ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

Александр Леонтьев

* * *

Уходишь к бардам и актерам…

И дальше что? — Одно кино,

Аттракцион, ни жить в котором,

Ни умирать нам не дано.

Восторжествует век верлибра!

И где? — в певучем языке…

Как если б уроженка Кипра

Осталась пеной на песке.

Во Фландрии

Цель всего — средний человек; буржуа спокойный среди миллионов
точно таких же средних людей, тоже покойных.

 К. Н. Леонтьев

                Обрюзгший буржуа

                Глядит на кружева

В родной витрине их — пивном стекле канала,

На Брюгге в октябре. Рефлексией жива,

Вода — по яви вплавь — себя же догоняла.

                Вот суета сует…

                Шалишь, милее нет!

Мне, зеркальце, скажи, насколько донце скрыто?

Лишь солнце и дома ганзейские — в ответ…

И, неразбито, нас везет по ним корыто.

                Кирпичный шоколад

                Лежит — на всякий лад.

Но взбитых сливок тех, над карильонной кладкой,

Не поднести ко рту: чай, зелен виноград.

Так некую плиту не мыслишь плиткой сладкой.

                Отвесная стена

                Глухонема до дна.

Другая сторона: волна бежит к причалу.

С него мы и взошли на пироскафчик, на

Печальный катерок, занятный поначалу.

                Отбрасывает борт

                Узорчатый эскорт —

Легко ль искать мишень в прицел калейдоскопа?

Переверни глазок еще разок, Европа, —

Фламандский свой пейзаж и наш в нем натюрморт.

Ривьера: варианты

1. Tristegum

Высоко` в горах мы, под ор лягушек,

Пресноводный хор поливных кадушек,

Пировали скромно в лимонной роще:

Никаких цикад, всё гораздо проще.

Да и звезд не видно — огни Сан-Ремо,

Как горящая на скале трирема,

Раскаляли сумрак безбрежно-карий,

Полустертый даруя луны денарий.

Только пара лайнеров слала с Понта

Как бы письма мнимого горизонта,

Чтобы в слепо шарящем ночью взоре

Не терялся мир, обреталось море.

2. Caucade

 Елене Ушаковой

                Под нами — тральщика утюг

Разглаживает влажную прохладу…

                А мы в жару — о этот юг! —

Плетемся в горку два часа уж кряду —

                Там русский захоронен прах

Того, кто слышал чутче всех, возможно,

                Дыханье, паузы в стихах, —

И выносил сужденье осторожно.

Дошли, и что ж? — ворота на замке.

                Оптимистично для погоста.

И поступил с ромашками в руке

                Я очень просто —

Просунул их в ограду. Те цветы,

                Решил, когда мы

Поворотились к морю с высоты, —

От слышащей Вас лучше многих дамы.

Полный текст читайте в бумажной версии журнала