ПОЭЗИЯ И ПРОЗА
Игорь Куберский
* * *
Мне приснилось, что я умер,
Будто кто-то надоумил
Перейти черту.
Перейдя, я оглянулся –
За спиной канал тянулся,
Тусклый, в темноту.
Мир вибрировал обратный
Музыкою невозвратной.
И в одной из тем,
Преисполнены печали,
Голоса родных звучали
Из-за тонких стен.
И стоял я, незаметен,
Но не прерывался, светел,
Дух и ровно пульс стучал.
И сквозь смертную усталость
Все ясней обозначалась
Даль других начал.
Было как перед рассветом…
Если б мог я весть об этом
Передать теперь —
Позвонить по телефону,
Чиркнуть ласточкой с балкона,
Постучаться в дверь.
ХУДОЖНИК
Что говорил художник слова,
О чем была прямая речь?
Чем жаждал поделиться снова
И от чего — предостеречь?
Зачем на собственном примере,
Когда все было решено,
Нас убеждал в любви и вере,
Да и в бессмертье заодно?
Когда беспамятство нависло,
Зачем на крайнем рубеже
Огни вневременного смысла
С улыбкой прозревал в душе?
Зачем, когда всходили звезды
Над бедным промыслом его,
Шептал в бреду: «Еще не поздно,
Еще не поздно ничего»?
ЕГИПЕТ-69
1
Увязалась нищенка за мною
С липкими конфетками в руке,
Что-то там плела без перебоя
На своем арабском языке.
Я не звякнул мелочью в кармане,
Только «имши!»[1] произнес в ответ.
Зной, Каир в полуденном дурмане,
Тридцать шесть с тех пор минувших лет.
Ты прости меня, девчушка, дочка,
Был я по неведенью жесток.
Памятные мятые комочки,
Укоризны едкий холодок...
2
В небе — луны убывающий круг...
И, словно вечность пометив пунктиром,
Вновь этот тихий и вкрадчивый стук —
Кто-то стучится из тонкого мира.
Снова сурьма тех египетских глаз,
Маленький рот и безгрешные губы…
Так и пришлось нам прожить мимо нас,
С той стороны, что случилась безлюбой.
Есть же любовь выше плотской любви?
Тонкие руки, худые ключицы…
Давеча снился мне Спас-на-Крови
И над крестом две летящие птицы.
Нет, о себе рассказать не могу,
Так, чтобы искренно, но и не грустно…
Только две тени на быстром снегу,
Только лишь след сокровенный, изустный.
ЗАЛ ОЖИДАНЬЯ
Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые,
Как слезы первыя любви.
А. Блок
Завез куда-то шоферюга,
По дурке сделав кругаля…
Вокруг родная до испуга
И подневольная земля.
Косые избы, косогоры
Да грязь раздолбанных дорог.
И этот путь шальной, который
Куда-то вкось и поперек.
Как будто бы в полусознанье
Ползем на отдаленный свет,
А впереди зал ожиданья —
Но никого там больше нет.
Нога ли не попала в стремя,
Или застрял в пути обоз,
Но без любви и песен время
Своих уже не помнит слез.
СМЕНА ДЕКОРАЦИЙ
Роняет лес багряный свой убор...
А. Пушкин
Ледком подернутые лужи,
Трава, пожухлая слегка...
В преддверии ноябрьской стужи
Нахмуренные облака.
Под вечер — три минуты сини,
Где след небесного гонца.
Охапкой хвороста в камине
День догорает до конца.
В природе смена декораций,
В полоску кончилась тетрадь…
Осталось выдохнуть, собраться
И к снегу новую начать.
ЗИМНИЕ ВИДЫ СПОРТА
Опять он над заливом снежным
Скользит, азартом обуян,
Наполнив ветром побережным
Свой черно-белый параплан.
Поют натянутые стропы,
Шуршит, расслаиваясь, наст —
Вот так душа за новый опыт
Весь предыдущий свой отдаст.
А ветер и резвей и громче,
Вопит орган над головой,
И, стало быть, еще не кончен
Невероятный путь земной.
Еще любви трепещет птица
И рвется бешено из рук,
И сердце больше не боится
Ни расставаний, ни разлук.
Вот так перед последней гранью,
Над коркой ледяного сна
Душа на празднике прощанья
В кипящий шелк воплощена.
СТАРИК
В осенней тишине задумчивый старик
Шурует черпаком у дачного сортира,
Как будто все узнал и ко всему привык
И, в общем, превзошел все искушенья мира.
Рожден в сороковом. А через сорок лет
Афган не пощадит единственного сына.
Потом умрет жена. И двум смертям вослед
Падет СССР. Вторая половина
Отмеренной судьбы не больно задалась.
Он сделался богат. Он колесил по странам,
Притом в самом себе налаживая связь
Всего со всем, то бишь — привычного со странным.
Казалось, перед ним открыт такой простор!
Живи себе — вкушай, не нарушая правил...
Да только друг его и деловой партнер
В один прекрасный день всерьез его подставил.
Он отсидел в тюрьме пять невозвратных лет
И, разорен, в долгах, он без копейки вышел…
Но что теперь — он сыт и он обут, одет,
И в доме у него не протекает крыша.
Он удовлетворен свершившимся вполне.
Сосед из двух стволов по уткам вновь шарахнет…
Под вечер черпаком он в собственном говне
Шурует. Ну а что? Свое говно не пахнет.
Делов-то на часок… Зато какой компост,
Когда придет пора, опять удобрит грядки!
Надежен, как черпак, и, как лопата, прост,
И со здоровьем все как будто бы в порядке.
Он снова выйдет в сад случившейся весной,
Вдохнет цветенье слив, отодвигая старость,
И парой лишних фраз обмолвится со мной,
Подумав про себя: «А сколько нам осталось?»
ИЗ И. ПИНДЕМОНТИ (1753—1828)
Не сокрушайся ни о чем
И ничего не жди,
Пусть никого нет за плечом
И пусто впереди...
Отринув дней свинцовый пласт
И заступив за круг,
Всех возлюби — и Бог воздаст,
К тебе склонившись вдруг.
САД
Звук осторожный и глухой…
О. Мандельштам
Насторожённый и глухой,
Заброшенный, уже без цели,
В закатных сумерках, бог мой,
Пока на небе не истлели
Два-три последних уголька
Да отблеск яблок под ветвями,
Пока слышны издалека
Все паузы между словами,
Пока еще возможна связь,
Неразличимая сначала…
Что это — яблоко упало?
Нет, чья-то жизнь оборвалась.
1. «Отстань!» (арабск.).
