Анна Бердичевская. Крук.

М.: Эксмо, 2016

Последние несколько лет современная русская литература осмысляет опыт тридцатых годов — делают это разные писатели с разных позиций. Понадобилось восемьдесят лет, чтобы это назрело в обществе. Роман «Крук» посвящен началу 2000-х годов, то есть Анне Бердичевской хватило пятнадцати, чтобы создать портрет ушедшей, похоже, безвозвратно эпохи и написать его точными, слегка ностальгическими красками. Время, когда не то что не было социальных сетей — когда мобильный телефон был диковинкой, — обязательно нужно было осмыслить с позиций современности, хотя бы для того, чтобы увидеть, как мы изменились (или не изменились — бывает и такое). Для этого автор сводит нескольких совершенно разных молодых людей в московском клубе-ресторане (называемом «Крук» — круглосуточный клуб). Основные события романа — следствие этой встречи, изменившей жизнь каждого из персонажей.

Книгу Анны Бердичевской, кажется, точнее всего можно было бы назвать наполненной. Чувствуется, что она написана человеком, проживающим насыщенную жизнь — как реальную, так и интеллектуальную. Роман наполнен множеством стихов поэтов, судя по всему, лично знакомых автору (во всяком случае, книга посвящена петербургскому поэту Сергею Вольфу, который действует
в книге и как герой), наполнен людьми (множество любовно описанных героев: пылкий поэт, предприимчивый теоретик игр, влюбленный доцент, роковая, не от мира сего красотка), наполнен любовью к словам («А вот мама в детстве меня по утрам расталкивала… Будила… Это ведь для будущего») и — это, по-моему, составляет основную ценность произведения — наполнен острым восприятием окружающего мира. В романе очень точно восстановлена ситуация рубежа тысячелетий, когда жестокие девяностые сменялись бессмысленными нулевыми. Весь роман во многом о том, как Россия переходила этот рубеж, как вместе со временем менялись люди (или не менялись — было и такое). Вся атмосфера этого времени (от повсеместного полулегального бизнеса до популярной манеры разговаривать) описана с такой достоверностью, что невольно переносишься в эти дни.

При этом из упомянутой наполненности вытекают и недостатки книги: некоторые ее фрагменты кажутся искусственными, введенными в текст лишь для того, чтобы не пропало ни одно авторское соображение. Таковы отдельные монологи героев, которые кажутся неправдоподобными. Вот например. «Именно так все и устроено, Вселенная в дырах, все в них исчезает, и возникает из них же в новом качестве и в новом пространстве-времени… Знаешь выражение — Бог из машины… Так вот, Черная Дыра — как раз такая машина,
в которой исчезает грубая материя, а возникают неведомо как и Бог, и черт, и мы с Малхазом… и даже ты с Соней. Машина преображений! Вселенная вселенных, умещающаяся в точку!» Все же чаще всего люди так не разговаривают.
И еще про искусственность. Читатели романа могут поставить такой эксперимент (а уже читавшие — мысленный эксперимент): прочитать завязку романа (скажем, до появления ключевого персонажа — Вольфа), пропустить произвольное число глав — и продолжить чтение. Скорее всего, у читателя не возникнет нехватки информации для понимания происходящего. Дело тут, можно предположить, в серьезном подготовительном труде автора, который, однако, выразился и в эффекте разрозненности фрагментов.

И еще читателю нужно знать жанр романа — это по большей части мелодрама. Поэтому нужно быть готовыми вот к таким фрагментам. «Это была она. И она смотрела прямо на него. Ее глаза приблизились, стали шире лица. Он припал к Сониным губам, почувствовал вкус и выпил ее тайны».

Так или иначе отмеченные недостатки — это вопрос субъективный, а вот желающим понять, как жили и о чем думали двадцатилетние в начале 2000-х, обязательно нужно прочесть «Крук».

Кирилл Филатов