ХВАЛИТЬ НЕЛЬЗЯ РУГАТЬ

Е. М. Ржевская. За плечами XX век.

М.: АСТ-Астрель-Полиграфиздат, 2011

Это книга мемуаров удивительной, уникальной женщины, действительно видевшей своими глазами прошедшее столетие во всех своих перевоплощениях. Видевшей не со стороны, а находившейся в самом центре событий. Это сборник повестей, написанных и опубликованных в разное время. Но как удачно они складываются в единое повествование, а подкрепленные фотографиями (личными и трофейными), копиями документов, становятся бесценной сокровищницей прошедшего века.

Кстати, о времени. Автор по-своему описывает его течение, точнее самоощущение настоящего времени: «Люди, посетившие нас, кто надолго, кто мельком, все живут в образах тех встреч и отражений в нас. Действительность нереальна, если она — не настойчиво протяженное наше прошлое». Это протяженное прошлое и пытается уловить в своих мемуарах Ржевская. И уже в этих двух фразах чувствуется тот слог, который в обычные воспоминания добавляет художественность, литературность. И даже поэтичность, особенно если говорить о первой повести «Знаки препинания», где мы так отчетливо видим Москву 1920—1940‑х гг. Пишет ее Елена Моисеевна, прошедшая войну, видимо, именно поэтому столько в той довоенной картинке сказово-сказочного: «В домике том папин сундук. В сундуке том на самом дне…» и т. д.

Совсем другое звучание появляется в повествовании, связанном с войной. Ржевская была военной переводчицей. О подготовке к выходу на фронт повесть «От дома до фронта». Удивительно: молодые девушки ждут своего знакомства с войной как события! Важного и интересного события, боятся, что на их долю войны не останется. Откуда бралась эта уверенность в собственном долге перед отчизной? Или это просто скука будней, которую хотелось разнообразить хаосом и насыщенной событийностью войны? Ответа нет и у самой писательницы, которая уверенно убеждает начальство, что готова и с парашютом прыгать, и на лыжах пробираться в тыл врага, хотя не умеет ни того, ни другого. Что поделаешь, если в войну они вступали «как в свою судьбу», нам, не современникам, не понять.

Повесть «Ближние подступы» поражает больше всего. Равномерное, плавное повествование вдруг сменяется обрывками событий, разговоров, документов. Здесь и мысли самой Ржевской, которая с помощью этих записок будто пытается сохранить отдельные картинки, она уже знает, что будет писать, но задается вопросом: как же писать, если даже недавние события вспоминаются «то разом все, то лишь разрозненными кусками»? Но эти разрозненные куски, похожие то на афоризмы, то на анекдоты, аккумулируют в себе что-то очень цельное и важное, олицетворяют собой хаос, сотворенный войной. Здесь философские размышления о том, что на войне у человека нет ничего, кроме жизни, да и ей распоряжается приказ. Здесь зарисовки быта крестьян и история про амнистированную кошку, которую чуть не расстреляли за бесполезность. Здесь официальные документы и вырезки из газет. Кропотливо, как мозаику, складывает Ржевская картину войны. Нет кровавых боев и изуродованных тел. Но мы видим, как война нарушает течение жизни: не работают больше обычаи, связанные с посевом, день Покрова, когда любили праздновать свадьбы, теперь навсегда стал днем, когда немец вошел в город. Традиции и устои сломлены, войне они безразличны, а Ржевская назло ей фиксирует весь этот бытовой фольклор, сохраняет его для будущих поколений.

«Напишешь книгу — вроде выполнишь долг, и кажется, отделился теперь от пережитого, но проходит время, и снова доносится издалека настойчивый гул памяти», — пишет Ржевская. Складывается впечатление, что долг отдавался ею в первых четырех повестях книги. Личные переживания, любовь, отношения с дочерью, которая осталась на время войны с родителями мужа Ржевской, портреты друзей из ИФЛИ — все это появляется только в повести «Домашний очаг», написанной в 2005 году.

Не всем писательницам удается вложить женственность в свои произведения. У Ржевской женственно всё: и слог, и сами описания, и то, как она в повествование о войне вворачивает бытовые подробности. Художественность без вымысла, при этом — огромная фактологическая ценность (Ржевская в качестве переводчика присутствовала при опознании тела Гитлера!) — как много может дать взгляд всего одного человека на целый век.

Дарья Облинова