ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

ВЛАДИМИР АЛЕЙНИКОВ

*  *  *

Омыты влагою и призваны теплом,

Сады окрестные чем дальше, тем щедрее

Встают, смущая нас, — а может быть, довлея

Не сном, так бдением, не словом, так числом.

Непознаваема для нас растений речь,

Коль в сон не вслушаться и вглубь не заглядеться,

Не славить, бодрствуя, и с ними не распеться,

И не насытиться, и не предостеречь.

Они в беспечности докажут нам с тобой,

Что опыт памяти — лишь малая частица

Того, что вечности желает причаститься

И воплотиться в то, что названо судьбой.

Они в уступчивости нас куда смелей,

Куда отважнее — и, может быть, отсюда.

Томясь и радуясь, берет начало чудо,

Уже просвечивая в жилах тополей.

Они посетуют — и тотчас же простят,

Они обидятся — и тут же сквозь улыбку

Ты сам признаешься, что прежний шаг — ошибка,

Что стаи певчие не зря к тебе летят.

И все ж откроется — не сразу, но потом,

Когда намаешься со слухом и со взглядом,

Их речь магическая, льющаяся рядом,

Еще лучащаяся в мире обжитом.

*  *  *

Ветер предгрозья срывает листву,

Небо вокруг потемнело —

Так и скажу, раз уж в мире живу —

Пусть я живу неумело.

Что же со мною? Да так и дышу —

Там, где привольней и проще, —

И напоследок узреть не спешу

Монстра державного мощи.

Бреда всеобщего я сторонюсь,

Пытанный ядом и горем, —

Лучше очнусь и смелей породнюсь

С чудом, а попросту — с морем.

Не для того я сумел уцелеть

В бедах и кровных обидах,

Чтобы душой за живых не болеть, —

Где он, спасительный выдох?

Не потому я напутствую вас —

Как-нибудь после поймете,

Что за пора наступает сейчас —

Сами ко мне вы придете.

Нет, не случайно я с детства привык

Чуять в порыве знакомом

Гул прорицаний и тайны язык,

Свет благодати над домом.

*  *  *

Заливов дымчатых, прозрачных и сквозных,

Узоры перские и пестрые мусии,

Каскады выступов, сплетения косые

Корней и троп сухих, и трав шершавых жмых,

И запах йодистый, и прорвы серный дух,

И в брызгах радужных слоеное кипенье

Волны, вздыхающей, как лошадь, в нетерпенье,

И пот стекающий, и высей светлый пух,

И соль седеющая, пышущая соль,

Соль, тяготеющая к лежбищам туманным

Камней морщинистых, к дорогам караванным,

К мирским скитаниям, соль, долгая, как боль,

Морская вестница, земная кутерьма,

С песком и посохом, с хрустящею основой,

В кристаллах рубчатых, с полоской известковой,

Кутья магическая, зыбкая кайма

Чего-то прежнего, что было и прошло,

Чего-то важного, что было небывалым,

Тоска мистическая, к символам усталым

Уже остывшая, — и все-то ей мало` —

И мир, расплеснутый так щедро перед ней,

И миг, спокойствием столетий удивленный,

И медь закатная с прожилкою зеленой,

Где гомон лиственный все ближе и слышней.

*  *  *

Внесли букет простых цветов с холма

Сюда, где сад от роз разбухших светел,

Где дом открыт, — и сразу я заметил

Неброский отсвет, сдержанный весьма,

На диво стойкий в смутные года,

Не запах — дух почуял я знакомый

Кочевий давних, пряною истомой

И горечью, крутою, как всегда,

Еще зовущих, — истово, как встарь,

Умеющих по-новому напомнить

О таинствах — и нехотя восполнить

Утрат моих печальный календарь.

Струится отсвет — и вослед за ним

Негромкий отзвук слышится былого —

И памятью навеянное слово

Самим своим присутствием земным

Всем нам, живым, о многом говорит —

И возраст сердца речи не помеха,

И сей приют — наивная утеха,

Эпохи нет, вот-вот и догорит,

Сожжет впотьмах последние мосты,

На берегу оставит нам пустынном

Алтарный дым, да вздох в краю полынном,

Да эти безыскусные цветы.