Ричард  Уилбер

Лес

Тень вековых дубов тяжеловесных,

молниеносную познавших славу

и торжество громов небесных,

скрывает разномастную ораву

деревьев, что помельче, всем наклоном

свет добывающих плодам зеленым.

Кизиловое деревце невзрачно,

но непреклонно: тянется, внимая

лучу, и осеняет так прозрачно

мальтийскими крестами воздух мая.

А позже, как раскаявшийся грешник,

вдруг расцветет в зубах зимы орешник.

И хоть источник света без разбора

далек от всех, кто в нем души не чает,

но и хрупчайший из лесного хора

в себе свой дух таит и приючает.

Все тех же четырех стихий участье

в творении, но нет единой масти.

Под  деревом

Бог, настигающий нимфу, погоня и страх,

в землю ушедший корнями, повисший в ветвях

лавра, внезапное дерево, чье вещество

силой не взять — недоступная прелесть его.

Это ли не превыше любви? —

Ветви, взрывное цветенье в древесной крови,

или согласный, бегущий блеснувшей листвой

шелест: порывистый ветер принять на постой,

новым цветеньем ответить на этот порыв

и приласкать его, к ласке ответной склонив.

Апрельская  непогода

                 Бену

Всем выдохом зимы

(еще вовсю сильна!)

земля, как Карфаген,

насквозь просолена.

Но нынешний кружит

так неустанно снег,

что, мнится, в этот раз

останется навек.

Он ветвь не тяжелит

плакучей ивы, лишь

всем таяньем секунд

просеивает тишь,

или взлетает вверх

и так блестит вверху,

как летняя листва, —

всем светом на слуху!

И, мнится, белизна

пребудет до поры,

покуда зелень трав

не юркнет во дворы

и буйные в полях не развернет пиры.

Перевод с английского Владимир Гандельсмана

Береза  зимой

Взглянув на дерево, едва ли встретишь

следы былого глянца: только ветошь

коры — ее узлы, заплатки, слезки,

морщин продолговатые бороздки. 

Фантазия представит не такой ли

мозаику колонн из Ara Coeli,

или найдет, что это древо схоже

с изжеванною долголетьем кожей.   

Не думай, что древесной жизни краткость

в бороздчатость ушла и в узловатость

покровов, в червоточины — подспудность

еще не есть, в конечном счете, мудрость.

А мудрость — в том, что дерево в угоду

законам возрождается природы

и каждой клеткой привыкает к росту

коры, освобожденной от коросты.

Перевод с английского Григория Стариковского