ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

Дарья Уткина

* * *

Видишь сквозь тьму веков

этот неяркий свет:

слишком он далеко,

чтобы тебя согреть.

И не приблизить, и

не разглядеть следов

собственных позади,

где-то на кромке снов.

И не рассеять тьмы,

чтобы шагнуть вперед:

здесь — заблудились мы,

там — нас никто не ждет.

* * *

Капал парафин. Горела свечка.

Руку протянуть старухе поп забыл.

Парень у иконы теребил колечко.

Распевался хор, нестроен и уныл.

Тот же, кто сколачивал скворешни

и ходил у жизни в дураках,

у распятия шептал: «Помилуй грешных!» —

боль свою сжимая в кулаках.

Но скажи, откуда взяться чуду

в ядовитой человеческой слюне?

...И катился по пустому блюду

гривенник — с Победоносцем на коне.

* * *

Волынку жизни пробуя на вкус,

озвучиваю время.

Я сочиню сорокоуст,

чтоб мертвые не лезли в темя…

Пусть в череде февральских дней

открылась брешь для новой даты,

утешен будь, мой соглядатай,

став памятью — она всего прочней.

А мне топтаться, господи прости,

стирать белье и бить посуду,

бумагу орошать, чтоб словом прорасти.

И верить чуду.

* * *

По заданной кривой, изгибам сна,

в свеченье голубом, в тумане сизом

иду на ощупь: стол, окно, стена,

спускаюсь дальше по карнизу —

в огонь свечи. И с воском на щеках

я просыпаюсь — после трех попыток.

Холодные ладони на висках.

Что я? — твоей любви избыток…

* * *

…Ну а дальше вся память — без почвы цветок

свежесрезанный, буря в стакане:

не завял, не погиб, а пустил корешок,

приживется — и розою станет.

Обретет свое место и новую плоть:

стебель, листья, шипы — осязаю детали, —

но до крови — так больно — уже уколоть

эта роза бумажная сможет едва ли.