НОВЫЕ ПЕРЕВОДЫ

Анна Барч

От экокритики к корове и обратно

 

Экокритика ищет проявления и голоса мира природы, природы, зависимой или независимой от человека, нередко близкой человеческому опыту, обусловленной биологически, но в том числе и самостоятельной, герметичной, тонко намеченной в тексте. Опыт помогает нам понять отношение текста к природной действительности и во время чтения раскрыть экологическую поэтику. Эта поэтика напоминает связки, которые при напряжении рвутся или стимулируют познавательные процессы.

Потребность в экокритическом чтении согласуется с тенденциями, присутствующими в системе взглядов так называемого нового гуманизма или постгуманизма, на которые указывают изменения на уровне метафилософских рамок понимания места человека относительно природы, окружающей среды, климата и других созданий, а также возрастающая потребность в укреплении связей теории с практикой, без чего рассуждения о экологически благополучном мире не имели бы смысла. Здесь я имею в виду сильнейшую критику антропоцентризма, с которой началось изучение постгуманизма, животных и био-эстетики, и которая одновременно продемонстрировала стоящую за ними потребность в изменении парадигмы гуманитарных наук с vita contemplativa (жизни созерцательной) на vita activa (жизнь деятельную).

Если бы меня попросили дать краткое определение эколитературе, то я бы сказала, что это открытое собрание текстов, благодаря которым мы вступаем в разнообразные связи с природным миром, такие, которые мы не всегда осознаем вне литературы. Литературный текст, точнее любой вымысел, дает нам возможность почувствовать себя в экотекстовой лаборатории, он переносит нас, читателей, в литературную экосистему, в которой мы не знаем, как себя вести. Традиционная культура предоставляла безопасное убежище, литературная экосистема разрушает эту антропоцентричную модель. В этой новой среде вновь было открыто животное — персонаж, ставший утраченным звеном между людьми и природой и обусловивший — своей посреднической функцией в восприятии мира, находящегося за пределами человеческого опыта, — иную познавательную модель мира.

Животные, которые в баснях и сказках рассказывали о человеческих проблемах, теперь заговорили о своем мире, о природе, которая в экокритике понимается полифонически, как фон и источник многоголосой ткани мира. Поэтому в центре экокритических интерпретаций появляется понятие репрезентации, то есть того, что текст культуры (не только литературный, но и любой другой, который вводит нарратив) заимствует из природной среды, что он подразумевает, что предполагает, когда использует не-человеческие реестры и маски. Независимо от того, насколько чужды нам коннотации природы в современной культуре, литература открывает перспективы, выходящие за рамки собственно человеческого понимания действительности, в некий мир, объединяющий разнообразные способы восприятия и иные формы бытия. Возвращающаяся тема классической природы наполняется новым смыслом в эпоху антропоцена, когда насущной проблемой становится выживание планеты. Литературные стратегии выхода за пределы человеческого порядка вещей приводят к тому, что окружающий мир приобретает конкретные черты в виде материальной природы и животных — проводников по миру постантропоцена. В данном случае художественная литература позволяет изменить существующую расстановку сил, даже если это происходит при помощи фрагментарной реконструкции альтернативной, литературной, фантастической действительности. Это происходит в том числе при помощи литературного приема субституции или подмены (человек-животное), перевоплощения (в животное) и экспозиции (демонстрации хрупкости природы).

Юлия Хартвиг, современная польская поэтесса, менее известная, чем лауреат Нобелевской премии Вислава Шимборская, несколько своих произведений посвящает корове, меняя представление об этом животном, символизирующем индустриализацию сельского хозяйства и загрязнение природной среды, но все еще обыденном для польского пейзажа. Тем самым она любопытным образом вписывается в направление польской эколитературы.

Анализируемые в статье произведения цитируются полностью в хронологической последовательности.

 

Портрет I[1]

Моя подруга корова. Сидит, согнув колени, подле трогательного теленка, который жмется к ней в поисках тепла на росистой траве.

Вытягивает огромный лепесток языка, похожий на красную орхидею, и раз за разом разглаживает его шерсть, нежную и мягкую.

Несмотря на недавние роды, она изящная и стройная. Это креольская девушка рядом с северными Брунгильдами и Фредегундами. Вышагивает будто танцуя, изредка пощипывает траву. Она не поверила, будто пищеварительный процесс ее единственная задача.

 

 

Портрет II[2]

Когда я просыпаюсь, моя спутница корова уже стоит на лугу. Шерсть на холке сияет в утреннем солнце. Она стоит со склоненной к лугу шеей, от бьющих сверху лучей падает ее узкая тень. Она легонько потряхивает головой, хватая зубами траву, время от времени делает шаг вперед.

Каждое ее движение порождает новые отблески на переменчивой, как море, шкуре, она прекрасна и свободна.

За ней медленно поднимается туман. Ели и костёл стоят в нем как зримые призраки. Стога сена смотрятся в светлый луг как в воду.

Горы вдали заводят широкий хоровод, птица восторженно бьет крыльями.

 

 

Портрет III[3]

Корова сидит среди цветов. Внезапно застигнутая с глазу на глаз.

Отечественный сфинкс. Полный загадок, молока и безмерного терпения.

Сейчас она выглядит как равнодушная горожанка, окруженная вазами с цветами, в зеленом, полном лакомств будуаре, потягивающая целебный настой из трав.

Она ни о чем не спрашивает, ее не интересует судьба.

Пережевывает собственную жвачку, собственное предназначение, циркулирующее неспешно в совершенной, замкнутой системе ее внутренностей.

Вырастающие вновь цветы и травы дарят ей иллюзию бессмертия.

 

 

Когда возгласит[4]

Прежде чем отзовутся трубы архангелов

разнесется по долине ее жалобный глас

уже многие столетия знакомый инструмент

бесполезный в хоре или оркестре

Стоя одиноко на поляне мира

поднимет ввысь свою тяжелую коровью голову

и из глубин ее измученного горла

изольется жалоба

на смерть животного и человека

осужденных по одной статье

 

Во всем цикле «Портретов» Юлия Хартвиг говорит о корове вопреки сложившимся традициям: «моя подруга», «спутница», «отечественный сфинкс», отделяя животное от окружения (на портрете) и позитивно переосмысливая вполне мимолетные отношения. Это не замеченная мельком корова на поле, а необычное, поэтическое наблюдение, антропоморфизация, облагораживающая это испокон веков эксплуатируемое животное, считающееся всего лишь убойным скотом. В цикле просматривается разнообразно и тонко выраженное несогласие с человеческим взглядом на корову в культуре, в человеческом мире («Она не поверила, будто пищеварительный процесс ее единственная задача» — «Портрет I»), отрицание негативного образа заурядного, неинтересного животного, отмахивающегося от мух, при помощи таких приемов как эстетизация («язык, похожий на красную орхидею», сравнение с прекрасной, «креольской», «изящной» и «стройной» девушкой), превращение ее в персонаж, доминирующий над окружением в поэтической картине («Портрет II»), ее субъективизация в момент, когда она смотрит на лирического героя стихотворения («Внезапно застигнутая с глазу на глаз» — «Портрет III»), изображение ее исторических отношений с человеком — источник молока, и культурных — олицетворение терпения, но в то же время и представление ее как существа, недоступного ограниченному человеческому восприятию («отечественный сфинкс» — «Портрет III»). Ее образ во всем этом цикле динамичен, хотя и соотносится со спокойствием и осторожностью движений животного и замедленным темпом коровьего существования. Подобное построение образа требовало хотя бы минимальной активности — может быть, прямого наблюдения исследователя (подсмотревшего где-то поблизости за пасущейся коровой?), попытки вжиться в чуждую человеческой действительность, которую невозможно передать без антропоморфизации коровы, но вместе с тем, автор изображает ее совершенно иначе, в первую очередь красиво и дружески.

В «Портретах» появляется та же мысль, что и в стихотворении «Когда возгласит», которое по своей композиции также напоминает портрет. Действительность животного несколько иначе, хотя отчасти метафизически, включена в систему мироустройства («Пережевывает собственную жвачку, собственное предназначение, циркулирующее неспешно в совершенной, замкнутой системе ее внутренностей. Вырастающие вновь цветы и травы дарят ей иллюзию бессмертия». — «Портрет III»). Здесь можно говорить об очень человеческой потребности придания смысла коровьему существованию, вопреки таксономиям и классификациям, принятым в книгах по биологии, в главах о жвачных животных, но можно говорить и о потребности в человеческо-нечеловеческом опыте, переживаниях, которые выходят за пределы человеческого эксклюзивизма и, скорее, проявляются в межвидовой действительности, несмотря на различия в средствах экспрессии, которыми мы располагаем.

«Когда возгласит» — это мрачное, патетическое произведение апокалиптической тональности, в котором раздается коровье мычание. И одновременно парадоксальное, поскольку животное возгласит не на лексическом, а на эмоциональном уровне, который мы также можем верно распознать, воспринять и понять, особенно, если он относится к тому, что глубоко сокрыто, а такой эмоцией является неприятие смерти, бренности. В этом стихотворении животное предстает двойственно: философски (как в традиции модернистских «Элегий» Рильке и в интерпретации Агамбена «Открытое»), демонстрируя иной, презираемый подход к нашим земным делам, выраженный в произведении метафорой «инструмента», «бесполезного» в человеческом «хоре», олицетворяя одновременно героя трагического, одинокого «на поляне мира», который в состоянии подать голос «из глубин», не согласного с участью смертных; а также в качестве exemplum того, что объединяет человека и животное, вписанное в парадокс завершившегося существования, а также четко выраженное «измученным» мычанием. «Одна статья» — это ссылка на законы вселенной, на неизвестную и непредсказуемую волю, контролирующую жизнь и смерть человека и животного, общий горизонт бытия, хотя и никем не доказанный, но, однако, низвергающий человека с узурпированного пьедестала.

На примере портретов коровы Юлии Хартвиг стоит подчеркнуть, что делает этих животных исключительными, какие примененные стратегии позволяют поэтессе обратиться к такому животному как корова и в результате создать новаторский образ, противоречащий сложившимся культурным традициям. С перспективы экокритики речь идет о смещении, которое проходит по многим плоскостям: вопреки ассоциациям, стереотипам, контекстам и возможным мотивам появления коровы в мире повседневного опыта, корова, представленная Хартвиг, не только удивляет и восхищает, но и заставляет провести (хотя бы в мыслях, хотя бы экспериментально) параллели с коровой, которую мы уже когда-то встречали, видели, хотя бы фрагментарно (в мясном отделе?).

Экотекст, в котором появляются не фантастические, а «заимствованные» из повседневной жизни животные, такие как корова, одновременно отсылает к реальным рамкам, контекстам, в которых они появляются ежедневно; тем более очевидной становится попытка выразить что-то иное, непривычный, нестандартный подход, раз уж кто-то такой как поэтесса решает отделить их от фона и сделать главными героями. Прежде всего, корова появляется самостоятельно, она единственная героиня, в то время как в реальном мире коров держат в стаде, называют скотом и теми частями тела, которые идут на мясо. И если я верно угадываю поэтический замысел, то это исходная точка для экокритического прочтения, поскольку благодаря удивлению и отказу от стандартного представления о корове, читателю удается выйти за пределы текстового мира символов и метафор и подумать о настоящей корове, пасущейся на пастбище. Будет ли это по-прежнему та самая, обычная корова? Неужели в момент встречи с представителем коровьего мира, будь то в живой или мертвой форме, в целости или частично, эта картина хотя бы слегка не исказится? В этом смысле корова предстает как одна из героинь эколитературы.

 

 


1 Ю. Хартвиг. Обращаясь не только к себе. Поэмы в прозе. Варшава, 2003. С. 23; первая публикация в: Минута привала. Краков, 1980. С. 12.

2 Там же, с. 24; или с. 13.

3 Там же, с. 25; или с. 14.

4 Ю. Хартвиг. Ясное неясно. Краков. С. 36.

Перевод с польского Ольги Гусевой

Анастасия Скорикова

Цикл стихотворений (№ 6)

ЗА ЛУЧШИЙ ДЕБЮТ В "ЗВЕЗДЕ"

Павел Суслов

Деревянная ворона. Роман (№ 9—10)

ПРЕМИЯ ИМЕНИ
ГЕННАДИЯ ФЕДОРОВИЧА КОМАРОВА

Владимир Дроздов

Цикл стихотворений (№ 3),

книга избранных стихов «Рукописи» (СПб., 2023)

Подписка на журнал «Звезда» оформляется на территории РФ
по каталогам:

«Подписное агентство ПОЧТА РОССИИ»,
Полугодовой индекс — ПП686
«Объединенный каталог ПРЕССА РОССИИ. Подписка–2024»
Полугодовой индекс — 42215
ИНТЕРНЕТ-каталог «ПРЕССА ПО ПОДПИСКЕ» 2024/1
Полугодовой индекс — Э42215
«ГАЗЕТЫ И ЖУРНАЛЫ» группы компаний «Урал-Пресс»
Полугодовой индекс — 70327
ПРЕССИНФОРМ» Периодические издания в Санкт-Петербурге
Полугодовой индекс — 70327
Для всех каталогов подписной индекс на год — 71767

В Москве свежие номера "Звезды" можно приобрести в книжном магазине "Фаланстер" по адресу Малый Гнездниковский переулок, 12/27

Сергей Вольф - Некоторые основания для горя
Это третий поэтический сборник Сергея Вольфа – одного из лучших санкт-петербургских поэтов конца ХХ – начала XXI века. Основной корпус сборника, в который вошли стихи последних лет и избранные стихи из «Розовощекого павлина» подготовлен самим поэтом. Вторая часть, составленная по заметкам автора, - это в основном ранние стихи и экспромты, или, как называл их сам поэт, «трепливые стихи», но они придают творчеству Сергея Вольфа дополнительную окраску и подчеркивают трагизм его более поздних стихов. Предисловие Андрея Арьева.
Цена: 350 руб.
Ася Векслер - Что-нибудь на память
В восьмой книге Аси Векслер стихам и маленьким поэмам сопутствуют миниатюры к «Свитку Эстер» - у них один и тот же автор и общее время появления на свет: 2013-2022 годы.
Цена: 300 руб.
Вячеслав Вербин - Стихи
Вячеслав Вербин (Вячеслав Михайлович Дреер) – драматург, поэт, сценарист. Окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии по специальности «театроведение». Работал заведующим литературной частью Ленинградского Малого театра оперы и балета, Ленинградской областной филармонии, заведующим редакционно-издательским отделом Ленинградского областного управления культуры, преподавал в Ленинградском государственном институте культуры и Музыкальном училище при Ленинградской государственной консерватории. Автор многочисленных пьес, кино-и телесценариев, либретто для опер и оперетт, произведений для детей, песен для театральных постановок и кинофильмов.
Цена: 500 руб.
Калле Каспер  - Да, я люблю, но не людей
В издательстве журнала «Звезда» вышел третий сборник стихов эстонского поэта Калле Каспера «Да, я люблю, но не людей» в переводе Алексея Пурина. Ранее в нашем издательстве выходили книги Каспера «Песни Орфея» (2018) и «Ночь – мой божественный анклав» (2019). Сотрудничество двух авторов из недружественных стран показывает, что поэзия хоть и не начинает, но всегда выигрывает у политики.
Цена: 150 руб.
Лев Друскин  - У неба на виду
Жизнь и творчество Льва Друскина (1921-1990), одного из наиболее значительных поэтов второй половины ХХ века, неразрывно связанные с его родным городом, стали органически необходимым звеном между поэтами Серебряного века и новым поколением питерских поэтов шестидесятых годов. Унаследовав от Маршака (своего первого учителя) и дружившей с ним Анны Андреевны Ахматовой привязанность к традиционной силлабо-тонической русской поэзии, он, по существу, является предтечей ленинградской школы поэтов, с которой связаны имена Иосифа Бродского, Александра Кушнера и Виктора Сосноры.
Цена: 250 руб.
Арсений Березин - Старый барабанщик
А.Б. Березин – физик, сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе в 1952-1987 гг., занимался исследованиями в области физики плазмы по программе управляемого термоядерного синтеза. Занимал пост ученого секретаря Комиссии ФТИ по международным научным связям. Был представителем Союза советских физиков в Европейском физическом обществе, инициатором проведения конференции «Ядерная зима». В 1989-1991 гг. работал в Стэнфордском университете по проблеме конверсии военных технологий в гражданские.
Автор сборников рассказов «Пики-козыри (2007) и «Самоорганизация материи (2011), опубликованных издательством «Пушкинский фонд».
Цена: 250 руб.
Игорь Кузьмичев - Те, кого знал. Ленинградские силуэты
Литературный критик Игорь Сергеевич Кузьмичев – автор десятка книг, в их числе: «Писатель Арсеньев. Личность и книги», «Мечтатели и странники. Литературные портреты», «А.А. Ухтомский и В.А. Платонова. Эпистолярная хроника», «Жизнь Юрия Казакова. Документальное повествование». br> В новый сборник Игоря Кузьмичева включены статьи о ленинградских авторах, заявивших о себе во второй половине ХХ века, с которыми Игорь Кузьмичев сотрудничал и был хорошо знаком: об Олеге Базунове, Викторе Конецком, Андрее Битове, Викторе Голявкине, Александре Володине, Вадиме Шефнере, Александре Кушнере и Александре Панченко.
Цена: 300 руб.
Национальный книжный дистрибьютор
"Книжный Клуб 36.6"

Офис: Москва, Бакунинская ул., дом 71, строение 10
Проезд: метро "Бауманская", "Электрозаводская"
Почтовый адрес: 107078, Москва, а/я 245
Многоканальный телефон: +7 (495) 926- 45- 44
e-mail: club366@club366.ru
сайт: www.club366.ru

Почта России