Ксения Дьяконова
* * *
Всюду царствуют ощущения и
детали:
можно чистить сырой картофель
тупым ножом,
так, как будто стираешь пыль с
золотой медали,
где какой-нибудь император
изображен.
Все зависит от человека и
предпосылки:
произвольно соединять их дано
судьбе.
Можно пить минеральную воду из
бутылки
тем движеньем, каким играют на
трубе.
Под рукой у того, кто любит и
наблюдает,
все занятия превращаются в
ритуал,
и мельчайший обрывок жизни
приобретает
красоту, о которой сам не
подозревал.
И, быть может, ручными, кроткими
обернутся
одиночество, и отчаянье, и позор,
если как-нибудь неожиданно их
коснуться —
скажем, с нежностью, не
испытанной до сих пор?
* * *
В незапамятном детстве, до первых
стихов,
я слонялась по дому, бессильно
скучая,
и нашла в кладовой, среди всех
пустяков,
жестяную коробку зеленого чая.
Был на ней нарисован
бесхитростный дом,
чье убранство сияет, как золото
Рейна,
и диван облюбован уснувшим котом,
и хлопочет хозяйка над чашей глинтвейна.
Я смотрела на это, как можно
смотреть
на роскошный пейзаж и любимые
лица.
я мечтала там жить, а затем —
умереть,
одержимей, чем ищут прекрасного
принца.
И смешно вспоминать о таком
пустяке,
и попытки забыть неуклюжи и
робки,
но, как может апостол дремать в
рыбаке,
мое счастье запрятано в этой
коробке.
* * *
Я держу перед собой твои открытки,
И слова твои с обратной стороны
Проступают, как извилистые нитки,
В очертаниях неведомой страны.
На качающихся в гавани паромах,
Над пунцовой черепицей деревень,
Ты описываешь мне своих знакомых
И пронизанный экскурсиями день.
Как пейзажи, в их величии суровом,
Отражаются в морщинистой волне,
Так судьба твоя, захваченная словом,
С новой силой повторяется во мне.
Если б также и за проволокой смерти
Нам писали превратившиеся в дым!
Хоть бы почерк их увидеть на конверте.
На конверте, оказавшемся пустым.