ПОЭЗИЯ И ПРОЗА
Елена Тахо-Годи
Requiem aeternam
Libera animas omnium
1. Ложноклассическая интродукция
Бедную тень не сумел из Аида
Юный Орфей увести. Постарев, обернувшись,
Нежных теней увидал он за собой хоровод —
Всех он когда-то любил или всеми любим был когда-то.
2. О. С.
К известию о чужой смерти
человек с годами становится равнодушней,
чем к плохой погоде —
снегопаду или дождю.
Правда, он может испытывать
эгоистическую тревогу —
или ему жаль, что больше никакой пользы
не извлечь из этого знакомства,
или он сентиментально грустит
об общей участи человечества,
главным образом — собственной персоны,
но не более того.
И только любящий ощущает,
что вместе с исчезнувшим
уходит в небытие то драгоценное,
что придавало смысл его жизни.
3
Заглянувши в очи смерти
Даже странно дальше жить
И в обычной круговерти
Обижаться и любить.
Ощутив свою улыбку
Тленным слепком мертвых губ,
Видишь в слове лишь попытку
Заговаривать испуг.
4. Л. Л.
Что мне эта табличка, урна с пеплом,
Никому ничего не говорящее имя,
Несколько цифр, между которыми черта,
За которой —
вся моя жизнь,
вся моя боль,
все мои слезы.
Лучше пойду бродить, как прежде, вместе,
До изнеможения кругами по городу,
Который —
вся моя жизнь,
вся моя боль,
все мои слезы.
Добреду до набережной и брошу
В скованную гранитом черную воду
Двадцать шесть желтых гвоздик:
Двадцать шесть при встрече —
Двадцать шесть при разлуке.
И пойду, не глядя на низкое небо,
Оттого что знаю, оттого что помню:
Глаза как небо — небо как глаза.
И в этом —
вся моя жизнь,
вся моя боль,
все мои слезы.
5
Шевелиться нету сил
И родиться нету мочи
Мне из мрака черной ночи
В полной тяжкой муки день —
Из тенет небытия,
Снов кошмарной карусели
Перейти в пространство дня
Суетливой канители.
6. О. Н.
Умер. Уже никогда не услышу
Милый интимно-тревожащий вздор
О Казанове, Моцарте, Риме,
Вкусе сигар или просто смешном.
Кончено всё — можно вычеркнуть имя,
К праху земному прибавился прах.
Ах, до чего небеса голубые
Слепят до слёз, словно горечь и страх…
Память, сотри всё, что сказано было,
И что не сказано было — вдвойне.
На палимпсесте оставь: не любила,
Он бы не стал тосковать обо мне.
7
Душа и тело разойдутся,
Как два случайные знакомца,
Раскланявшись, не обернуться —
К чему сентиментальный вздох!
Где обрести нам чудотворца?
Где обрести нам миротворца?
Один был сотворен из солнца,
Другой — из мрака тленных мук.
8. О. Р.
Облетают листьями души —
Умирают мои друзья.
Мир становится пуст и скучен, —
Лишь изнанкою бытия.
Ненавистна мне поздняя осень,
Среди тьмы леденящий снег…
Так и хочется тоже всё бросить,
Совершив последний побег.
9
Я был веселым и смелым,
О смерти не думал ни разу,
А стал я горячим пеплом,
Обрубком безногим, безглазым.
И пусть тебе не приснится,
Как тело мое дымится.
10
Вдруг оказалось счастьем,
То, что томило болью, —
Мне не придется прощаться
С ненайденною любовью,
Глядя в его затылок —
Бритый или курчавый, —
Видеть его пробитым,
Мокнущим в жиже ржавой…
Он не будет убитым,
Без вести где-то пропавшим,
Пленным, голодным, избитым,
Вашим врагом или нашим.
Так почему же ночью
Ужас мне спать мешает?
Разве чужое горе
Сильней своего бывает?
