ХВАЛИТЬ  НЕЛЬЗЯ РУГАТЬ

В Питере жить: от Дворцовой до Садовой, от Гангутской до Шпалерной. Личные истории.

М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2017

Сборник «В Питере жить», составленный из личных историй о Петербурге, которые рассказали современные писатели, издательство «АСТ» анонсировало давно и, кажется, собиралось получить на этом проекте сверхприбыль. Оно и понятно, ведь под одной обложкой собрали всех известных авторов Петербурга, добавили к ним не очень известных, директора сети магазинов «Буквоед», Елизавету Боярскую, а в качестве тяжелой артиллерии взяли еще и Дмитрия Быкова. Но подобно тому как редко получается по-настоящему хорошим фильм, в который пригласили только звезд, так и в книгу невозможно вдохнуть жизнь только громкими именами и широкой рекламной кампанией.

Начать с того, что многие вошедшие в книгу тексты уже печатались ранее, и в некоторых случаях это оставляет горький привкус обманутого ожидания. Я, например, большие надежды возлагал на Сергея Носова, который умеет рассказывать о Петербурге, как никто другой. А в сборнике оказался рассказ о памятнике Достоевскому, который печатался уже как минимум дважды (в журнале «Время культуры» и книге «Конспирация, или Тайная жизнь петербургских памятников—2»). То же и с текстами Татьяны Толстой, Вадима Левенталя, отчасти Евгения Водолазкина и др. Это, конечно, не самое страшное, что может случиться (если перефразировать строчку группы «Ленинград» — не ту, что дала название сборнику), но все равно неприятно.

Любопытно, что в книге большое количество стихов. Помимо текста песни Бориса Гребенщикова (помещенного, видимо, исключительно для того, чтобы его имя появилось на обложке) снабдили свои истории стихотворными экзерсисами Даниил Коцюбинский и многие другие авторы. При этом почти все стихи, мягко говоря, так себе. Кроме классики, которую цитирует в воспоминаниях о Нонне Слепаковой Дмитрий Быков, и стихотворения Александра Городницкого. Вот для примера стихотворение Даниила Коцюбинского:

У семи без глазу нянек

В люльке спит дитя.

Осенью мороз подвянет,

Листья в такт крутя.

Выползет из нор прохожий

Выйдет в рейс трамвай

Город с потускневшей рожей

Заглянул за край —

Не увидел ничего там

И опять продрог. И сердечная икота

Болью между ног

Отдается, словно шлюха, —

Разговорчиво и глухо.

Оставляя в стороне вопросы собственно поэтического характера, почему няньки без глазу? Чему в такт крутит листья мороз? За край чего заглянул город? Что это значит? Почему шлюха отдается глухо?

Подобные вопросы возникают не только в случае со стихами. Вот Магда Алексеева рассказала читателям, как у нее в Петербурге «произошла любовь», как она переехала из Москвы и по каким петербургским адресам жила. А в самом конце пишет: «Так что же остается? Остаются любимые люди и любимые города — тишина арбатских переулков, белые ночи над Невой… И волшебный Париж, и шумящий Рим… Прочтите это слово — Рим — наоборот. И получится мир. Целый мир. Так много!» При чем тут Рим? Вроде до этого про Петербург речь шла. Но нет — Рим, и при этом нужно еще наоборот читать, чтобы узнать, что мир — это много. Многозначительно, я бы сказал.

Магда Алексеева, кстати, не единственный автор сборника, который ошеломляет концовкой текста. Вот Александр Мелихов отчитался соцреалистическим опусом, а в конце вдруг пишет ни с того ни с сего: «Как бы нам остаться варварами?» Вот современный мир такой пошлый, а нам бы — варварами, чтобы как раньше, без пошлости. Откуда варвары, зачем варвары — непонятно.

Но это все частные случаи, которые, будь все остальное на высоком уровне, не испортили бы впечатления. Однако проблема в том, что большинство текстов сборника бессодержательны. Если по ошибке оставить закладку не на том месте, запросто можно прочитать один текст два раза, поскольку он стирается из памяти сразу же после закрытия книги. Кто-то из авторов забывает о содержании, отчаянно пытаясь ритмизовать текст, кто-то — кичась своим непомерным талантом, кто-то — стремясь к беллетризации, кто-то, вероятно, просто не справляется.

В итоге лучшими произведениями сборника оказываются те, в которых есть история, не затененная стилистическими виньетками или самолюбованием, однако рассказанная с вниманием к слову: рассказ Евгения Водолазкина о Ждановской набережной, Михаила Шемякина — об исчезнувшем Введенском канале, Ольги Лукас — о Ржевке, Андрея Степанова — о Лесном. Последний я бы даже выделил особо: содержательный, познавательный, литературно изящный — в общем, все то, чего я ждал от сборника в целом и не дождался.

В упомянутых текстах видна подлинная любовь авторов к Петербургу, а не простое желание журналистов выполнить редакционное задание и написать на заданную тему. Нет, конечно, все не так плохо, и тексты признанных классиков как минимум не разочаровывают. Андрей Битов развивает свою всегдашнюю тему текстуальности происходящего в жизни, полон задорного абсурдизма рассказ Валерия Попова, Даниил Гранин переносит читателя в те времена, когда улица Пестеля называлась Пантелеймоновской Очень верную интонацию выбрал Никита Елиссев, несколько смешных шуток есть у Александра Етоева, но общее ощущение от книги, повторюсь, разочаровывающее. Впрочем, Петербург — город миражный, может, и книга о нем обманчива по первом прочтении.

Кирилл Филатов