, с которым Бродский был дружен в 1960—1961 годы. Хвост вспоминал: «Ося всегда любил приходить ко мне по утрам с тем, чтобы потом увести к себе разделить обед, который оставили ему родители. Мы съедали его на двоих, и потом он снова читал мне стихи».^[30] Когда Хвоста впервые судили за тунеядство, Бродский прибежал в суд и тщетно пытался проникнуть в зал. А когда Бродский был уже в высылке, Хвоста повторно арестовали за тунеядство и отправили на психиатрическую экспертизу в сумасшедший дом на Пряжку. Врач сказал ему: «На твоей койке лежал другой поэт». — «Кто?» — «А вот такой Иосиф Бродский».^[31] Хвостенко считал, что Бродского в первую очередь привлекала английская библиотека его отца. Иосиф уже начал заниматься переводами, и лучше знавший английский Хвост ему помогал. В библиотеке Льва Васильевича Хвостенко была и «Антология новой английской поэзии» (Л., 1937), которую затем подарил Бродскому М. Мейлах.^[32] Оба — и Хвост и Иосиф — бывали неоднократно дома у одного из немногих уцелевших переводчиков «Антологии новой английской поэзии» Ивана Алексеевича Лихачева^[33], который восемнадцать лет провел в сталинских лагерях. Иван Алексеевич коллекционировал пластинки, которые Иосиф брал у него для домашнего прослушивания. И Бродский и Хвостенко считали своим поэтическим учителем В. Уфлянда.^[34] Постепенно их дружба прекратилась. «Вся его школа стала мне довольно далека, — вспоминал Хвостенко. — Гораздо ближе мне стали Заболоцкий, обэриуты».^[35]

Общение с компанией битников, точнее с некоторыми из ее членов, было связано и с топографией. Бродский, живший у Преображенского собора, мог за десять минут доехать на велосипеде до Хвостенко, комната которого находилась на углу Греческого и 5-й Советской или до жившего на 9-й Советской Сорокина. Бывал он и у Швейгольца на улице Восстания, и у Аронзона на улице Бакунина. Геологический друг поэта Эдик Блюмштейн, проживавший на углу Греческого и Некрасова, вспоминал, как Иосиф водил его к своим друзьям из этой компании.^[36]

Своеобразным предварительным эпилогом к теме о поэтических посвящениях в стихах раннего Бродского в пределах одной из компаний ленинградского андеграунда может, на мой взгляд, служить фрагмент из «Поэмы о замкнутом пространстве» Кари Унксовой^[37], в котором объединены имена Бродского, Хвостенко, Гинзбурга-Воскова, а также соавтора и друга Хвостенко Анри Волохонского^[38]. Всех этих творцов Кари причисляет к своим учителям, а фамилии в открывающем поэму «Посвящении» располагает в алфавитном порядке:

Бесценные учителя мои

Тебе изгнанник нервный и понурый

Певец пронзительный гудящий древний лук

Изогнутый отравленной стрелою

Тебе блистательный и радостный схоласт

Ты птаха среди знаков зодиака

К моей свече сложив крыла и плащ

Слетающий. И ты мой прежний друг

Наставник терпеливых чаепитий

Замолкнувший — И ты родной певец

Открытый легкий стаи отлетевшей

В своей гнезде неведомый теперь —

Прилежные мои благоговенья.^[39]

1. Ольга Игоревна Бродович — германист, доктор филологических наук. См.: Полухина В. Интервью с Ольгой Бродович. Октябрь 2009 // Полухина В. Иосиф Бродский глазами современников (2006—2009). СПб., 2010. С. 81.

2. Эльвира (Элла) Наумовна Липпа (род. в 1938 г.) — редактор, корректор; училась на факультете русского языка и литературы ЛГПИ им. Герцена.

3. Леонид Григорьевич Ентин (1938—2016) — поэт, критик; учился на факультете русского языка и литературы ЛГПИ им. Герцена. Вместе с А. Хвостенко написал песни «Городская», «Блюз» (обе 1961) и абсурдистскую пьесу «Ботва» (1966). В 1978 г. эмигрировал. Жил в Париже, работал переплетчиком, публиковался в выходившим под редакцией В. Марамзина и А. Хвостенко журнале «Эхо» (1978—1986) .

4. Ефим (Слава) Михайлович Славинский (род. в 1936 г.) — радиожурналист. Учился в ленинградском Технологическом институте, закончил английское отделение филологического факультета ЛГУ, работал переводчиком. В 1970-е эмигрировал. Работал на русской службе радиостанции Би-Би-Си. Живет в Лондоне.

5. Галина Викторовна Патраболова (род. в 1936 г.) — экскурсовод. Закончила психологическое отделение философского факультета ЛГУ. Университетская подруга Эдиты Пьехи и Зофьи Ратайчик-Капусцинской, адресата поэмы «Зофья». Эту поэму мне дали перепечатать со строжайшим условием не выносить из квартиры. Однажды, когда Бродский находился в высылке, Славинский пришел ко мне с Зофьей на Невский пр., д. 70. Верная обещанию, я позволила гостье прочесть поэму только у себя. Не получил от меня «Зофьи» и К. Кузьминский, который вместе с Б. Тайгиным готовил сборник Бродского «Стихотворения», вышедший в 1965 г. в Нью-Йорке под ред. Г. Струве. За это Кузьминский меня люто возненавидел, о чем я узнала лишь несколько лет назад.

6. Сергей Евгеньевич Вольф (1935—2005) — сын виолончелиста Е. В. Вольфа-Израэля, прозаик, детский писатель, поэт, адресат шуточного стихотворения И. Бродского.

7. Наталья Яковлевна Шарымова (род. в 1937 г.) — фотограф, журналист, литературный критик, часто публиковалась под псевдонимом Н. Кононова. В 1977 г. эмигрировала. Живет в США. Создала серию художественных фотопортретов участников ленинградской неофициальной культуры 1960-х — 1970-х.

8. Алексей Львович Хвостенко (Хвост) (1940—2004) — автор-исполнитель песен, в основном сочиненных совместно с Анри Волохонским, драматург, художник, скульптор. С детства жил в Ленинграде. В 1963-м создал авангардистское поэтическое направление «Верпа». В 1968-м переехал в Москву. В 1977 г. эмигрировал. Жил в Париже. Вместе с В. Марамзиным издавал журнал «Эхо» (l977—1986), возглавлял художественный клуб «Симпозион».

9. Лев Васильевич Хвостенко (1915—1959) — переводчик с английского, завуч первой в Ленинграде английской школы, отец Алексея Хвостенко.

10. Юрий Павлович Сорокин (Сорока) (1938—1999) — художник по металлу, поэт, путешественник.

11. Леонид Львович Аронзон (1939—1970) — поэт, посмертно ставший классиком ленинградского андеграунда.

12. Владимир Наумович Швейгольц (Швейк) (1939—1994) — прозаик, друг А. Хвостенко и Л. Аронзона.

13. Джек Керуак (1922—1969) — американский писатель-битник. Отрывки из его романа «На дороге» (1957) публиковались в 1960 г. в журнале «Иностранная литература».

14. Дмитрий Павлович Новиков (1936 —?) филолог, преподаватель английского языка. Переводил Г. Миллера, А. Гинзберга. Его переводы в 1960-е гг. получили хождение в самиздате.

15. Аллен Гинзберг (1926—1997) — американский поэт-битник. Его поэма «Вопль» была знаковой для «потерянного поколения».

16. Максимов М. «Мы всех лучше, мы всех краше…» Интервью с А. Хвостенко // Смена. 1992. 23 января.

17. Шарымова Е. Ответы на вопросы Юли Валиевой // К истории неофициальной культуры и современного русского зарубежья: 1950-е — 1990-е. Автобиографии. Авторское чтение. СПб., 2015. С. 497.

18. Яков Аронович Виньковецкий (1938—1984) — геолог, художник-абстрационист, эссеист. В 1975 г. эмигрировал. Жил в США, работал по специальности, участвовал в выставках.

19. Марамзинское собрание.

20. Луи-Фердинанд Селин (1894—196l) — французский писатель, врач, его роман «Путешествие на край ночи» (1932) был переведен на русский язык в 1934 г.

21. Елена Львовна Валихан (1939—?) — филолог, близкая знакомая Бродского.

22. Гордин Я. Перекличка во мраке. Иосиф Бродский и его собеседники. СПб., 2000. С. 136.

23. Евгений Борисович Рейн (род. в 1935 г.) — поэт, мемуарист.

24. Полухина В. Иосиф Бродский: жизнь, труды, эпоха. СПб., 2008. С. 38.

25. Георгий (Гарик) Исаакович Гинзбург-Восков (1934—2012) — художник.

26. Александр Аркадьевич Уманский (род. в 1933 г.) — художник, литератор.

27. Машинописный автограф этого стихотворения хранится у вдовы Ю. Сорокина.

28. Игорь Абрамович Мельц (род. в 1937 г.) — инженер. Входил в компанию А. Хвостенко и Л. Аронзона.

29. Подробнее о перекличках в поэзии Л. Аронзона и И. Бродского см. в: Казарновский П., Кукуй И., Эрль В. Комментарий в кн.: Аронзон Л. Собрание произведений. В 2-х т. Т. 1. СПб., 2006. С. 500—501, а также по указателю; Степанов А. «Живое все одену словом». Заметки о поэтике Л. Аронзона // Там же. С. 21—22.

30. Хвостенко А. Интервью 2004 г. // Цит. по: Зарецкая Е. H. Коммуникативный дар. Алексей Львович Хвостенко: любовь и бессмертие гения. М., 2011. С. 134.; см. также: Максимов М. «Мы всех лучше, мы всех краше...»

31. Там же.

32. Михаил Борисович Мейлах (род. в 1945 г.) — филолог, поэт, переводчик.

33. Иван Алексеевич Лихачев (1902—1972) — переводчик, филофонист. У него дома с конца 1950-х до начала 1970-х устраивались «субботы», на которые приходили любители музыки и изящной словесности разных поколений.

34. Владимир Иосифович Уфлянд (1937—2007) — поэт, прозаик, художник. Бродский причислял его наряду с Е. Рейном к своим учителям.

35. Максимов М. «Мы всех лучше, мы всех краше...»

36. Эдуард Исаакович Блюмштейн (род. в 1937 г.) — геолог. В 1975 г. эмигрировал. См.: Полухина В. Бродский глазами современников. 1999—2005. СПб., 2006. С. 109—110.

37. Кари Васильевна Унксова (1941—1983) — поэтесса. В ее полуподвальной квартире на проспекте Карла Маркса устраивались многолюдные вечера, на которых несколько раз присутствовал Бродский.

38. Анри Гиршевич Волохонский (l936—2017) — поэт, прозаик, переводчик.

39. Унксова К. Поэзия. Проза. СПб., 2009. С. 157.