БЫЛОЕ И КНИГИ

Александр Мелихов

Грядущие гунны и грядущий Хам

Маршак хорошо понимал, что искусство слова начинается со слов: «Усердней с каждым днем гляжу в словарь. / В его столбцах мерцают искры чувства. / В подвалы слов не раз сойдет искусство, / Держа в руке свой потайной фонарь». И вот в эту сокровищницу ворвалась неотесанная орда уродов, которую филолог Юлия Щербинина (доктор наук, между прочим) успела каким-то чудом переписать и структурировать в своем «Словаре-справочнике новейших терминов и понятий», он же «КНИГА — ТЕКСТ — КОММУНИКАЦИЯ» (М., 2015). Можно сказать, сумела зафиксировать извержение: «Современную социокультурную ситуацию можно определить как лексический взрыв — стремительное и неконтролируемое заполнение речевого пространства множеством новых слов. Происходит это на пересечении разных языков (обилие иноязычных неологизмов), реальности и виртуальности (заимствования из интернет-дискурса, компьютерной терминологии), делового и бытового общения (переход профессионализмов в разряд общеупотребительных слов).

Подростки сочиняют крипи-треды, домохозяйки увлекаются арт-буками, абитуриенты штудируют клиф ноуты, дизайнеры состязаются в бук-карвинге, писатели упражняются во фрирайтинге, филологи записываются в граммар-наци…» А поскольку словарь в значительной степени посвящен книжному делу, утешительно прочесть, что передовое общество вовсе не отворачивается от традиционной книги, но, напротив, находит ей все новые и новые применения: «Сама книга из сакрального предмета и носителя информации превращается в арт-объект и „строительный материал“ для креативных экспериментов. Из книг нынче делают скульптуры, часы, люстры, фоторамки, подвески для мобильных телефонов…»

Насладитесь выдержкой из статьи «10 идей как использовать книги в декоре мероприятия»: «Стилизованный кенди-бар — это сердце в оформлении любого мероприятия. На мероприятии с книжной тематикой он просто необходим. Когда еще можно будет отведать пирожные и кап-кейки прямо с книжных страниц? На ужине, который устраивала публичная библиотека в Торонто, десерты выкладывались прямо в раскрытых книгах, а миниатюрные шоколадки украшались крошечными книжными страницами».

Грядущие гунны явились не оттуда, откуда их ждали, — о том, что на этом изысканном «пати» книжные страницы использовались и в качестве туалетной бумаги, не сообщается наверняка лишь потому, что это слишком уж не ново. А вот что, уверен, окажется новым для нас, так это следующие новообразования:

1) виды и названия печатной продукции (гибридная книга, неовинтажная книга, партворк, флипбэк, книгля, антибука); 2) новые способы ее продвижения (краудфандинг, вэнити-паблишинг, инди-издание, принт-он-деманд); 3) новые библиотечные практики (либмоб, библиошоу, библиотрансформер, электронно-библиотечная система); 4) новые «нарративные приемы и речетворческие технологии» (копипаст, ремикс, кьюбинг, фрирайтинг); 5) новые читательские роли (бета-ридер, буктубер, буккроссер, фикрайтер); 6) новые «коммуникации» (сторителлинг, лайфлоггинг, халфалог); 7) ну и — на самый сладкий десерт — новые творческие акции с книгами (бук-карвинг) и художественные манипуляции с самими словами (ворд-арт).

И все эти слова действительно что-то означают, даже богомерзкая книгля — книга в виде картины формата А2. Даже бук-карвинг — резьба по книге. «Мастера Б. позиционируют себя как популяризаторы книжной культуры. Противники Б. полагают, что подобное обращение с книгой — разновидность вандализма», — смотри-ка, и противники у прогресса имеются! А у ворд-арта? Популярные направления коего: 1) текстовый портрет, он же шрифтовой или типографический — изображения человеческих лиц, составленных из текстовых фрагментов, заменяющих линии; 2) типографский коллаж — аппликация из разрезанных текстов произведений, например, работа Сэма Винстона из США на основе полного текста пьесы Уильяма Шекспира «Ромео и Джульетта», — и после смерти любовникам из Вероны нет покоя…

Там еще много всякого ворд-арта, но что мы все о картинках да о картинках, попробуем заглянуть в процессы творческие. Фрирайтинг, например, бывает двух видов. Один простенький — постинг, веб-райтинг, веб-копирайтинг, рерайтинг, а вот второй посерьезнее — «это творческая техника создания текстов, выработка сочинительских навыков, генерирования новых идей с помощью спонтанного произвольного безостановочного письма». Главное — безостановочного. «В России Ф. популярен среди начинающих писателей, блогеров, журналистов, бизнес-тренеров, специалистов в сфере рекламы и пиара». Для более углубленного понимания желательно вдуматься в кьюбинг и сторителлинг.

Кьюбинг. «Процедура кьюбинга предполагает описание предмета с каждой грани гипотетического куба — в шести ракурсах (отсюда название термина). Аналогичные речемыслительные операции проводятся при создании целостных текстов: необходимо исследовать минимум шесть разных точек зрения при разработке какой-либо темы, идеи, концепции». А сторителлинг… «Обобщенно-упрощенно С. можно определить как мастерство увлекательного рассказа с прагматической целью» — например, убалтывание потребителя путем рассказывания ему историй. Пожалуй, Шахерезаду можно было бы назвать сторителлером, если бы она собиралась впарить Шахрияру какой-нибудь товар. А в наше время впаривание книги есть ее бестселлеризация — «совокупность маркетинговых и рекламных технологий обеспечения данного процесса». Б. возможна и на стадии изготовления — «целенаправленное использование автором шаблонов массовой литературы при написании произведения». Среди многочисленных практических пособий по изготовлению бестселлера есть и такие: «52 способа написать бестселлер» и «10 дней для создания книги».

«В настоящее время наблюдается энантиосемия (формирование противоположного значения понятия): книга хорошо раскупается и читается именно потому, что ей изначально и искусственно присваивается статус Б.».

Статус Б… И все слова взяты из жизни! «На всех словах — события печать. / Они дались недаром человеку. / Читаю: „Век. От века. Вековать. / Век доживать. Бог сыну не дал веку“». Хорошо бы, Бог не дал веку всему этому, по меткому словцу Щербининой, онкологосу. Но пути Господни неисповедимы, и примеры попустительства Его бесчисленны, как песок морской, а реальным земным фильтром, сортирующим словесные новообразования, всегда была аристократия — общественный слой, сочетающий культуру, хороший вкус и авторитет. Однако нонеча демократия, таперича все равны — писатель и сторителлер, читатель и альфа-гамма-дельта-ридер, так что остается уповать на Господа — авось Он все-таки не попустит подобным наростам заваливать подвалы слов, отобранных веками и трудами, не позволит онкологосу заедать чужой век.

«„Век заедать, век заживать чужой...“ / В словах звучит укор, и гнев, и совесть. / Нет, не словарь лежит передо мной, / А древняя рассыпанная повесть». Перед нами же повесть новейшая, и нет повести печальнее на свете. Ибо в ее словах не звучит ничего человеческого. Искусству нечего делать с этими словами, а тех, кто ими пользуется, нельзя и близко подпускать к литературе. Но им с их креативностью хочется именно туда. И это уже мы должны сказать им спасибо, что они нас к миру книг пока еще подпускают. Поэтому прочтите словарь Юлии Щербининой от начала до конца — врага нужно знать в лицо.

Людей можно распознавать не только по делам, но и по словам. Блатной жаргон всякую вещь низводит к ее низшей функции, и если, скажем, называть ноги подставками, то выражение «легконогий» сделается уже невозможным. И даже о хавке не удастся высказаться сколько-нибудь возвышенно. А вот о чем и как можно высказаться на языке российских бизнесменов, можно понять из «Словаря русского капиталистического жаргона начала ХХI века» (М., 2013). Автор, Владимир Елистратов, — доктор культурологи, а потому трудно прокомментировать собранный им словесный арсенал лучше, чем это сделал он сам.

«Жаргоны, при всей их жесткости, ироничности, саркастичности даже циничности — это все-таки „теплые“, „уютные“ миры, „антропокосмы“, согретые человеком, его разнообразными эмоциями по отношению к вещам мира.

Совершенно иная картина наблюдается в бизнес-жаргоне. Данный тип жаргона (социолекта, микролекта) можно условно назвать лектом параноидального типа. Доход, прибыль — это „одна, но пламенная страсть“, которая по сути превращается в навязчивую идею».

«Бизнес-сленг не знает полутонов. „Либо ты, либо тебя“. В этой установке есть что-то глубоко архаическое, животное». Жаргон русского капитализма (ЖРК) и переполнен «зоонимами». Бандерлоги — сотрудники низшего звена, бараны — пассивные участники рынка, бычок на мясо — компания, предназначенная для продажи, гризли — фракция «Единая Россия», дятел — иностранный менеджер в российской компании, заяц — должностное лицо, вымогающее взятку (почему не тигр, не пиявка?..), кабан — крупный клиент, планктон — рядовые сотрудники офиса, шакалы — рядовые офисные менеджеры, хомяк — небогатый клиент…

В отношениях с клиентами — кабанами и хомяками — и доминирует образ охоты, охотника, а шикарнее хантера, который стремится «захантить» всякую крупную и мелкую дичь. Если же попытаться «захантить» в Словаре «лексемы», в которых звучали бы пусть не какая-нибудь жалкая нежность, в жаргонах этого не бывает, разве что в сообществе молодых мам, но хотя бы укор или гнев, или совесть, то я и этого не уловил. Ведь укор и гнев возможны только там, где есть совесть — ощущение отхода от некоего идеала. А где царит чистейший прагматизм, там и возмущаться нечем: нет норм — нет и отклонений.

Забавные словечки, правда, есть: АБВГДЕЙКА — фиктивная фирма, АДСКИЙ — крайне положительный, АНГЕЛ — инвестор, вкладывающийся в рискованные проекты, АНДРОИД — негибкий человек, АРБУЗ (еврюков) — миллиард, АУТЕЦ — отрицательная характеристика какой-то ситуации, БАБУШКИ — миноритарные акционеры, БАКИНСКИЕ — доллары США, БИЗНЮКИ и БИЗНЮЧКИ — деловые господа и дамы, БИЮХА — любая бизнес-единица, БОДАЛОВО — конкурентная борьба, БОССАНОВА — новый босс женского пола, БРЕНДЕЦ — неудачный бренд, БУЛЬОНКА — драгметаллы, ВАЛЯ — стоимость, ВЗЯТЬ ЗА ФАБЕРЖЕ — взять под жесткий контроль, ВИПОВАТЬ — проводить время с важными персонами, ВЫПЬ — вип-персона, ВЫХЕРКА — правка сметы, ГАГАРИН — зиц-председатель, ГАДАЛКИНГ — консалтинг, ГЕНА — гендиректор, ГЕРАКЛ — В. В. Геращенко, ГЕРЦЕН — имитатор интеллектуальности, ГНЕЗДО — Государственная Дума, ГОРОСКОП — перспективный план, ГОСТИНЕЦ — взятка, ГРИНОКОС — пора, благоприятная для операций с долларами США, ГУЩА — основное содержание рекламного текста, ДИВЫ — дивиденды, ДИРПОПЕР — директор по персоналу, ЕБАНКИНГ — электронные банковские услуги…

Так можно дойти до «ХОДОРА СТРОИТЬ — притворяться искренним и смелым», до «ХЭППИБЁЗДНИКА — дня рождения», до «ЦЕЗАРЯ — мастера делать несколько дел сразу», до «ЧЛЕНОПАЛА — члена Общественной Палаты», до «ШТУЦЕРА — тысячи», до «ЩИПКОВ — мелких незаконных заработков», до «ЭКОНОМИКИ — пустопорожних рассуждений», до «ЭРЕКЦИИ» в смысле реакции, до «ЮРИКА» в смысле юриста, до «ЯРДА» в смысле миллиарда, — и не найти ни единого словечка, выражающего что-либо помимо агрессии и пренебрежения. Зато всей своей массой они выражают, быть может, наиболее точным образом скрытую натуру капиталиста. Не русского, современного, но капиталиста вообще, человека, главной целью которого являются деньги.

Таких людей, мне кажется, в природе не бывает, каждый человек помимо всего стремится еще и ощущать себя красивым, но если мерой красоты становятся деньги, а не умение блистать щедростью и хорошим вкусом, как это бывало в удачные аристократические эпохи, то есть когда деньги из средства становятся целью, тогда и капитализм делается бесплодным.

Хотя я давно подозреваю, что бесплодны все «измы»: Ньютона породил не капитализм, а Шекспира не феодализм, равно как Перельмана не социализм, а Пифагора не рабовладельческий строй, — все высокое в этом мире порождается вечным человеческим стремлением к красоте и пониманию, и главным конфликтом мне давно уже представляется не конфликт труда и капитала и не конфликт государства и личности, но конфликт жлобства и аристократизма (разумеется, не сословного, а духовного). И как капитал, так и государство могут сделаться орудием как аристократов, так и жлобов, и как государство, так и капитал могут то использовать аристократов духа в каких-то великих проектах, то, наоборот, душить их. Любая партия и любой лозунг тоже в конце концов превращаются в орудие жлобства, а потому самый надежный путь — это путь эстетического сопротивления: становиться на сторону красивого и отвращаться от безобразного, кто бы его ни творил — власть или оппозиция, капиталисты или социалисты.