ХВАЛИТЬ НЕЛЬЗЯ РУГАТЬ

Юрий Милославский. Приглашенная.

М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2014

Обнаруживается тенденция в области большой прозы: если книга начинается «за здравие», то в большинстве случаев она кончится «за упокой». И мы ей еще спасибо за это скажем, а то вот попадется автор, который утверждает — нет ни здравия, ни упокоя, ни прошлого-настоящего-будущего, теорию относительности признáет — и то хорошо. А то, бывает, непонятно, признаёт ли.

Вот, например, Юрий Милославский пишет о юношеской любви, пронесенной в сердце сквозь годы. Уже в пожилом возрасте он обнаруживает возможность встретиться с давней возлюбленной. Воспользовался ли он этой возможностью отомстить за все безлюбовные, страдальческие годы, вытравившие его характер до основания, превратившие его из активного, стремительного юноши в сдержанного — да, честно сказать, в никакого мужчину, — сказать сложно.

Дело в том, что мстить Николай Усов хочет времени, что переводит роман из плоскости любовной в плоскость философскую. «Приглашенная» на протяжении почти пятисот страниц представляет собой подготовку к единственной и самой главной встрече — встрече со временем в обличье женщины.

Кажется, роман хорош исключительно в аннотациях и пересказах, но при столкновении с его текстом читатель пребывает в полнейшей растерянности. Многочисленные включения в текст романа выдержек из договоров, расшифровок разговоров по скайпу или бесед с так называемыми «прия­телями» героя растягивают роман, содержательно не привнося практически ничего. Шумовой фон и словесный мусор — вот образцы, вдохновившие Николая Усова на стиль его письма. Русские слова перемежаются вкраплениями латиницы, язык 2000‑х годов — городским арго 1960-х, слова — сокращениями («и т. д., и т. п», «т. с.», «т. о.», «т. наз.»).

Образец текста: «Получается, что для перемещенного/освобожденного из узилища индивидуума это иное/„чужое“ темпоральное пространство оказывается т. н. „временем будущим“ (я вынужден постоянно делать оговорки, закавычивать те или иные привычные, но лишенные содержания понятия/формулы, чтобы облегчить возможному читателю понимание подлинных темпоральных феноменов)».

Периодически «непродираемый» текст обеспечивают два рассказчика — Николай Усов и его редактор Ю. М., ответственный за сноски и послесловие. Автокомментарий сочетается с традиционной игрой в автора и редактора. Добрый редактор извиняется перед читателями за обилие ненужных рассуждений (но он не мог удалить все), признается в сокращениях текста и необходимых для понимания переводах некоторых выражений, а также участвует в дискуссии (иногда успешнее, чем сам Усов). Но никакой, даже самый хороший, редактор не может спасти текст от фальшивости. Рассказчик, к месту и не к месту кричавший «Колька Усов не живет нигде», может распрощаться со своей точкой зрения тогда, когда ничего в тексте, казалось бы, к этому не располагает: «Колька Усов, который совсем недавно не жил нигде, — теперь поселился во мне…» Смена настойчиво отрицаемого прошедшего времени вялым согласием на пребывание во времени настоящем никоим образом не заставляет сопереживать бездушной кукле рассказчика, бросившейся разыгрывать спектакль о любви, ой, то есть не о любви, а о памяти, ну, то есть не о памяти, а о тех силах природы, которые отнимают у человека его законное право на жизнь…

Прямо-таки и ничего больше и не скажешь об этом романе, кроме «m-m-m, aha, there you are, m-m-m, you poor creature, okey-dokey, nothing much…»

Елена Васильева