ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

Борис Парамонов

 

 

* * *

Отнюдь не дорожа дурной привычкой к телу,

от бремени времян достаточно устав,

бывает, задаюсь вопросом не по делу:

куда меня везет телесный мой состав?

 

От смерти не спасут ни янки, ни Европа,

один сквозной маршрут на сретенье в трубе.

И поезд, образец затрепанного тропа,

от точки А, пыхтя, ползет до точки Б.

 

Гремит костьми состав, костяк неверный остов,

платформа, белый взмах прощального адью.

Но если Бёклин прав и это вправду остров,

хочу, чтобы туда наладили ладью.

 

От невезения, от кривды до везенья,

от невезения до правды, до конца.

Британцы, so long, поляки, do widzenia,

соотчичи, привет, ловите на живца.

 

 

 

ЧИТАЯ САРТРА

нагих кариатид

увечный вечный стыд

утраченная честь

на неподвижном есть

канон с заплечья сняв

и наведя на вид

мгновенье вспышка снят

но птичка не летит

 

ахилл весьма не хил

но тут и этот сдал

ход не поднять бахил

не становленье стал

встал замер слился с

остановился стоп

поди теперь поссы

на свалку нечистот

в которой ни меня,

ни мани ни мари

ни черепах гонять

ни суп из них варить

 

прославленный досель

герой вздохнул и сдох

и залезает в щель

в которой минус бог

(босх) в скважину залез

в которой ни угла

и свалка до небес

и вместе свет и мгла

 

в которой вместе об

обои обая

в которой нет ни воп

ни роса ни кия

ни руса ни хохла

ни уса ни хохла

в которой млечный путь

в которой вечный жуть

и жути даже нет

ни зимних дней ни лет

останется скелет

намеком буржую

живу или жую

блюю или пою

 

но кто-то ростом мал

уставит от и до

произвести обвал

и обрести ничто

расчешет пятна гнид

и трубкой надымит

и убежит малыш

посредством гор и лыж

 

 

 

НАБОКОВ

Нет, не дыра отнюдь, но высь, но Выра,

но райский полдень, но ленивый день,

и отчий дом — божественная сень,

снаряд ловца, сачок, морилка, лира.

 

Но вот упала демонская тень —

не Тютчев, но шинель и цвет мундира,

и затоптал персидскую сирень

сначала шах, а после князь надира.

 

И мы в аду, но вспоминаем сад,

где бабочки, как девочки, летали

без устали и все-таки устали.

 

И все одно — что град, что вертоград,

и всякий плод вставал в единый ряд,

а виноград явил оттенок стали.

 

 

 

ПУТЬ В ДАМАСК

Такая синекура надоест

читать, считать и считывать доносцы.

Но Ближний Ист есть Дальний Вест —

идем на Запад, крестоносцы!

Нас Бог не выдаст, свинья не съест.

Нафт недоходен — гроб спасем Господен,

достигнем злачных мест.

Мы веруем, ибо абсурдно,

и встали с судна,

целуем крест.

 

Моря песка. Утопия в песках.

Душонка по природе христианка.

Гипатия, апатия и пьянка

ей не грозят. Работают на страх,

работают на совесть контр-ах

и анти-ох — ни Палестин, ни Сирий,

Адам в раю, а не Линней, не Брем,

и рай для слуха — не Эдем, но Ирий,

и птица Сирин,

что тот Ефрем.

И хор разумных дев, и пляска гурий.

 

Буржуй в Париже пьет апперитив.

Стоят на стреме Тютчев и зыряне.

Червивые семерки против Фив

блефуют газырями-козырями,

как некий скиф.

Смешавшие с полами потолки,

с звездами дно вложили силы-жилы в

мартышкин труд. Потешные полки

ведет Климент Ефремыч Ворошилов.

 

Зырянин зырит, зорок не зазря,

и Ярое отверз Спаситель Око.

Ослябя не ослаб, ни Пересвет.

Да будет свет!

Идет заря,

тьма-тьмущая идет заря с Востока.

 

И мы встаем на караул

в песчаном море-окияне.

Да внидет в Царствие Саул

и прочие павликияне!

Нас обеспечил военторг,

стоим на страже заграницы.

Больница есть не боль, а Ницца.

Мы русские — какой восторг!

Покой покойнику не снится.

 

 

 

НА ОТКРЫТИЕ ПАМЯТНИКА ДОВЛАТОВУ

Эпоха на дворе, в квартирах мы бухали,

эпоха как пахан, но все-таки своя.

Один из нас усоп, и друг степей Бухаев

его подобье изваял.

 

Как закалялась сталь, никто из нас не ведал,

как водку разливать — любой из нас мастак.

И что там впереди — сраженье ли, победа ль

в Ист Ривер броситься с моста?

 

Отнюдь не на посту, а всячески скоромен

опорожнял стакан, но истуканом встал

ногами на асфальт — не потому что скромен,

а просто пропил пьедестал.

 

Сиротами придем мы к твоему подножью

и, как прописано в законе подлецов,

поставим «малыша», накормим птичку Божью,

крутое раскрошив яйцо.

 

Дионис, винный дух, в бореньи с Аполлоном,

так флейта лиру вызывает на агон.

Но вот поладили, и мы идем с поклоном,

и Музы навевают сон.

 

ДВЕ СТОЛИЦЫ

1

Дом Бродского или Мурузи?

А может, Мережковской Зинки?

В Советском видели Союзе

и не такие морозилки.

 

Блокада. Год морозомора,

чем ниже ноль, тем меньше риски.

Не отслюнявить «беломора»

с губы воровки-паспортистки.

 

Метель металась по квартирам,

разрознивая гарнитуры.

А управдом равнял ранжиры

денатурата и натуры.

 

Вы спросите прямолинейно,

а я еще прямолинейней:

что важно — собственник «Бехштейна»

или аккорды на «Бехштейне»?

 

А мы пройдемся по страничкам

и поднесем природе-дуре,

что жизнь и смерть важны жиличкам,

но не важны архитектуре.

 

И тут ни милости, ни злобы,

а если так, то, значит, надо,

чтобы взошло и что зашло бы

пустое око Петрограда.

 

Люблю конторские листы я,

живая нитка вяжет слово.

Они летят, они пустые,

и на любом печать Петрова.

 

 

 

2

Я ходил на Сивцев Вражек,

где бывали, верно, вы,

где и я отведал бражек

самогонщицы-Москвы.

 

Переулки-загогулки

заплелись в бараний рог.

Звали «жаворонком» булки,

звали «пасхами» творог.

 

Как ни кинь, а это место

для попа, но не ханжи.

Расползется это тесто,

как его ни сторожи.

 

Не сдалась Москва на милость,

передернула плечом,

распостилась, распустилась,

разговелась куличом.

 

И теснятся в этой раме

вкус и запах, звон и зык —

и дворами, и дарами,

и ложатся на язык.

 

 

 

* * *

Я траурный выстаиваю пост,

лексема «труп» зовет на перекличку.

Но мне армагеддон и холокост

не по зубам, не в рост —

мне жалко птичку.

 

Какие слухи капают со стрех,

какая свалка за интимом бревен?

Неровен час — проспите птичий грех,

а час неровен.

 

Старик ползет, рыгает и рычит,

болтается ни шатко и ни валко,

и борода, как пьяная мочалка,

и кто там различит,

какой речитатив

он выборматывает: жалко или жарко, —

зане гугнив.

 

Конечно, жарко, некого жалеть,

тем более убогого младенца:

заткни ему в горлянку полотенце,

а там одно — бледнеть или алеть,

блевать или лететь

за стенку или за оконце,

за клеть и за поветь,

и за ушко на солнце.

 

Прекрасен сей полет —

не аденоид, но астероид!

И как астрал поет

превыше туч,

и как прекрасно имя Астрид!

Но тут не ястреб,

а птича «Птюч» —

по-русски не летаюч, а ползуч,

и уползает в некий темный раструб

очков, гремуч.

 

Прекрасен город Мценск, равно Орел и Гродно,

пространство тут и там, и всюду однородно.

 

Я проберусь в подклеть и выведу на свет

и кошку, и невестку, и поветку,

и уползу в Сибирь, и сочиню сонет

про Сонечку, про Соню, про Сонетку.

Анастасия Скорикова

Цикл стихотворений (№ 6)

ЗА ЛУЧШИЙ ДЕБЮТ В "ЗВЕЗДЕ"

Павел Суслов

Деревянная ворона. Роман (№ 9—10)

ПРЕМИЯ ИМЕНИ
ГЕННАДИЯ ФЕДОРОВИЧА КОМАРОВА

Владимир Дроздов

Цикл стихотворений (№ 3),

книга избранных стихов «Рукописи» (СПб., 2023)

Подписка на журнал «Звезда» оформляется на территории РФ
по каталогам:

«Подписное агентство ПОЧТА РОССИИ»,
Полугодовой индекс — ПП686
«Объединенный каталог ПРЕССА РОССИИ. Подписка–2024»
Полугодовой индекс — 42215
ИНТЕРНЕТ-каталог «ПРЕССА ПО ПОДПИСКЕ» 2024/1
Полугодовой индекс — Э42215
«ГАЗЕТЫ И ЖУРНАЛЫ» группы компаний «Урал-Пресс»
Полугодовой индекс — 70327
ПРЕССИНФОРМ» Периодические издания в Санкт-Петербурге
Полугодовой индекс — 70327
Для всех каталогов подписной индекс на год — 71767

В Москве свежие номера "Звезды" можно приобрести в книжном магазине "Фаланстер" по адресу Малый Гнездниковский переулок, 12/27

Сергей Вольф - Некоторые основания для горя
Это третий поэтический сборник Сергея Вольфа – одного из лучших санкт-петербургских поэтов конца ХХ – начала XXI века. Основной корпус сборника, в который вошли стихи последних лет и избранные стихи из «Розовощекого павлина» подготовлен самим поэтом. Вторая часть, составленная по заметкам автора, - это в основном ранние стихи и экспромты, или, как называл их сам поэт, «трепливые стихи», но они придают творчеству Сергея Вольфа дополнительную окраску и подчеркивают трагизм его более поздних стихов. Предисловие Андрея Арьева.
Цена: 350 руб.
Ася Векслер - Что-нибудь на память
В восьмой книге Аси Векслер стихам и маленьким поэмам сопутствуют миниатюры к «Свитку Эстер» - у них один и тот же автор и общее время появления на свет: 2013-2022 годы.
Цена: 300 руб.
Вячеслав Вербин - Стихи
Вячеслав Вербин (Вячеслав Михайлович Дреер) – драматург, поэт, сценарист. Окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии по специальности «театроведение». Работал заведующим литературной частью Ленинградского Малого театра оперы и балета, Ленинградской областной филармонии, заведующим редакционно-издательским отделом Ленинградского областного управления культуры, преподавал в Ленинградском государственном институте культуры и Музыкальном училище при Ленинградской государственной консерватории. Автор многочисленных пьес, кино-и телесценариев, либретто для опер и оперетт, произведений для детей, песен для театральных постановок и кинофильмов.
Цена: 500 руб.
Калле Каспер  - Да, я люблю, но не людей
В издательстве журнала «Звезда» вышел третий сборник стихов эстонского поэта Калле Каспера «Да, я люблю, но не людей» в переводе Алексея Пурина. Ранее в нашем издательстве выходили книги Каспера «Песни Орфея» (2018) и «Ночь – мой божественный анклав» (2019). Сотрудничество двух авторов из недружественных стран показывает, что поэзия хоть и не начинает, но всегда выигрывает у политики.
Цена: 150 руб.
Лев Друскин  - У неба на виду
Жизнь и творчество Льва Друскина (1921-1990), одного из наиболее значительных поэтов второй половины ХХ века, неразрывно связанные с его родным городом, стали органически необходимым звеном между поэтами Серебряного века и новым поколением питерских поэтов шестидесятых годов. Унаследовав от Маршака (своего первого учителя) и дружившей с ним Анны Андреевны Ахматовой привязанность к традиционной силлабо-тонической русской поэзии, он, по существу, является предтечей ленинградской школы поэтов, с которой связаны имена Иосифа Бродского, Александра Кушнера и Виктора Сосноры.
Цена: 250 руб.
Арсений Березин - Старый барабанщик
А.Б. Березин – физик, сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе в 1952-1987 гг., занимался исследованиями в области физики плазмы по программе управляемого термоядерного синтеза. Занимал пост ученого секретаря Комиссии ФТИ по международным научным связям. Был представителем Союза советских физиков в Европейском физическом обществе, инициатором проведения конференции «Ядерная зима». В 1989-1991 гг. работал в Стэнфордском университете по проблеме конверсии военных технологий в гражданские.
Автор сборников рассказов «Пики-козыри (2007) и «Самоорганизация материи (2011), опубликованных издательством «Пушкинский фонд».
Цена: 250 руб.
Игорь Кузьмичев - Те, кого знал. Ленинградские силуэты
Литературный критик Игорь Сергеевич Кузьмичев – автор десятка книг, в их числе: «Писатель Арсеньев. Личность и книги», «Мечтатели и странники. Литературные портреты», «А.А. Ухтомский и В.А. Платонова. Эпистолярная хроника», «Жизнь Юрия Казакова. Документальное повествование». br> В новый сборник Игоря Кузьмичева включены статьи о ленинградских авторах, заявивших о себе во второй половине ХХ века, с которыми Игорь Кузьмичев сотрудничал и был хорошо знаком: об Олеге Базунове, Викторе Конецком, Андрее Битове, Викторе Голявкине, Александре Володине, Вадиме Шефнере, Александре Кушнере и Александре Панченко.
Цена: 300 руб.
Национальный книжный дистрибьютор
"Книжный Клуб 36.6"

Офис: Москва, Бакунинская ул., дом 71, строение 10
Проезд: метро "Бауманская", "Электрозаводская"
Почтовый адрес: 107078, Москва, а/я 245
Многоканальный телефон: +7 (495) 926- 45- 44
e-mail: club366@club366.ru
сайт: www.club366.ru

Почта России