ХВАЛИТЬ НЕЛЬЗЯ РУГАТЬ

Андрей Иванов. Аргонавт.

Таллин: Авенариус, 2016

«Это роман о путешествии вглубь себя», — заверяет аннотация к «Аргонавту», как будто обещая предоставить пророческий текст, способный сообщить о человеке сведений больше, чем тот сам о себе знает. И действительно — Андрей Иванов, как и в предыдущих романах, насыщает сюжет таким количеством деталей, ассоциаций, обрывков недодуманных мыслей, что в этом ворохе каждый найдет себе строчку по душе. Вам, говорите, о слабостях? Пожалуйста: «Вопреки утверждению, будто слабые люди ищут близости сильных и успешных, я вижу: слабые люди тянутся к слабым, они инстинктивно пугаются сильных, властных, практичных». А вам отсыпать немного слов о рефлексии? И такое есть: «возможно, мои чувства к ней вызваны глубинной необходимостью острей переживать чудовищность собственной натуры». А может быть, угодно будет про нашу, про современность, про действительность? «Бури идут веками / пустяки / я пережил развод, цинизм, фашизм, 9/11, мировой кризис, Крым, тоску, одиночество / что мне ваши бури!» И про «Фейсбук» здесь есть, и про сыроедение, и, конечно, про Путина.

Уже исходя из этих примеров несложно заметить, что роман экспериментирует с формами высказывания. Шрифтовые особенности, различные начертания, имитация потока сознания, поэзия — автор распоряжается всем арсеналом, до которого только смог дотянуться, рассказывая не то о любви взрослого мужчины к девушке-подростку, не то о творческом кризисе и разочаровании, не то о раздвоении личности.

Герои «Аргонавта» Иванова так много думают и рефлексируют, что это загоняет их в угол. Они могут попасть туда по-разному — Иванов изощрен в своих методах. Персонажи то постоянно находятся в пути в поисках неведомого и, кажется, уже даже ненужного им рая, как в романе «Путешествие Ханумана на Лолланд», то пускаются по замкнутому кругу «работа — дом», ненавидя себя и все окружающее, как в романе «Горсть праха». Отзвуки мотива пути есть и в «Аргонавте», однако главное движение здесь — это движение мысли. Вернее, мыслей, которые вроде бы принадлежат нескольким героям.

Роман Иванова похож на древнегреческие мифы об аргонавтах и тем, что в перипетиях обеих историй разобраться довольно сложно. Список аргонавтов, ушедших в поход за золотым руном, имеет как минимум четыре варианта, из которых не так уж ясно, кто именно ушел в Колхиду. У Иванова подобная неразбериха остается, но приобретает другой вид: персонажи становятся рассказчиками, поэтому их точки зрения усложняют сюжет романа, хотя под конец кажется, что автор специально путает следы.

Роман начинается и заканчивается главами от лица Павла Боголепова, мужчины, влюбленного в девушку Аэлиту, чье имя отсылает к марсианке из романа Алексея Толстого. Боголепов выстраивает связи с Аэлитой тоже каким-то марсианским (хотя этот способ все больше и больше можно признать земным) образом — посредством организации целой сети аккаунтов в «Фейсбуке», через которую он внимательно постигает личность Аэлиты и следит за тем, что с ней происходит. Кроме того, Боголепов рассказывает о своей неудавшейся семейной жизни, и об отношениях с родителями, и об ощущении повсеместного вранья, в том числе и в информационном поле. В самом конце романа он находится в состоянии полусна — и как раз тут Иванов заставляет забыть об услышанных голосах Аэлиты, ее отца и жены Боголепова — абсолютно не важно, кто произносит слова и кто их произносил, если все может оказаться фантазией одного человека, изучившего других настолько хорошо, что без труда имитирует их голоса.

Иванов в очередной раз проявляет себя как отличный стилист, в руки которого попадают неподвижные оболочки героев (героя?), а он своим словом вдыхает в них жизнь. Они начинают не только мыслить и действовать, но даже испытывать читателя. Простой, казалось бы, персонаж становится по-настоящему живым человеком — и, как и с живыми людьми, с персонажами приходится непросто. То захочешь научить их жизни, то начнешь им поддакивать, а то и вовсе замахнешься для пощечины или в ответ на все их речи решишь сморщить нос, нахмуриться и больше никогда с ними не разговаривать.

Так что нарисованный на обложке книги хамелеон, особенно сидящий на способном менять окраску осьминоге, — это метафора, которая относится к самому писателю, постоянно подстраивающему текст под разные условия и разных героев. Двое из них в романе, кстати, и сами писатели.

Елена В. Васильева