ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

Елена Тахо-Годи

* * *

У каждого свой мир,

и каждый видит Бога,

Вселенную, себя

                        из своего окна,

И нет возможности

нам полюбить другого

Или понять его,

                        как самого себя.

* * *

Умирание — лучшая школа

для внимательно-чуткой души:

обнажается жизни основа,

исчезают, как плоть, миражи,

и ничтожны хвалы и хулы

у порога последнего крова.

«Последний лист»

Словно планер, кленовый лист

зависает, колеблется, реет.

Сразу видишь, как воздух слоист,

как небесная твердь леденеет.

Как на черных голых ветвях

одиноко трепещет последний,

но художник, рисуя впотьмах,

воскресит героиню О’Генри.

* * *

Хорошо забыться с Гёте —

            за минувшие два века,

                        где «поэзия», где «правда», —

                                    нету смысла различать.

За окошком старый Франкфурт,

            и хорошенькая Гретхен,

                        и живущий на постое

                                    королевский лейтенант.

За окошком старый Лейпциг.

            Скуку Геллертовых лекций

                        скрасит рисовальщик Эзер,

                                    Лессинг или Винкельман.

Пусть смеется желчный Гердер

            над фамилией нелепой:

                        «der von Gӧttern du stammst, Goethe,
                                    der von Goten, der vom Kote...»¹

С высоты соборной башни

            видится не только Страсбург,

                        и предчувствие недаром

                                    сердце юное пьянит...

¹ «От богов ли ты проиcходишь, Гёте, / От готов, от грязи…» В переводе Н. Холодковского: «…будь ты потомок богов, или готов, или попросту грязи, Гёте…»