ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

Вадим Ямпольский

* * *

Ни на что не надейся в грядущем году,

бредни выброси из головы.

В снеговой пелене потеряли звезду

и пропали из виду волхвы.

В мире смешаны вечно и правда и ложь,

темнота во дворе, чернота.

Потеряешь скорее. А если найдешь,

то опять пронесешь мимо рта.

Так чего же ты вышел из дома впотьмах,

напевая мотивчик простой?

Мир прекрасен. И стынет вопрос на устах,

посрамленный его красотой.

* * *

Слякотно, мокро, промозгло, паршиво,

лечь поскорее в кровать.

Поздняя осень, наверно, решила

вовсе меня доконать.

Дни одинаковы: снова и снова

морось и серость, и жуть.

А почитав барахла новостного,

очень непросто уснуть.

Сон подступил — приливает тревога,

страх без особых примет.

Света немного и счастья немного.

Взглянешь — и этого нет.

Только холодный шумит, нарастая,

ветер, стучится в дома.

Что там в кармане? Надежда пустая.

Скоро наступит зима.

* * *

Застукан спирающий вещи Олег

соседкой, разбуженной шумом.

Ни с чем восвояси. На улице снег,

созвездья на небе угрюмом.

Уснет в коммуналке, приснятся ему

не шмотки, не бабы, не ходки —

какой-то старик, непонятно к чему,

щиты, остроносые лодки.

На кухню плетется продравший глаза,

но выглядит злым и усталым.

«Отмстить! — торжествуя, кричит он. — Хаза…»

И кто-то подскажет: «Татарам».

* * *

Вот приятель, отбросив свои личины,

предстает реальным и дышит смрадом.

Ты и сам не очень. На то причины

очевидны, и все мы пропахли адом.

Ад повсюду — в газетах, телеэфире,

в разговорах о Крыме или Курилах.

Сколько зла накопилось в подлунном мире,

и оно оседает в мозгах куриных.

И оно разъедает, оно терзает,

возбуждает, наносит себя на майки.

И уста безвольные отверзает,

и в Фейсбуке, довольное, ставит лайки.

* * *

В метро подсел старик, картавил,

свободно перешел на «ты».

Не соблюдает лишних правил

душа, сорвавшись с высоты.

О, сколько чувств во мне боролось,

я говорил со стариком

и понимал, что этот голос

чужой давным-давно знаком.

Нескладен, сед, в дорожной пыли,

обижен на отца и мать…

Умерший друг, скажи, не ты ли

привет спустился передать?

Превозмогая боль, по краю

скользил — и вот сошел во тьму.

Но что есть смерть, когда узнаю

тебя по слову одному?

* * *

В больницы загремели, умерли,

помучившись изрядно в них.

Смерть победит. А как вы думали?

За счет убогих и больных.

Какое мрачное величие,

какой молодцеватый вид!

Боюсь, что наше безразличие

ее косы не притупит.

Сан-Микеле

Сад или кладбище? Бродишь среди цветов —

осы и бабочки возле бутонов вьются,

если устал от докучных своих трудов —

ляг, отдохни, но, прошу, не забудь проснуться.

Стертые буквы на плитах, полдневный зной,

женщины в черном, непышные их букеты.

Разве возможен какой-нибудь мир иной?

Этим же солнцем уснувшие здесь согреты.

Ходишь счастливый и думаешь: правда, там —

все и продолжится, только на самом деле.

Как не поверить таким безмятежным снам?

Мы уезжаем. До скорого, Сан-Микеле.

* * *

Души бесформенны, души безлики,

души зачем-то придуманы нами…

Мусор сметают с асфальта таджики,

листья вальсируют между домами.

Не утешай себя жизнью грядущей,

музыкой вечной, посмертною славой:

вот облетевшие райские кущи

между забором и сточной канавой.

Не уповай на бессильное слово,

не говори ни о чем с небесами.

Разве возможно, чтоб все это снова

кто-то увидел твоими глазами?