БОРИС ПАНКИН
* * *
Стихи
писали на стекле...
Но
разлеталось все в осколки.
Искали
солнце в серой мгле,
А
натыкались на иголки.
Спускались
за полночь к реке.
Цветы
кидали в черный омут.
Дом
возводили на песке
И не
желали по-другому...
Искали
истину в огне.
Травились
дурью и водярой.
Подобно
лопнувшей струне
Кидались
под ночные фары...
Искали
клад в чужих глазах,
А
находили тьму да стены.
Отказывали
тормоза,
Сердца
рвались, пилились вены...
Венки
плели за упокой —
Вода
всегда свое получит...
Ночь
нависала над рекой,
И звезды
прятались за тучи...
Метались
искры на ветру,
А
находили только воду,
Но дождь
закончится к утру,
И солнце
обретет свободу...
Вот
только дом размыт дождем.
И тонет
горизонт в тумане.
И мы
опять чего-то ждем,
Но солнце
снова нас обманет.
...В
твоих глазах опять стена.
Струна
оборвана и снята...
Я знаю:
есть моя вина
В том,
что исчезло все куда-то...
Вновь над
рекою птичий гам.
Слова
беспомощным потоком.
Осколки
тянутся к рукам,
Как руки
тянутся к осколкам...
Стихи
писали на стекле...
* * *
Кого-то
снова выбирали,
Кого —
неважно.
На
телебашне «трали-вали»
Разводят,
ажно
Тошнит от
этой свистопляски,
С души
воротит.
Весна!
Весною ярче краски
И легче
вроде
Тянуть баржуv судьбы за лямку
Из
ожиданий.
Ты внешне
точно так же замкнут,
Но взор
кристальней.
И тень
мифической надежды
Ясней и
резче.
И
опьяняет воздух вешний.
И плакать
есть чем.
Кораблик
по весенней луже,
Борта в
мазуте.
Водоворот
его закружит,
Судьба
раскрутит
И шандарахнет под колеса
Транзитной
«нивы».
И ни к
чему слова, вопросы.
Всё
лживо. Лживо.
* * *
На стекло
налипает листва.
(Прошлогодняя,
что ли?)
Раскололась
моя голова
От
хронической боли.
Разлетелись
осколки, звеня,
По
паркетному полу.
И уже
больше нету меня —
Междометья,
глаголы.
Раскатилась
тоска по углам,
Словно
шарики ртути.
В этом
доме, чье имя «бедлам»,
Избавленья
не будет.
В этом
городе, в этой стране,
В этой
части вселенной
Нет
забвения, даже во сне
Эта боль
неизменна.
И душа
(ни жива, ни мертва)
Обмирает,
а толку?
Разлетелась
моя голова
На
осколки, осколки.
* * *
...А по
утрам они просыпались сами
Переговаривались
простуженными голосами,
Любили
друг друга, потом курили в постели,
Разглядывали
заоконные акварели.
Той зимою
смеркалось рано, уже в четыре
Становилось
все расплывчатым в этом мире,
Люди,
дома, деревья, площадь у рынка
Подернуты
были сиреневой, сизой дымкой.
Той зимою
не было солнца, но было небо,
Заполнявшее
этот город так, что где бы
Ни
находились бы мы с тобою, всегда казалось,
Что нас от
него отделяет всего лишь малость.
* * *
Ну, что
ты смотришь? Я еще не пьян.
Стакан в
моей руке пока уместен.
Все тихо,
мирно, в меру, честь по чести.
Вполне
цивильно, чудный ресторан.
Никто не
вздорит, не гони волну.
Халдеи
все, как на подбор, в проборе.
О! Если б
взгляд твой стал бездонным морем,
Я б
захлебнулся и пошел ко дну.
Ну, что
ты смотришь? Я еще не пьян.
Еще сто
грамм — и будет под завязку.
Ты так
хотела былью сделать сказку.
Увы,
принцесса, вышло — не фонтан.
Тебе
достался пьянь, а не герой, —
Бесстыжий
бабник с низменной моралью.
О, если б
взгляд твой стал разящей сталью,
Ты села
бы давно по «сто второй»
Или какая
там сейчас статья...
...Искусство
постиженья бытия.
