К 80-летию А. Н. ОЛЕЙНИКОВА

Николай КАВИН

Поэт, сын поэта

ИССЛЕДОВАТЕЛЬ

Этот вечер я не забуду никогда… В конце 1960 — начале 1970-х гг. сначала робко, потом все громче зазвучали голоса поэтов-обэриутов, прежде всего Даниила Хармса и Александра Введенского. Их поэзия удивляла и привлекала своей необычностью, оригинальностью, даже, я бы сказал, свежестью, несмотря на то, что стихи были написаны несколько десятилетий назад.

Я, как и многие, увлекся творчеством этих поэтов, стал разыскивать их изданные к тому времени произведения, воспоминания о них, рассуждения филологов об их творчестве. Потом отправился в путешествие во времени — листал детские журналы «Еж» и «Чиж», выходившие в 1920—1930-е гг., переписывал не переиздававшиеся с той поры стихи, рассказы, повести, сказки. Потом дошло дело и до автографов, чудом сохранившихся (вернее, сохраненных другом поэтов Я. С. Друскиным). Таким образом, у меня собралось множество детских произведений Хармса и Введенского, из которых я составил сборник Хармса «Летят по небу шарики» (Красноярск, 1990) и четыре книжки Введенского (СПб., 2011—2016).

Конечно, в этой работе я не мог не обратить внимания на то, что рядом с именами Хармса и Введенского постоянно возникало имя Николая Макаровича Олейникова. Он, строгий редактор журнала, находил время и для творчества — писал занимательные рассказы и повести для подростков. Однажды летом 1929 г. на страницах «Ежа» появились забавные персонажи: Иван Топорышкин и Макар Свирепый. Они каждый раз отправлялись в опасные путешествия и с легкостью выходили из самых трудных ситуаций. В образе высокого, сутуловатого, неуклюжего Ивана Топорышкина художник А. Устинов изобразил Хармса, а лихой казак верхом на коне Макар Свирепый был точь-в-точь Олейников. Так, изучая творчество для детей Хармса и Введенского, я все больше и больше узнавал и об Олейникове.

И тут кто-то из друзей спрашивает меня: «А ты знаешь, что в Питере живет сын Олейникова?» — «Как? Неужели?» — удивился я. «Да. Вот его телефон. Позвони Александру Николаевичу. Милейший человек». Я набрался смелости и позвонил. «Я слушаю», — раздался в трубке глухой низкий голос. Я отрекомендовался, рассказал коротко о своем интересе к обэриутам и его отцу, а в конце выложил свою «козырную карту»: «Я — журналист „Радио России“, хотел бы записать ваш рассказ о Николае Макаровиче». В ответ почти без паузы: «Приезжайте!» Был назван адрес, день и час встречи. Оказалось, что сын поэта живет недалеко от моего дома, минут десять-пятнадцать пешком.

И вот я переступил порог квартиры Александра Николаевича Олейникова. Был приветливо встречен и приглашен в кабинет. Вот этот вечер я и не забуду никогда. Включил магнитофон. Начался наш разговор. И меня в продолжение всей беседы не покидало ощущение, что я говорю с человеком из загадочных 1930-х.

Так оно и было. Александр Николаевич родился 22 мая 1936 г. Но, казалось бы, что мог помнить ребенок, которому был год с небольшим, когда арестовали его отца. Но Александр Николаевич рассказывал эту трагическую историю во всех подробностях. Потом я узнал, что он разыскал множество документов, получил доступ к делу, хранившемуся в архиве органов госбезопасности. И кроме того незадолго до моего визита ему прислали из Одессы, где жила его мать, запись ее воспоминаний, сделанную одесскими журналистками О. Канунниковой и И. Хилькевич.

Я пришел записать небольшой сюжет, но вскоре понял, что материал такой интересный и его так много, что невозможно обойтись только этим разговором. И тогда я предложил Александру Николаевичу создать большую художественную программу. Олейников с радостью согласился.

Через несколько дней он пришел в студию, и мы записали радиопередачу о Николае Олейникове. Александр Николаевич рассказывал об отце, его рассказ дополняли воспоминания матери, которые читала актриса, звучала музыка, на ее фоне сын читал стихи отца, и еще звучали песни на ироничные стихи, написанные бардом Владимиром Москвиным. И из этих компонентов сложилось удивительное целое. Сын рассказывает о трагической судьбе отца, сын читает стихи отца — вот главная его интрига.

Кстати, стихи Олейникова-отца Олейников-сын читал великолепно. Казалось бы, веселые ироничные стихи надо и читать «бодро-весело», но Александр Николаевич, в отличие от многих, слышал, может быть, сердцем чувствовал драматические, даже трагические нотки. И читал не спеша, размеренно, подчеркивая подчас скрытый смысл. Низким, грудным голосом. Для подобного чтения пришлось специально подбирать музыку.

Передача получилась интересная, и мне было обидно, что она прозвучит в эфире только один раз… и все. Не останется зафиксированной на бумаге. И тогда я уговорил Александра Николаевича на материале сценария написать журнальную статью. «А где мы ее напечатаем?» — прозвучал вполне логичный вопрос. «Как минимум есть один надежный вариант. Я недавно вернулся из „добровольной ссылки“ — из Сибири, из Красноярска, где жил и работал четырнадцать лет. Там с благословения В. П. Астафьева начал выходить новый журнал. Он только становится на ноги. Ему нужны интересные публикации, чтобы завоевать симпатии читателей». — «Ну, хорошо. Если вы беретесь „пристроить“ статью, я напишу ее». Так появилась публикация «„Таракан попал в стакан“ (Последние дни Николая Олейникова)» на страницах красноярского журнала «День и ночь» (1995, № 4, с. 159—166).

А незадолго до этого с моим другом, журналистом газеты Петербургского университета Игорем Мальским, тоже увлеченным творчеством обэриутов и Н. М. Олейникова, мы напросились в гости к Александру Николаевичу. Результатом этой встречи стала большая, на целую полосу совместная с Игорем публикация «…Чтобы добро понять и зло возненавидеть» в городской газете «Слово и дело», одно время издававшейся редакцией «Университетской газеты».

Александр Николаевич был доволен результатом нашей работы — имя Н. М. Олейникова не забыто, оно звучит. Это нас еще больше сблизило. В подарок я получил несколько книг Николая Макаровича, и они открыли мне А. Н. Олейникова, их подготовившего, как серьезного, глубокого исследователя не только жизни и творчества отца, но и того времени, той эпохи.

А. Н. Олейников прежде всего собрал все опубликованные в 1920—1930-е гг. произведения Н. М. Олейникова для детей. Так появились книжки «Уважаемые дети» (Л.,1989), «Боевые дни» (СПб., 1991), «Кружок умных ребят» (СПб., 2008). Кроме повествовательных текстов в детских журналах печатались различные ребусы, загадки, шарады, головоломки. Журналы учили детей, как смастерить ту или иную вещь. Эти материалы публиковались чаще всего или под псевдонимами, или вообще без подписи. И установить авторство спустя десятилетия было непросто.

Еще сложнее было собрать и издать «взрослые» стихи Николая Макаровича. Они ведь никогда не публиковались, автографы (те, которые сохранились) были разбросаны по разным архивам — находились в Рукописном отделе ИРЛИ (Пушкинский Дом), ЦГАЛИ, архивах Л. К. Чуковской и Лили Брик. Но Александр Николаевич проделал эту огромную работу — сыновний долг перед памятью отца. Первый сборник «Пучина страстей» был издан в 1990 г., затем выходили сборники «Стихотворения и поэмы» (СПб., 2000, «Библиотека поэта»), «Вулкан и Венера» (СПб., 2004), «Прочь воздержание» (СПб., 2011).

Не забывал Александр Николаевич и о литературных вечерах. Как-то позвонил мне и попросил быть ведущим вечера в Музее А. А. Ахматовой. «А вы сами?» — последовал мой вопрос. «Я буду рассказывать о Николае Макаровиче и хочу побольше почитать стихов. А быть еще и ведущим — это многовато. Я бы попросил вас взять на себя эту роль». Я согласился. Вечер получился очень удачным, Александр Николаевич, конечно, был в центре внимания. Не обремененный хлопотами по ведению вечера, он, как всегда, прекрасно читал стихи отца.

Еще один вечер, посвященный 110-летию со дня рождения Н. М. Олейникова и 80-летию выхода первого номера журнала «Еж», состоялся 20 ноября 2008 г. и тоже прекрасно прошел. На этих вечерах Александр Николаевич рассказывал о неизвестных фактах биографии отца — это был результат его исследовательской работы. Прошли вечера в Доме писателя и арт-кафе «Бродячая собака».

УЧЕНЫЙ

При нашей первой встрече я, к своему стыду, и не подозревал, что беседую с известным ученым, доктором геолого-минералогических наук, профессором. Подробности о его научной деятельности я узнал позже, и, конечно, не от Александра Николаевича.

Знал только, что ему, ребенку, которому не было еще и двух лет, пришлось вместе с мамой Ларисой Александровной Олейниковой (рожденной Дорошко), женой «врага народа», отправиться в ссылку в Башкирию. В Стерлитамаке семья прожила несколько лет. Там же в эвакуации был один из одесских заводов. Лариса Александровна познакомилась с инженером этого завода, он помог вдове с сыном перенести тяготы ссылки. Скоро они стали жить одной семьей, а по окончании срока (в 1949 г.) переехали в Одессу. В этом приморском городе юный Александр окончил школу (в 1953 г.), поступил в университет на геологическое отделение. В 1958 г. он получил диплом по специальности «Гидрогеология и инженерная геология» и вернулся в город детства (после реабилитации в 1957 г. Н. М. Олейникова). В Ленинграде Александр Николаевич был принят во Всесоюзный научно-исследовательский геологический институт. За полвека прошел путь до главного научного сотрудника, председателя ученого совета института.

В 1964 г. А. Н. Олейников защитил кандидатскую диссертацию, она легла в основу его монографии, опубликованной в 1975 г. В 1973 г. защитил докторскую диссертацию. А всего он автор более трех сотен научных работ.

А. Н. Олейников писал не только научные труды, но и научно-популярные книги. Например, «В недра планеты» (о рождении, развитии и строении нашей планеты, о животных, населявших Землю, растениях, на ней произраставших, и многом другом) выдержала три издания (1971, 1975, 1987).

Александр Николаевич был почетным членом Палеонтологического общества России, преподавал на Курсах повышения квалификации специалистов Министерства геологии, в Ленинградском горном институте (с 1960 г.) и Ленинградском государственном университете (с 1962 г.). В 1984 г. А. Н. Олейникову присвоено звание профессора. Много лет он был председателем диссертационного совета Геологического института.

А. Н. Олейников принимал участие в организации научных работ по астрогеологии. В 1966 г. он и Е. Б. Паевская опубликовали прогноз обнаружения Трансплутона — 10-й планеты Солнечной системы. В декабре 2005 г. данные подтвердились, причем масса открытой астрономами планеты, средний диаметр и размеры орбиты совпали с предсказанными А. Н. Олейниковым и Е. Б. Паевской параметрами.

Одна из сторон научной деятельности неожиданно свела Александра Николаевича с памятью об отце. Он занялся изучением и практическим использованием биоэнергетических методов в практике археологических исследований по программам Института археологии и Государственного Эрмитажа. Руководимая А. Н. Олейниковым группа специалистов занималась поиском мест погребения на территориях Пскова, Новгорода, Калининграда.

В это время был рассекречен печально известный могильник Левашовской пустоши, где в 1930-е гг. было погребено более 40 000 человек, расстрелянных в подвалах НКВД (в том числе, вероятно, и Н. М. Олейников). Та же группа Александра Николаевича с помощью специального оборудования нанесла на местность контуры захоронений Левашовской пустоши. Он был членом редакционной коллегии Ленинградского Мартиролога, участвовал в издании 12 томов Книги памяти жертв политических репрессий.

Прошлой осенью я впервые побывал в Левашовской пустоши. Бродил по асфальтовым дорожкам этого огороженного высоким забором участка леса. Казалось бы, лес как лес. Кустарник, молодая поросль деревьев и высоченные старые деревья, которые, возможно, были свидетелями этого злодеяния — массовых захоронений казненных. Хотелось сойти на мягкий ковер мха, пошуршать опавшими листьями, но мысль, что у тебя под ногами лежат десятки тысяч невинно убиенных, не позволяла мне это сделать.

Постоял я и у кенотафа Николая Макаровича. «…Когда умру, то не кладите, / Не покупайте мне венок, / А лучше нолик положите / На мой печальный бугорок», — завещал любитель математики Н. М. Олейников, которого Хармс называл «кондуктором чисел»... И этот нолик высечен на граните. У самого камня я увидел гриб — молодой подберезовик.

Мне рассказывали, что Александр Николаевич долго колебался: устанавливать ли памятник отцу на Левашовской пустоши, ведь точное место захоронения неизвестно. Но все-таки решился: будет место, куда можно прийти к Николаю Макаровичу. Потом в гостях у вдовы А. Н. Олейникова Светланы Михайловны я увидел фотографию — Александр Николаевич стоит у памятника отцу…

Еще много можно перечислять научных работ А. Н. Олейникова и различных тем, над которыми он работал, но, вероятно, это задача все же научного издания, а не литературно-художественного, где мы должны обратить внимание на поэтическое творчество героя этих заметок.

ПОЭТ

Когда я впервые услышал, как Александр Николаевич читает стихи отца, я подумал: «Он прекрасно чувствует форму стиха, его ритм, внутреннее наполнение!» И это было неслучайно. А. Н. Олейников в полной мере генетически перенял талант стихотворца (творца стиха!).

При третьей-четвертой встрече он показал мне свои стихи. Видимо, показывал их не часто и доверял не всем. И я познакомился с Поэтом, вернее открыл для себя в Александре Николаевиче Поэта. Поэта серьезного, глубокого. Оказывается, заниматься литературой юный Александр начал еще в детстве. В семь лет написал поэму в прозе, писал и в школе, в университете. И, конечно же, став геологом — в его строках часто мелькают названия гор, речушек, населенных пунктов, неведомых нам, городским жителям, но открытых бродягами-геологами. И этот восторг открытия мира просился на бумагу и ложился стихотворными строчками.

Стихи отличались друг от друга. Написанные в экспедиции, вдали от дома, на природе — это порыв, экспрессия, как будто городской человек, вырвавшись на природу, захлебывается свежим воздухом. Другие стихи, написанные в тиши кабинета, глубоки, философичны. И иногда уносят нас в другие времена и страны. Впрочем, оставлю разбор поэтического творчества А. Н. Олейникова профессионалам-филологам. У меня, любителя, они вызывают интерес и уважение.

Помню, однажды раздается телефонный звонок. Снимаю трубку. Голос Александра Николаевича узнаешь сразу: «Николай Матвеевич, вы по-прежнему работаете на „Радио России“»? — «Да». — «У нас в институте собираются геологи-поэты, будет литературный вечер. Не заинтересует ли он вас?» — «Конечно. Я приду».

И вот я еду на Васильевский остров, нахожу огромное здание в стиле сталинского ампира. Широкие мраморные лестницы, просторные фойе. И зал большой, даже величественный. Массивный стол президиума. И в центре восседает А. Н. Олейников. На трибуну, привыкшую к научным докладам, поднимаются поэты, читают свои стихи. Их много, десятка два-три. Вечер затягивается, но надо всем дать слово. И Александр Николаевич, как капитан поэтического корабля, с капитанского мостика руководит этим парадом поэтов.

Многие поэты меня заинтересовали, и после окончания вечера я к ним подходил, брал интервью. Когда все разошлись, поговорили мы и с А. Н. Олейниковым. Было видно, что он немного устал, но был очень доволен прошедшим вечером и своими друзьями-поэтами.

Александр Николаевич был составителем и редактором сборников поэтов-геологов: «Друза», «Гравитация», «Азимут». Конечно, в этих сборниках было опубликовано немало и его стихов.

А вот авторских сборников было всего два — «Стихотворения» (СПб., 2002) и «Песни и пляски» (СПб., 2008). Много занимался Олейников и переводами классической европейской поэзии (Гейне, Гете, Киплинг, Лир). Остался неопубликованным его перевод «Бхагават-гиты».

И, наконец, А. Н. Олейников сделал новый перевод «Слова о полку Игореве». Он отличается от уже известных тем, что переводчик ставит целью выявить ритмическую структуру памятника древнерусской литературы, поделив текст первоисточника на строки и сгруппировать их в подобие строф. Каждая строка перевода соответствует строке древнерусского текста числом слогов и расстановкой ударений. В примечаниях к его статье «Магия поэзии и проза событий», предваряющей текст «Слова», дана необычная трактовка некоторых сложных для перевода мест, а также исторический комментарий. Любопытно, что взгляд А. Н. Олейникова на идейное содержание «Слова о полку Игореве» расходится со взглядами предшественников-переводчиков. К сожалению, он не увидел изданным этот свой труд. «Мне дожить до будущего мая / Не судьба…» — писал поэт осенью 2013 г., за несколько недель до смерти, в одном из своих последних стихотворений, оставшихся на его рабочем столе. Увы, его слова сбылись. Александр Николаевич скончался 26 октября 2013 г. Презентация книги «Слово о полку Игореве» состоялась на вечере памяти в первую годовщину ухода поэта (27 октября 2014 г.) в Музее Ф. М. Достоевского.

Коллеги, друзья так завершили статью его памяти, опубликованную в институтском журнале: «А. Н. Олейников был энциклопедически образованный человек. Ответственность, обязательность и основательность сочетались в нем с интеллигентностью, скромностью и доброжелательностью. Светлая благодарная память о нем останется у всех, с кем он работал, дружил и встречался!»