ПЕЧАТНЫЙ ДВОР

 

Вуди Аллен. Записки городского невротика. \ Пер. с англ. — СПб.: «Симпозиум», 2003. Он же. Риверсайд-драйв: Пьеса. Пер. Олега Дормана. — «Иностранная литература», 2004, № 7.

«Как-то раз Фрейд нашел в кармане леденцы и угостил Юнга. Рэнк был просто вне себя. Он пожаловался мне, что Фрейд явно покровительствует Юнгу. Особенно когда делит конфеты. Я холодно промолчал — мне было мало дела до переживаний Рэнка, который отозвался о моей статье „Эйфория у улиток” как о „классическом примере монголоидной аргументации”».

В таком вот ключе. В ключе капустника на философском факультете. Не сомневаюсь, что в свое время — в 60-е примерно годы — все это звучало невероятно забавно. Пьеса, впрочем, почти что с иголочки. Тоже сделана из остроумия и свободы. Техникой пародирует — чего доброго, и превосходит — сократовский диалог. Добытое знание может быть выражено отрицательной дробью.

Товар, короче, — супер. Для самых продвинутых. По счастью, зрителей у Аллена столько, что и читатели, конечно, найдутся. О восторженных критиках нечего и толковать. См. последнюю страницу обложки «Записок»:

«…выдающийся мыслитель современности, духовный лидер, совершивший переворот в коллективном бессознательном Америки, актер и режиссер, достойный своих античных предшественников…»

Тут попробуй не прочитай.

 

Кристофер Бакли. С первой леди так не поступают: Роман. \ Пер. с англ. В. Когана. — М.: Б. С. Г.-ПРЕСС, 2004.

Юмористический судебный детектив. Отчасти гипотетический. Поскольку не было еще такого случая, чтобы супруга президента США запустила в него тяжелой серебряной плевательницей — угодила прямо в лоб, — а он через пару часов возьми и умри, а вдову обвинили в убийстве. А она бы наняла самого дорогого и беспринципного из адвокатов, и он поставил бы на уши всю прокуратуру и администрацию, — но тут подсудимая забеременела бы от него и т. д.

Все это явно сочинялось как кинофильм и составлено главным образом из юридических перепалок: адвокат — прокурор, адвокат — свидетель, прокурор — опять же свидетель. Счет после первого сета, после второго… Комментарии на ТВ и в газетах. А также немножко секса, много юмора, и чем ближе к развязке, тем больше сантиментов.

Поскольку в итоге торжествуют, как и положено, фундаментальные ценности, типа: истина, честь, семья. Оказывается, к счастью, что из симпатичных персонажей никто не виноват, а если даже виноват, то слегка, причем поправимо или, в крайнем случае, простительно.

Разумеется, юриспруденция в Америке формализована до абсурда, что и позволяет продажным крючкотворам, гипнотизируя судей буквой закона, добиваться от простодушных присяжных приговоров несправедливых, — но, в общем, на то и щука в море, чтобы карась не дремал.

А уж если щука — вот как в данном сюжете — выплывает на стрежень правого дела, карасям остается только расслабиться. Все аплодируют, от умиления сморкаясь.

Прямого отношения к литературе все это не имеет, однако же нельзя не отметить, что в фабуле дела имеет место беззастенчивый шулерский трюк. Она, видите ли, основана на лживом медицинском заключении о причине смерти президента Макманна (от удара по лбу произошел разрыв средней менингиальной артерии и проч). Это заведомо лживое заключение составил и подписал некий капитан Грейсон, «главный патолог флота США». Истинная причина смерти показалась Грейсону (человеку военному, немолодому и строжайших правил) конфузной, вот он и сочинил разрыв артерии. Потому что патриот. Наплевав, что из-за него невиновному человеку, женщине, светит как минимум пожизненное, а то и вышка.

Во-первых, такое чудовищное негодяйство (подлог, лжесвидетельство под присягой, фактическое покушение на убийство) в исполнении человека доселе безупречного требует мотива посильней, чем забота о моральном престиже покойного руководителя. Да и какой, к черту, престиж — перекинуться, получив от жены плевательницей в лоб, и явно не за вторжение в какой-нибудь Ирак.

А во-вторых, этого просто не могло быть, потому что не могло быть никогда, — чтобы заключение о смерти важного государственного деятеля составил и подписал один-единственный медик. Такого, я думаю, нигде в мире не бывает. Коллективный же сговор возможен, как известно, только по директиве Политбюро, тут американская фантазия бессильна.

Так что пришлось угробить капитана Грейса в автокатастрофе — дав ему, естественно, время поведать перед смертью всю правду. (Скажи он ее на суде — т. н. роман прекратился бы еще в начале 17-й главы, — а их 38 плюс эпилог.) Прикол же состоит в том, что… Нет. Вдруг, не дай бог, вы попадете в такую ситуацию, что, кроме изделия мистера Бакли, не найдется под рукой другого средства от реальности. А вещь одноразовая.

 

Элизабет Джордж. Расплата кровью: Роман. \ Пер. с англ. Е. Дод. — М.: Иностранка, 2004.

Шотландия, графское поместье, снегопад, съехались гости, ссора за ужином, а наутро — труп в одной из спальных комнат, — и вот уже на подмогу местной полиции прибывает спецбригада из Скотленд-Ярда.

Нет, нет, я ничего не перепутал, роман — американский. В том смысле, что сочинен гражданкой США, за океаном и напечатан. Пятнадцать между прочим, лет назад.

Видно, и там бывают очереди к зубному. Недурно и в метро, и на пляже унестись пленительной мечтой к сугробам, среди которых разгуливают виконты.

«Он был очень высоким, с очень светлыми волосами, с непокрытой, несмотря на холод, головой, в хорошо сшитом кашемировом пальто, кашне и перчатках — единственные две уступки минусовой температуре».

Фишка в том, что данный арист­о­крат служит инспектором уголовной полиции. Другой, с изысканной фамилией Сент-Джеймс, — судмедэкспертом. Лорд Стинхерст, один из фигурантов дела, — театральный антрепренер. Его сестра — хозяйка гостиницы, под каковую переоборудован родовой замок (место преступления). Жертва — тоже не из простых — зарабатывала на жизнь литературным трудом, ее кузен — по профессии режиссер, приятельница кузена — леди Хелен Клайд — занимается какой-то наукой (кстати, под руководством Сент-Джеймса). То есть большой свет вписан в нормальную экономику — лорд допрашивает леди под протокол — простому человеку читать приятно.

Плюс положительный образ — эта самая леди Хелен. Как поется в песне: графиня была, точно птичка, невинна. Издательская аннотация клевещет, будто по сюжету она является главной подозреваемой. Это не так — под подозрением не леди Хелен, а тот, с кем она предавалась любви, когда в смежной комнате случилось убийство. Но ей приходится прояснить кой-какие подробности, а она, естественно, горда и стыдлива, — следователь же нарочито груб, поскольку сам питает к ней за­старелую страсть. Ах, мужчины — такие глупцы: вечно смешивают личное с общественным.

Насчет качества прозы — и перевода — no comments:

«Несмотря на отвращение, которое вызвало у нее столь грубое вторжение в ее жизнь, подразумевающее, что она будет только рада ответить на такой бестактный вопрос, леди Хелен успела отметить, что сержант Хейверс даже открыла рот».

Сюжетная схема изготовлена при помощи циркуля и линейки. Следствие вместе с читателем устремляется по ложному следу и заходит очень далеко. А упрямый ревнивец детектив-инспектор Томас Линли, он же граф Ашертон, — топает по верному пути, но сам того не зная: преследует невинного, а попадается искомый душегуб.

Все в порядке, за исключением одной мелочи. Преступление совершено, чтобы не раскрылось другое преступление, давнишнее. Так бывает, по крайней мере — в романах. Но каков же мотив того, первого злодейства? Не дает ответа миссис Джордж. И по-своему права — не все ли равно: книжка-то уже прочитана.

 

Алан Ислер. Жизнь и искушения отца Мюзика: Роман. \ Пер. с англ. Н. Осьмаковой. — М.: Иностранка, 2004.

Опять английская глубинка, средневековая архитектура. Опять детективная интрига, но не кровавая — чернильная, в духе Умберто Эко или кого-нибудь пожиже влей, типа Переса-Реверте.

Чего тут только нет, Боже ты мой! Фальшивое издание Шекспира, кра­деная рукопись Пушкина, иеруса­­лим­ская Стена Плача, петербургская тюрьма «Кресты», алхимия, политика, ис­то­рия с филологией. Дюжина глубокомысленных эпиграфов. Масса цитат и примечаний. Солидные дозы пресного секса. Ползучий атеизм.

Все это, как на проволочный стержень, нанизано на героя, создавая как бы объем личности.

Дескать, перед вами не просто занимательное чтиво, а художественный путь самопознания.

Вот английский католический священник, родившийся во Франции от еврея и еврейки, покинувших Венгрию. Мать погибла в Освенциме, отец пропал — и нашелся (в Израиле) только через много лет, их обоих заменила Церковь. И жизнь, в общем, удалась, приятная такая синекура досталась, и в придачу продолжительная, до поры до времени уютная любовь. Плюс прямой, приветливый характер. Плюс
ум — но в нем дребезжит какое-то беспокойство. Какое-то вольнодумство. Навязчивое какое-то любопытство к иудейским древностям.

Финал, в общем, предрешен. Верней, предписан. Все, чем жил этот человек, рассеется, как дым. И любовь, и вера, и надежда. Останется — на всю старость — недоумение: «Кто я?». А потом и оно разрешится в заключительном эффекте:

«Можете себе представить, какой восторг я испытывал, какое безграничное счастье! Мои глаза наполнились слезами. Когда она оказалась в постели рядом со мной, я старался лежать тихо, подавляя всхлипывания. Но я не мог долго сдерживаться.

— Мод, — сказал я, — Мод, ты вернулась ко мне!

Но это оказалась вовсе не Мод.

— Успокойся, Эдмон, ни слова больше. Лежи тихо.

Конечно, это была моя мать».

Придумано трогательно. И роман удостоен в Америке специальной какой-то премии.

Замечу, впрочем, что в том же,
2001-м, когда он написан, швейцарец Томас Хюрлиман издал в Цюрихе свою повесть «Фройляйн Штарк». Там тоже еврей (по фамилии Кац) — католический прелат, монсеньор, тоже заведует старинной знаменитой библиотекой, тоже не дурак выпить и не лезет за остротой в карман. Однако там не все так просто, как у мистера Ислера. Хотя бы потому, что христианский автор знает, какая власть бывает у религии над человеческим сердцем.

Если же не вдаваться в такие высокие материи — роман «Clerical Errors» (не знаю, кому понадобилось переиначить название) легковесен, потому что многословен. Не в том смысле, что сказано лишнее, а — не хватает пауз. Текст слишком журчит. И характер, им реализуемый, — беден. Занятен — а не загадочен. Не у всех жизненный опыт сводится к похождениям — или, допустим, искушениям — ума. Но, действительно, человек, состоящий только из мыслей о прочитанном, — забыв прочитанное, становится никем. Любой такой человек. Еврей, не еврей. Ну и нефиг выдавать эту бесшумную катастрофу, постигающую столь многих, — за некую особенную, притом еще и величавую, библейскую, еврейскую судьбу.

«Я не католик. Могу ли я быть иудеем? Кто я? Человек в конце своего жизненного пути, я — человек». Вот и хорошо. Скажи спасибо, что не овощ.

 

Филипп Рот. Людское клеймо: Роман. Перевод Л. Мотылева. — «Иностранная литература», 2004, № 4—5.

Тут другая заморочка: профессора Силка все, включая жену и детей, считают евреем, а он — негр. Очень светлокожий.

Тут и вообще все другое, потому что старый, знаменитый Филипп Рот — первоклассный мастер. Мало того что пишет  исключительно хорошо, а как-то еще умудряется средствами слога придавать персонажам статус физических тел. Они так явственно существуют, так близко присутствуют, что, читая, чувствуешь какое-то тягостное волнение, приязнь пополам с отвращением; хочется отстраниться.

Но автор никого не отпустит, пока не разберется со всеми. Поскольку для него человек — не то, чем кажется. И не тот, за кого себя принимает. И тщетно прячет тайну под тайной. А посмотреть на просвет — за душой у человека только проигрыш и смерть.

Пожилым этот роман лучше не читать. Он — как медная монета во рту. Как ярость побежденного. Он безутешен. Боюсь, он про то, что каждый из нас — совсем один. И всегда не прав.

Но также и про любовь. И про Америку.

Переполненный лицами, картинами, сценами. Стремительный. Перегруженный болью, превращающейся в красоту.

Словом, это такое сильное произведение, словно американская проза все еще — как в прошедшем веке — лучшая в мире.

 

Эдвард Эстлин Каммингс. Избранные стихотворения. В переводах Владимира Британишского. — Журнал ИТАКА, журнал КОММЕНТАРИИ, М.: 2004.

Нет слов. Молча снимаю шляпу. О силе оригинала догадываешься по самоотверженности перевода. Тексты приведены на обоих языках. Слева — речь вдребезги, справа — к осколку осколок.

Каммингс жил с 1894-го до 1962 года. Британишский переводит его стихи вот уже больше 30 лет. Понимает их, как, наверное, никто другой. Любит, как никто.

Книга единственная. Когда такая появляется, принято говорить: событие, подвиг, высокий пример. И правильно. А что еще скажешь?

Кто, например, я такой, чтобы передать, как сверкает этот двойной каскад словесных изобретений?

Все, что могу, — просто выписать одно стихотворение целиком. Как раз не самое звонкое. Не самое головокружительное. Не самое резкое. Кто его знает, почему нравится.

 

Если поесть нельзя так попробуй

 

закурить но у нас ничего не осталось

чтобы закурить: иди ко мне моя                                                                                 радость

 

давай поспим

если закурить нельзя так попробуй

 

спеть но у нас ничего не осталось

 

чтобы спеть; иди ко мне моя радость

давай поспим

 

если спеть нельзя так попробуй

умереть но у нас ничего не осталось

 

чтобы умереть; иди ко мне моя                                                                                  радость

 

давай поспим

если умереть нельзя так попробуй

 

помечтать но у нас ничего

                                                не осталось

чтобы помечтать (иди ко мне моя                                                                              радость

Давай поспим)

 

Красиво, правда?

 

Энтони Хект. Стихи. — N.Y. «ARS-INTERPRES», 2003.

Хект родился в 1923 году. В начале 80-х Иосиф Бродский сказал о нем: «...безусловно лучший поэт, пишущий в наше время по-английски». Переводить его, должно быть, несравненно легче, чем Каммингса: он современней, то есть старомодней.

Переводчиков тут несколько, но единство голоса сохранено. Глазу же отрадней, когда соблюден и размер подлинника.

Вероятно, поэтому красивее всего выглядят драматические монологи, написанные белым стихом. Самый поразительный называется «Прозрачный человек». Имеется в виду такая игрушка, научно-познавательная кукла. В этом стихотворении женщина, умирающая от лейкемии, вспоминает, как в детстве, с подружкой вместе, разглядывала, хихикая, этот, значит, пластиковый муляж: нервные волокна, кровеносные сосуды, внутренние органы.

 

                                   ...Для обеих

остался он единственным мужчиной,

которого нам довелось познать…

 

Насколько я понял из слов Хекта (в приложении напечатан его разговор с одним критиком), про этого человечка рассказала ему Флэннэри О’Коннор.

Хект говорит: «Флэннэри отличалась какой-то бесподобной храбростью».

 

С. Гедройц

 

Владимир Гарриевич Бауэр

Цикл стихотворений (№ 12)

ЗА ЛУЧШИЙ ДЕБЮТ В "ЗВЕЗДЕ"

Михаил Олегович Серебринский

Цикл стихотворений (№ 6)

ПРЕМИЯ ИМЕНИ
ГЕННАДИЯ ФЕДОРОВИЧА КОМАРОВА

Сергей Георгиевич Стратановский

Подписка на журнал «Звезда» оформляется на территории РФ
по каталогам:

«Подписное агентство ПОЧТА РОССИИ»,
Полугодовой индекс — ПП686
«Объединенный каталог ПРЕССА РОССИИ. Подписка–2024»
Полугодовой индекс — 42215
ИНТЕРНЕТ-каталог «ПРЕССА ПО ПОДПИСКЕ» 2024/1
Полугодовой индекс — Э42215
«ГАЗЕТЫ И ЖУРНАЛЫ» группы компаний «Урал-Пресс»
Полугодовой индекс — 70327
ПРЕССИНФОРМ» Периодические издания в Санкт-Петербурге
Полугодовой индекс — 70327
Для всех каталогов подписной индекс на год — 71767

В Москве свежие номера "Звезды" можно приобрести в книжном магазине "Фаланстер" по адресу Малый Гнездниковский переулок, 12/27

Михаил Петров - 9 рассказов
Михаил Петрович Петров, доктор физико-математических наук, профессор, занимается исследованиями в области термоядерного синтеза, главный научный сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе, лауреат двух Государственных премий в области науки и техники. Автор более двухсот научных работ.
В 1990-2000 гг. работал в качестве приглашенного профессора в лабораториях по исследованию управляемого термоядерного синтеза в Мюнхене (ФРГ), Оксфорде (Великобритания) и в Принстоне (США).
В настоящее время является научным руководителем работ по участию ФТИ им. Иоффе в создании международного термоядерного реактора ИТЭР, сооружаемого во Франции с участием России. М.П. Петров – член Общественного совета журнала «Звезда», автор ряда литературных произведений. Его рассказы, заметки, мемуарные очерки публиковались в журналах «Огонек» и «Звезда».
Цена: 400 руб.
Михаил Толстой - Протяжная песня
Михаил Никитич Толстой – доктор физико-математических наук, организатор Конгрессов соотечественников 1991-1993 годов и международных научных конференций по истории русской эмиграции 2003-2022 годов, исследователь культурного наследия русской эмиграции ХХ века.
Книга «Протяжная песня» - это документальное детективное расследование подлинной биографии выдающегося хормейстера Василия Кибальчича, который стал знаменит в США созданием уникального Симфонического хора, но считался загадочной фигурой русского зарубежья.
Цена: 1500 руб.
Долгая жизнь поэта Льва Друскина
Это необычная книга. Это мозаика разнообразных текстов, которые в совокупности своей должны на небольшом пространстве дать представление о яркой личности и особенной судьбы поэта. Читателю предлагаются не только стихи Льва Друскина, но стихи, прокомментированные его вдовой, Лидией Друскиной, лучше, чем кто бы то ни было знающей, что стоит за каждой строкой. Читатель услышит голоса друзей поэта, в письмах, воспоминаниях, стихах, рассказывающих о драме гонений и эмиграции. Читатель войдет в счастливый и трагический мир талантливого поэта.
Цена: 300 руб.
Сергей Вольф - Некоторые основания для горя
Это третий поэтический сборник Сергея Вольфа – одного из лучших санкт-петербургских поэтов конца ХХ – начала XXI века. Основной корпус сборника, в который вошли стихи последних лет и избранные стихи из «Розовощекого павлина» подготовлен самим поэтом. Вторая часть, составленная по заметкам автора, - это в основном ранние стихи и экспромты, или, как называл их сам поэт, «трепливые стихи», но они придают творчеству Сергея Вольфа дополнительную окраску и подчеркивают трагизм его более поздних стихов. Предисловие Андрея Арьева.
Цена: 350 руб.
Ася Векслер - Что-нибудь на память
В восьмой книге Аси Векслер стихам и маленьким поэмам сопутствуют миниатюры к «Свитку Эстер» - у них один и тот же автор и общее время появления на свет: 2013-2022 годы.
Цена: 300 руб.
Вячеслав Вербин - Стихи
Вячеслав Вербин (Вячеслав Михайлович Дреер) – драматург, поэт, сценарист. Окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии по специальности «театроведение». Работал заведующим литературной частью Ленинградского Малого театра оперы и балета, Ленинградской областной филармонии, заведующим редакционно-издательским отделом Ленинградского областного управления культуры, преподавал в Ленинградском государственном институте культуры и Музыкальном училище при Ленинградской государственной консерватории. Автор многочисленных пьес, кино-и телесценариев, либретто для опер и оперетт, произведений для детей, песен для театральных постановок и кинофильмов.
Цена: 500 руб.
Калле Каспер  - Да, я люблю, но не людей
В издательстве журнала «Звезда» вышел третий сборник стихов эстонского поэта Калле Каспера «Да, я люблю, но не людей» в переводе Алексея Пурина. Ранее в нашем издательстве выходили книги Каспера «Песни Орфея» (2018) и «Ночь – мой божественный анклав» (2019). Сотрудничество двух авторов из недружественных стран показывает, что поэзия хоть и не начинает, но всегда выигрывает у политики.
Цена: 150 руб.
Лев Друскин  - У неба на виду
Жизнь и творчество Льва Друскина (1921-1990), одного из наиболее значительных поэтов второй половины ХХ века, неразрывно связанные с его родным городом, стали органически необходимым звеном между поэтами Серебряного века и новым поколением питерских поэтов шестидесятых годов. Унаследовав от Маршака (своего первого учителя) и дружившей с ним Анны Андреевны Ахматовой привязанность к традиционной силлабо-тонической русской поэзии, он, по существу, является предтечей ленинградской школы поэтов, с которой связаны имена Иосифа Бродского, Александра Кушнера и Виктора Сосноры.
Цена: 250 руб.
Арсений Березин - Старый барабанщик
А.Б. Березин – физик, сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе в 1952-1987 гг., занимался исследованиями в области физики плазмы по программе управляемого термоядерного синтеза. Занимал пост ученого секретаря Комиссии ФТИ по международным научным связям. Был представителем Союза советских физиков в Европейском физическом обществе, инициатором проведения конференции «Ядерная зима». В 1989-1991 гг. работал в Стэнфордском университете по проблеме конверсии военных технологий в гражданские.
Автор сборников рассказов «Пики-козыри (2007) и «Самоорганизация материи (2011), опубликованных издательством «Пушкинский фонд».
Цена: 250 руб.
Игорь Кузьмичев - Те, кого знал. Ленинградские силуэты
Литературный критик Игорь Сергеевич Кузьмичев – автор десятка книг, в их числе: «Писатель Арсеньев. Личность и книги», «Мечтатели и странники. Литературные портреты», «А.А. Ухтомский и В.А. Платонова. Эпистолярная хроника», «Жизнь Юрия Казакова. Документальное повествование». br> В новый сборник Игоря Кузьмичева включены статьи о ленинградских авторах, заявивших о себе во второй половине ХХ века, с которыми Игорь Кузьмичев сотрудничал и был хорошо знаком: об Олеге Базунове, Викторе Конецком, Андрее Битове, Викторе Голявкине, Александре Володине, Вадиме Шефнере, Александре Кушнере и Александре Панченко.
Цена: 300 руб.
Национальный книжный дистрибьютор
"Книжный Клуб 36.6"

Офис: Москва, Бакунинская ул., дом 71, строение 10
Проезд: метро "Бауманская", "Электрозаводская"
Почтовый адрес: 107078, Москва, а/я 245
Многоканальный телефон: +7 (495) 926- 45- 44
e-mail: club366@club366.ru
сайт: www.club366.ru

Почта России