ХВАЛИТЬ НЕЛЬЗЯ РУГАТЬ

Владимир Медведев. Заххок.

М.: Arsis Books, 2017

Человеку, далекому от восточной культуры, название новой книги Владимира Медведева ни о чем не говорит. Только те, кто хорошо знаком с главным иранским эпосом «Шахнаме» Фирдоуси, узнают один из сюжетов, повествующий о правителе Заххоке (или Зохаке), отцеубийце и тиране. У Заххока выросли из плеч змеи, которых ежедневно нужно было кормить человеческими мозгами, — удивительно точная метафора для деспотичного держателя власти. Бывший райкомовец Зухуршо в неразберихе гражданской войны пробился к верхушке и теперь влияет на судьбу каждого жителя самого далекого кишлака. Так как сам он явно не дотягивает до эпического героя, ему необходим искусственно создаваемый образ — для устрашения. С этой целью он носит на плечах удава — надевает его для особо важных случаев, как парадный мундир.

Несмотря на прямую связь с названием, Зухуршо нельзя назвать главным героем. Роман Медведева — пример стройной полифонии, причем голоса главного тирана в этом хоре нет. Персонажи поочередно рассказывают о происходящем со своей точки зрения, вступая в тот момент, когда именно рядом с ними развиваются сюжетообразующие события. Каждый из них обладает своим голосом, который был бы узнаваем, даже если главы не назывались бы именами рассказчиков. Один говорит о том, как по наущению деревенского сумасшедшего натер свой орган жгучей травой, а другой — о том, что «вещественность субстанции достигала максимального предела и, тем не менее, ее плотность многократно возрастала в центральной зоне». Среди голосов только один женский — Зарины, дочери русской учительницы и таджикского врача. Видимо, только ей позволительно рассуждать и высказывать мнение, в отличие от других женщин, скованных восточной традицией.

Поскольку судьбы персонажей переплетаются (даже если они не знакомы лично), их можно рассматривать в различных комбинациях: как близких друг другу по духу, противостоящих или противопоставленных только внешне. Последний пример — о кажущихся антиподами Андрее и Давроне. Никакого столкновения между ними нет, один спасает другого, а тот позже отвечает благодарностью, они даже связаны одной целью — спасти Зарину. Но брат Зарины Андрей вспыльчив, живет эмоциями, не замечая времени. Даврон, испытывающий к полурусской девушке некие чувства, всегда контролирует и себя, и все происходящее. В том числе время, которое отмечает с точностью до секунды. Другая пара — заявленный герой Зухуршо и действительно сильная личность, подлинный эпический герой, вор в законе и единственная реальная власть — дед Сангаг. Такими соотношениями можно развлекаться долго: как в математической задаче на нахождение возможного числа сочетаний энного количества предметов.

Объединяющее начало — тесное вплетение мифа в реальность. Такое свойственно произведениям с национальным колоритом (например, с совсем другим, северным — у Григоренко в «Мебет» и «Ильгет» или, напротив, очень схожим, тоже отсылающим к «Шахнаме» — у Орхана Памука). Миф не опровергается и не объясняется, он просто существует в жизни — это характерная черта мифологического сознания. У деревенских жителей вроде Карима Тыквы (который советуется с умершим дедом, видит знаки) или ветеринара Джоруба (который постоянно принимает приплод, но никак не может обзавестись собственным потомством) оно сильнее, но в той или иной степени находит отражение в каждом герое книги. «Испокон веков мы выживали единственно потому, что придерживались дедовских заветов» — таков постулат этих людей. Даже наиболее образованный человек живет с этим: что как не особый менталитет заставляет успешного ученого, доросшего до статуса профессора, бросить карьеру, жену и отправиться в глубинку, чтобы стать эшоном^[1]? Сам герой объясняет это просто: такова была воля отца, да и как можно оставить народ без единственного представителя религии! Самый необычный миф — у военного Даврона. Каждые три года кто-либо из близких ему людей умирает — попадает под разряд. Позже Даврон выясняет: дело не в нем. Но новое объяснение не менее мифологично и даже более близко сознанию древнему: оно отходит от индивидуального и осно­вывается на всеобщей гармонии.

Однако главный миф, выстраивающий единство романного сюжета, все-таки связан с героем с обложки. Образ Заххока (и подражающего ему Зухуршо) — есть воплощение зла. В книге добро, конечно, одерживает верх, зло повержено. Но Медведев пишет книгу не ради финальной точки. А скорее, чтобы показать, сколько ущерба способно нанести зло, пока оно катится, как большой каменный шар, удирая от всесильного добра, давя и разбивая все на своем пути.

Дарья Облинова

1. Глава рода и/или религиозной общины, шейх, наставник мюридов (узб.).