ПОЭЗИЯ И ПРОЗА
Елена Дунаевская
Горячие источники в Эйн-Геди
Любе и Боре Локшиным
Козел прекрасен, как Авессалом
И дерево, с ним сросшееся в смерти.
И рыхлый камень говорит о тверди,
А твердь — о водопаде голубом.
Рай меж холмов — как будто под стеклом
Край Брема вместо Библии и битвы.
И в тростнике поет свои молитвы
Даман с арабским маленьким лицом.
Поздравь себя с великолепным днем:
Нас омывали теплые потоки,
Зверек и птицы пели караоке,
Мы запивали курицу вином,
И прошлой жизни грустные уроки
Казались глупым прошлогодним сном.
* * *
Опять на койку рухнешь замертво
И пробормочешь: «Наплевать».
Ты завалила все экзамены,
Но их не стоило сдавать.
А то, что в жизни что-то значило, —
Писалось болью между строк
И в мамином шкафу заначено,
Как ветхий в пятнышках платок.
Само когда-то пело, плакало,
Как юбка, по ветру рвалось.
Лучом случайным, звуком, запахом
Оно пробьет тебя насквозь.
А то, что ближние и дальние
Зачем-то помнят про тебя,
Прими с улыбкою печальною,
Кайму с фестоном теребя.
Прости им речи эти пошлые
В сравненье с выцветшим платком,
Когда в мучительное прошлое
Душа уходит босиком.
* * *
Ребята, у нас безнадежно,
Как в доброе старое время,
А значит, расслабиться можно:
Ну вот, мы опять не со всеми.
У нас безнадежно, ребята,
Уютно родное болото,
Пронзительны краски заката,
И это — такая свобода,
И вновь ты — комок протоплазмы
На брошенной в бездну планете,
Спасать никого нет соблазна,
И ты за других не в ответе.
С душой своей очную ставку
Устрой, посмотри, что осталось.
И радуйся, коль на затравку
Отыщется малая малость, —
И в ней, как в хрусталине горной,
Заплещутся радугой грани.
И в том одиночестве горнем
Нет места словесной оправе,
И только сиянье осталось
И странные, смутные тени,
И страшно по скалам под старость
Ползти, обдирая колени.
У нас безнадега, ребята.
И это — такая дорога.
С нее мы свернули когда-то.
Теперь — возвращаемся — к Богу.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Живыми ли, мертвыми, Отче,
Прими своих чад маломощных.
* * *
Тане Гронской
Все меньше тех, чей теплый локоть
Был частью твоего ребра,
И не обнять, и не потрогать,
Не извиниться за вчера.
Но на мобильном телефоне
Вдруг появляется портрет
На странном синеватом фоне
Подруги той, чей прах отпет.
И от вошедшей хуком вести
Дыхание переведя,
Ты понимаешь, что вы вместе
И что, завесу бередя,
Она тебе сказать хотела,
Конца любви и боли нет,
А память есть живое тело,
В котором тот и этот свет.