ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

Вадим Муратханов

Место на окраине времени

Тезиковский рынок, располагавшийся в районе Северного вокзала, представлял собой одну из главных городских достопримечательностей. Он не был центром русского Ташкента — эту роль выполнял ныне исчезнувший сквер с огромными чинарами, — но он был его сердцем. Не бросающимся в глаза, но необходимым для ровного дыхания города. От магистральной артерии рынка разбегались по кривым улицам и закоулкам в направлении Парка Кирова постепенно редеющие торговые ряды.

Тянувшаяся вдоль железнодорожного полотна асфальтовая дорога принадлежала медлительным пешеходам, которые плыли от торговца к торговцу, между скатертями, картонками и газетами, тесно уставленными самыми разномастными товарами. Не вместимое ни в какой каталог множество вещей с нависающими над ними портретами загорелых торговцев — бесплатный крае­ведческий музей имперской южной окраины. Чтобы то и дело не переплывать шумный разноязыкий поток, обычно приходилось выбирать для движения один ряд, левый или правый.

На противоположной от железнодорожных путей стороне, отделенная арыком, жалась к саманной стене с чередой калиток узкая и прохладная, вздыбленная корнями многолетних деревьев ленточка тротуара. Выходившие на Тезиковку дома тоже являли собой гипертрофированно разросшиеся торговые места. Защищенные тенью хозяева занимались тем же, что и другие продавцы: выкладывали на покрывала всевозможный домашний хлам, лишь здесь, за воротами, обретавший свою истинную цену. Разнокалиберные бокалы и рюмки, пожелтевшие, так и не отправленные недождавшимся адресатам открытки, пластинки и книги, «зингеровские» швейные машинки, керосинки, подсвечники и канделябры, неведомого назначенья скобы, трубки и шестеренки от уже не выпускающихся и, вероятно, нигде не действующих механизмов, разрозненные шахматные фигурки, карманные фонарики без батареек…

Дети, росшие в тезиковских домах, рыжеволосые и босоногие, рано учились взрослеть и торговаться. Улицы их сверстников существовали для футбола и беготни, у них же с порога начинался базар — захватывающий азарт выменивания и продажи. Приобщение к поединку психологий, интриге лукавого, почти бескорыстного противоборства, которое не грозило ни одной из сторон сколько-нибудь ощутимой прибылью или убытком.

Вообще, пребывать на Тезиковке можно было безвылазно, не прерывая жизненного цикла. Вдоль главной дороги этой уникальной ташкентской автономии продавались морс, минералка и кибрайское пиво, по горло утопленное в воде остужающих ведер. Дешевле, чем в центральной части города, предлагали плов, шашлык, самсу, незабвенные пирожки из требухи, называвшиеся «ухо-горло-нос», подававшиеся с острейшей аджикой и именно в таком сочетании возбуждавшие дикий аппетит. В продуктовых магазинах водка была на розлив, и львиная доля вырученных продавцами средств пропивалась тут же, в пределах рынка. Некоторые дворы обращались в импровизированные кафе: посетителей усаживали за столики и кормили за почти символические деньги. На заборах и калитках домов висели таблички: «Есть телефон. Звонок 50 сум». Или: «В туалет не обращаться».

Если не хватало сил преодолеть Тезиковку по основному маршруту, можно было свернуть в один из рукавов. Ряды продавцов тянулись еще на несколько сот метров, мелея и разрываясь по мере удаления от железной дороги. Так, бывало, и минуешь навылет все бесчисленные тезиковские соблазны в неутоленной муке выбора, с единственной, неразменной, как жизнь, тысячей сумов в кармане.

Уникальность Тезиковки заключалась в ее предельной демократичности. Это был, по существу, единственный в Ташкенте вещевой рынок с ценами, доступными для неимущих, в первую очередь для приезжих из области. Торговать здесь мог всякий желающий, без блата и первичного капитала. Плата за место составляла копейки. Кроме того, Тезиковский рынок не делился, подобно собрату «Ипподрому», на узбекскую и корейскую части. Все языки бурлили в одном котле, и густой загар местных жителей роднил их больше, чем разрез глаз. Если в основании Алайского базара или, скажем, старогородского Чор-Су лежал узбекский дух, то сквозь запыленное лицо Тезиковки проступал первозданный, вневременной лик Рынка.

Здешний безлоточный продавец-маргинал не воспринимал клочок своего торгового места под солнцем как аналог своего жилища, а себя — как его хозяина. Каждый оказавшийся здесь мог сам сделаться Тезиковкой. Преступить ее зазеркалье, встав по ту сторону прилавка и отменив опыт всей своей прежней жизни. Одеждой, внешностью и повадками слиться с этой страной, без малейших усилий уравнивавшей в правах бомжа, бизнесмена и инженера. В этом месте, как ни в каком другом, выпавшему из своего времени горожанину комфортно было спиваться, никому не бросаясь в глаза и ни на миг не выпадая из общей пестрой мозаики. На Тезиковке при желании он мог бы посвятить жизнь продаже какой-нибудь одной принципиально непродаваемой и бесполезной вещи, живя не прошлым, не будущим, а лишь одним растяжимым до бесконечности «сегодня». Безнадежный невзрачный неликвид однажды ушел бы у него здесь в качестве антиквариата и даже принес бы немного денег — ровно столько, чтобы отметить это событие кружкой слегка разбавленного кислого пива.

Название барахолки восходит к Тезикову — легендарной личности, канувшей в водовороте 1917 года. Вокруг Тезиковской дачи, сохранившейся лишь в преданиях, и вырос рынок. Старожилы этого района, кстати, всегда указывали мне разные точки ее бывшего местонахождения. Купец и промышленник Тезиков основал здесь кожевенное производство, на котором трудились переселенцы из центральных частей России. После революции рынок был переименован в Первомайский, но новое название не закрепилось.

Во все трудные периоды советской истории Ташкента Тезиковка брала на себя роль амортизатора социальных потрясений. Разрасталась она, занимая соседние улицы, в военные годы, когда продаваемое здесь эвакуированными имущество было едва ли не единственным, что помогало им спастись от голода. Новый и последний подъем пережила Тезиковка в 1990‑е годы, когда поток переселенцев двигался уже в обратном направлении — из Ташкента в Россию. Уезжавшим она помогала возместить хотя бы небольшую часть стоимости неподъемного скарба, а остающимся — сводить концы с концами в условиях непреходящего безденежья.

Подобно взрослому дереву, рынки редко переживают пересадку на чужую почву. Вот и Тезиковка не вынесла в начале 2000‑х переезда в пригородный Янгиабад. Тамошняя толкучка, разместившаяся на территории бывшего склада, — в лучшем случае дальний родственник исторической барахолки.

После исчезновения рынка ташкентские таксисты еще некоторое время зарабатывали на его имени. «На Тезиковку», — по старой памяти рассеянно бросал пассажир, подразумевая новую янгиабадскую толкучку. Не переспрашивая, водитель вез его на старое место, где от илистой, потонувшей в беспорядочной зелени речки убегает теперь по кольцу продуваемая насквозь автострада.

Анастасия Скорикова

Цикл стихотворений (№ 6)

ЗА ЛУЧШИЙ ДЕБЮТ В "ЗВЕЗДЕ"

Павел Суслов

Деревянная ворона. Роман (№ 9—10)

ПРЕМИЯ ИМЕНИ
ГЕННАДИЯ ФЕДОРОВИЧА КОМАРОВА

Владимир Дроздов

Цикл стихотворений (№ 3),

книга избранных стихов «Рукописи» (СПб., 2023)

Подписка на журнал «Звезда» оформляется на территории РФ
по каталогам:

«Подписное агентство ПОЧТА РОССИИ»,
Полугодовой индекс — ПП686
«Объединенный каталог ПРЕССА РОССИИ. Подписка–2024»
Полугодовой индекс — 42215
ИНТЕРНЕТ-каталог «ПРЕССА ПО ПОДПИСКЕ» 2024/1
Полугодовой индекс — Э42215
«ГАЗЕТЫ И ЖУРНАЛЫ» группы компаний «Урал-Пресс»
Полугодовой индекс — 70327
ПРЕССИНФОРМ» Периодические издания в Санкт-Петербурге
Полугодовой индекс — 70327
Для всех каталогов подписной индекс на год — 71767

В Москве свежие номера "Звезды" можно приобрести в книжном магазине "Фаланстер" по адресу Малый Гнездниковский переулок, 12/27

Сергей Вольф - Некоторые основания для горя
Это третий поэтический сборник Сергея Вольфа – одного из лучших санкт-петербургских поэтов конца ХХ – начала XXI века. Основной корпус сборника, в который вошли стихи последних лет и избранные стихи из «Розовощекого павлина» подготовлен самим поэтом. Вторая часть, составленная по заметкам автора, - это в основном ранние стихи и экспромты, или, как называл их сам поэт, «трепливые стихи», но они придают творчеству Сергея Вольфа дополнительную окраску и подчеркивают трагизм его более поздних стихов. Предисловие Андрея Арьева.
Цена: 350 руб.
Ася Векслер - Что-нибудь на память
В восьмой книге Аси Векслер стихам и маленьким поэмам сопутствуют миниатюры к «Свитку Эстер» - у них один и тот же автор и общее время появления на свет: 2013-2022 годы.
Цена: 300 руб.
Вячеслав Вербин - Стихи
Вячеслав Вербин (Вячеслав Михайлович Дреер) – драматург, поэт, сценарист. Окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии по специальности «театроведение». Работал заведующим литературной частью Ленинградского Малого театра оперы и балета, Ленинградской областной филармонии, заведующим редакционно-издательским отделом Ленинградского областного управления культуры, преподавал в Ленинградском государственном институте культуры и Музыкальном училище при Ленинградской государственной консерватории. Автор многочисленных пьес, кино-и телесценариев, либретто для опер и оперетт, произведений для детей, песен для театральных постановок и кинофильмов.
Цена: 500 руб.
Калле Каспер  - Да, я люблю, но не людей
В издательстве журнала «Звезда» вышел третий сборник стихов эстонского поэта Калле Каспера «Да, я люблю, но не людей» в переводе Алексея Пурина. Ранее в нашем издательстве выходили книги Каспера «Песни Орфея» (2018) и «Ночь – мой божественный анклав» (2019). Сотрудничество двух авторов из недружественных стран показывает, что поэзия хоть и не начинает, но всегда выигрывает у политики.
Цена: 150 руб.
Лев Друскин  - У неба на виду
Жизнь и творчество Льва Друскина (1921-1990), одного из наиболее значительных поэтов второй половины ХХ века, неразрывно связанные с его родным городом, стали органически необходимым звеном между поэтами Серебряного века и новым поколением питерских поэтов шестидесятых годов. Унаследовав от Маршака (своего первого учителя) и дружившей с ним Анны Андреевны Ахматовой привязанность к традиционной силлабо-тонической русской поэзии, он, по существу, является предтечей ленинградской школы поэтов, с которой связаны имена Иосифа Бродского, Александра Кушнера и Виктора Сосноры.
Цена: 250 руб.
Арсений Березин - Старый барабанщик
А.Б. Березин – физик, сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе в 1952-1987 гг., занимался исследованиями в области физики плазмы по программе управляемого термоядерного синтеза. Занимал пост ученого секретаря Комиссии ФТИ по международным научным связям. Был представителем Союза советских физиков в Европейском физическом обществе, инициатором проведения конференции «Ядерная зима». В 1989-1991 гг. работал в Стэнфордском университете по проблеме конверсии военных технологий в гражданские.
Автор сборников рассказов «Пики-козыри (2007) и «Самоорганизация материи (2011), опубликованных издательством «Пушкинский фонд».
Цена: 250 руб.
Игорь Кузьмичев - Те, кого знал. Ленинградские силуэты
Литературный критик Игорь Сергеевич Кузьмичев – автор десятка книг, в их числе: «Писатель Арсеньев. Личность и книги», «Мечтатели и странники. Литературные портреты», «А.А. Ухтомский и В.А. Платонова. Эпистолярная хроника», «Жизнь Юрия Казакова. Документальное повествование». br> В новый сборник Игоря Кузьмичева включены статьи о ленинградских авторах, заявивших о себе во второй половине ХХ века, с которыми Игорь Кузьмичев сотрудничал и был хорошо знаком: об Олеге Базунове, Викторе Конецком, Андрее Битове, Викторе Голявкине, Александре Володине, Вадиме Шефнере, Александре Кушнере и Александре Панченко.
Цена: 300 руб.
Национальный книжный дистрибьютор
"Книжный Клуб 36.6"

Офис: Москва, Бакунинская ул., дом 71, строение 10
Проезд: метро "Бауманская", "Электрозаводская"
Почтовый адрес: 107078, Москва, а/я 245
Многоканальный телефон: +7 (495) 926- 45- 44
e-mail: club366@club366.ru
сайт: www.club366.ru

Почта России