ХВАЛИТЬ НЕЛЬЗЯ РУГАТЬ

Полина Жеребцова. Ослиная порода.

М.: Время, 2017

Полина Жеребцова известна большинству читателей как писательница, пережившая Первую и Вторую чеченские войны и опубликовавшая свои дневники в книге «Муравей в стеклянной банке». В «повести в рассказах» «Ослиная порода» Жеребцова переходит к теме, ранее практически не затронутой: к ее личным отношениям с матерью.

По версии матери автора, дети рождаются либо «ангелами», либо «чертями», либо «ослами». Своего ребенка она безошибочно отнесла к «ослиной породе». И пусть для родителей он сущее наказание и им приходится перевоспитывать, ругать и лупить таких детей, сама автор уверена: у «осликов» много достоинств:

«В этой породе в тело малыша при рождении подселялся осел. Он уверенно занимал свое место, отчего малыш становился невыносимым для окружающих. Ребенок не был ангелом, как дети первой породы, хотя черты его лица могли быть прекрасны, он не буйствовал, как от чертей остатки, но его отличало три ужасных качества: упрямство — всегда и везде такой малыш настаивал на своем; справедливость — он подмечал малейшие ошибки; бесстрашие — никакой ремень не мог отвратить его от преступной деятельности познания. <…> Поэтому нужно было строго следить за таким ребенком и выдавать ему положенные шлепки вовремя, чтобы когда-нибудь он стал писателем или бродягой-поэтом».

В этих словах чувствуется даже некоторая — как тут не сказать — ослиная, упрямая! — гордость. По всей видимости, воспитание удалось, ведь из Жеребцовой вырос писатель. Однако читать три с лишним сотни страниц о наказаниях ребенка, о том, как на него сыплются «тычки» и «затрещины» — не самое простое занятие, хоть о том и предупреждает аннотация. Больше озадачивает то, что Жеребцова пишет эту книгу слишком старательно, тщательно подбирая слова: «Мама пошла на кухню. Минуты три ее не было, и гости даже стали переглядываться, а потом показалась родительница». Как будто в школьном сочинении, автор тщательно чередует синонимы «мать», «мама», «мамаша» и «родительница». Кроме того, она прибегает к довольно нарочитому приему прямого обращения к читателям, добавляя эпитеты «благородные», «любезные», «дорогие», «милые».

Естественности рассказа нет; выбирая увеличительное стекло под названием «ослиная порода», Жеребцова вспоминает особо подходящие эпизоды своего детства и представляет их на суд зрителей, одновременно подражая стилю ребенка. Этот текст написан как будто более от ума, нежели от сердца; при сопоставлении не то что с дневниками, но и с рассказами предыдущего сборника «Тонкая серебристая нить» разница — колоссальная.

Большинство сюжетов, составляющих «Ослиную породу», читателям Жеребцовой уже известны. Она продолжает, как и в «Тонкой серебристой нити», переписывать свои дневники. Болезнь деда Анатолия, мистическое мурлыкание погибшего кота Мурика, мудрость деда Идриса — все это уже было описано живо, трепетно, без пощады к читателю — даже и без мысли о нем. В том и была прелесть ее текста. Попытка вписать события в другую канву не оправдала себя — лейтмотив Чеченской войны уникальнее, чем лейтмотив отношений между родителями и детьми. Более того, именно описания на фоне войны показывают, как, по сути, мелочны остальные переживания, особенно обида.

Елена В. Васильева