ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

Шарлотте Вайце

Чудище

Фрагмент романа

По ночам мне снятся кошмары про весь этот углекислый газ, выбросу которого в атмосферу я способствовала всю свою жизнь. Все эти семейные катания на горных лыжах, школьные экскурсии, ежедневные поездки на машине и путешествие в Непал. И потом все те вещи, которые я понакупила за свою жизнь. Одежда, идиотские пластиковые штуковины и мобильники. Я же потом выкинула бо`льшую часть этого хлама.

Я просыпаюсь до будильника от того, что мне приснилась нефть, которая растекается по воде, и птицы попадают в эту ловушку. Вспышки пламени, напоминающие взрывы, поднимаются к небу и застилают солнце. Как я могла, уподобясь многим другим, смеяться над экологами? Что если уже поздно сводить свои «выхлопы» к минимуму? Почему я не пришла к этому немного раньше?

Я ловлю воздух ртом, словно кислорода в нем больше нет. Наш жилой вагончик на совесть законопачен от холода, а легкие Кеннета, должно быть, вдвое больше моих. Я открываю дверь и выглядываю в рассвет, который все еще черен. Я и правда надеюсь, что то, что мы сейчас делаем с Кеннетом, искупит какие-нибудь из грехов, совершенных мной в прошлом.

Столбик термометра постепенно преодолевает 12 градусов. Кругом пробиваются новые ростки, и от нашего участка приятно пахнет травой. Мы едим побеги сныти, одуванчики и шпинат. Картошка, которую мы взяли с собой из дома, за зиму проросла. Из нее скоро получится новая. Кеннет уже закончил сруб, крышу и внутренние стены.

— Просто невероятно, сколько ты всего умеешь, — говорю я.

Его научил всему отец. Хотя он никогда по-настоящему не изучал плотницкое дело, у него хорошо получалось производить расчеты и планировать строительство. Другие рабочие, казалось бы, просто отличались силой, но, когда поднимали огромные балки, чтобы расширить шахту лифта, оказывалось, что и сила тут играет не последнюю роль.

Когда крыша закончена, наступает черед окон, дверей и изоляции. Потом Кеннет устанавливает фотоэлектрические панели. Новейшие, лучшие из того, что можно было купить, и стоившие приличного кредита в банке. Кеннет не хотел брать подержанные. За последние годы многое изменилось в области солнечных батарей.

Потом самое трудное. Бо`льшая часть нашего участка находится в тени, ведь на нем столько деревьев. У всех соседей большие открытые газоны, на которых почти ничего не растет. За ними проще ухаживать, ничто не заслоняет вид из окна и не мешает свету падать в гостиную.

Кеннет измеряет наши деревья в высоту и в диаметре, высчитывает их биомассу. Лиственные деревья способны поглощать больше углекислого газа, чем хвойные. Станет ли это одним из критериев, когда придется спилить некоторые из деревьев, или мы просто оставим те из них, которые меньше затеняют солнечные батареи? Кеннет скачал компьютерную программу, которая рассчитывает движение солнца по небу в различные времена года, он внес в нее данные о деревьях на участке, отметив также, какого они типа: лиственные или хвойные, какие сбрасывают листву, а какие вечнозеленые.

Для солнечных батарей будет лучше, если мы спилим огромную норвежскую ель, нежели старый грецкий орех, плоды которого мы к тому же можем есть. Кеннет садится, складывает руки на коленях и забрасывает свои белокурые космы за спину. У него, как обычно, весенняя линька, я снимаю с него светло-коричневый пух, пока мы разговариваем. С его ладоней капает пот. Он закрывает крышку компьютера, чтобы не испортить его. Теперь он просто тихо сидит, пока я привожу его в порядок.

— Может, нам стоит учесть, какие деревья справятся лучше, если климат станет еще теплее, — говорю я и чищу расческу. Шерсть летит по саду, может, каким-нибудь птичкам пригодится клочок для строительства гнезда.

— Ель спокойно это переживет. Остальным хвойным деревьям придется тяжело. Помнишь завядшую хвою на вершине Клафтафьель?

— Спили ель, — говорю я.

— Грецкий орех больше всех заслоняет солнце.

— Мы не можем есть шишки.

— Пусть будет ель, — бормочет Кеннет и спрашивает меня, не могла бы я брать отпуск на работе на весну и лето: ему нужна моя помощь тут, на участке, когда пот буквально льет с него. — Или как насчет изменения тактики? — говорит он. — Ты могла бы ездить в город на велосипеде. Ты, правда, почти всегда будешь отсутствовать дома, зато мы не загрязняли бы воздух углекислым газом. Или вот еще компромисс. Ты бросаешь учебу, и у тебя остается только работа. И ты будешь проводить дома не меньше времени, чем сейчас.

Расческа натыкается на свалявшиеся комки в волосах моего Кеннета.

— Ай, — говорит он.

— Мы не можем обходиться без денег, — говорю я. — Включая те, которые я смогу заработать в будущем, закончив образование. Нам нужно выплатить долги.

— Это будет большой наглостью, если мы включим в расчеты наследство, которое тебе достанется после смерти твоих родителей?

Я смотрю на него, не в силах вымолвить ни слова.

— Так меньше проблем с банком.

— Они пока что еще живы, — говорю я со злостью, — к тому же я читала, что вся эта вечная мерзлота, оттаивающая в Сибири, не настолько скажется на климате, как принято думать. Если в Сибири произойдет потепление, то там просто вырастет больше растений, которые смогут поглотить массу углекислого газа. Таким образом, какие-то вопросы смогут-таки разрешиться сами. Если мы это тоже примем во внимание, то можно спилить оба дерева.

— Нельзя верить всему, что пишут, — раздраженно говорит Кеннет.

— Это вопрос времени. Ель мы спилим, хвойное или лиственное дерево, рано или поздно это приведет к увеличению количества углекислого газа. Если сваленное дерево сжечь, процесс пойдет еще быстрее. Если дать ему сгнить, итог мы получим тот же, но позже.

— Мы можем его закопать, — говорит Кеннет.

— Пожалуй, — говорю я с сомнением. — Со временем оно превратится в газ и уголь. Но через миллионы лет могут найтись люди, которые используют его как топливо.

Кеннет фыркает и высвобождается из моих рук.

— С тобой невозможно разговаривать.

— Со мной? — говорю я и прошу его не отодвигаться, мы давно не стригли ногти на руках и ногах.

На пару часов я отлыниваю от постройки дома под тем предлогом, что мне надо пройтись и посмотреть, не сгодится ли нам что-нибудь из барахла, которое сегодня выбросили соседи. Я захожу к родителям, ем шоколадный торт и пью кофе. Пока где-то еще есть белый лед, есть надежда. Отец не говорит этого, но однажды это были его слова. Со стены из своей рамки подмигивает Анжелика. Я вижу, как белый кристалл льда парит в пространстве, и закрываю глаза. Когда я возвращаюсь домой, оба дерева стоят где стояли.

Ласточки шелестят за окном. В обеденные часы Кеннет лежит на кровати и стонет. На улице уже поздняя весна. У меня началась практика в дежурном медпункте, и я кое-что знаю теперь о тепловом ударе. Он лежит раздевшись, и я поливаю его водой.

— Лежи спокойно, — говорю я и промакиваю его. — Все будет нормально.

— Надо браться за огород, — жалобно произносит он.

— Почему бы не облегчить немного самим себе жизнь, — говорю я, — хотя бы пока мы только начинаем? И начать платить по «углекислогазовым» счетам чуть позже, через несколько лет? Я возьму у родителей машину и каждый день буду ездить на работу хотя бы сейчас, пока такая жара. Я смогла бы больше помогать тебе. А у тебя будет вентилятор, под которым ты сможешь лежать в дневные часы. Так у тебя будут силы, чтобы работать во второй половине дня. И до будущего года забудем про огород.

— Я не хочу оставаться в долгу, — говорит он и вытирает ладони о простыню. — Если мы должны стать примером, то нужно радоваться, иначе мы только отпугнем остальных.

— Тогда улыбнись, — говорю я.

— Все дело в инстинктах, — тяжело дышит он. — Это такой инстинкт — думать только о себе и разрушать все, что не твое. Мы должны это изменить.

Перевод с датского Егора Фетисова

Шарлотте Вайце — датская писательница. Ее первой публикацией стал сборник рассказов «Подменыш», за который Вайце получила премию «Лучший дебют 1996 года». После этого у нее вышли четыре романа и четыре сборника рассказов. Объединяет эти вещи то, что они написаны в жанре магического реализма и рассказывают о взаимодействии человека с природой. Некоторые произведения Вайце переведены на русский язык («Письмоносец» (2006), рассказ «Что делает птица» (2016)). Лауреат ряда литературных премий.

В центре романа «Чудище» (2016) — Хайди, ее возлюбленный Кеннет и их взаимоотношения. Кеннет — парень двухметрового роста, страдающий повышенным потоотделением. Они переезжают в сельскую местность, чтобы жить, как можно меньше загрязняя окружающую среду. Хайди и Кеннет хотят по возможности принять деятельное участие в борьбе с глобальным потеплением. Но правильные поступки требуют от них долгих раздумий. Действие романа «Чудище» происходит на севере в обозримом будущем, когда изменения климата станут ощутимыми. Это захватывающее и разностороннее повествование о фанатизме и любви.