ИЗ ГЛУБИНЫ (ПОЭЗИЯ)
ХЕРМАН ГОРТЕР
НАЧАЛО ПОЭМЫ «МАЙ»
Весна — и новых звуков перелив;
Пусть песнь моя звенит, как тот мотив,
Что слышался мне часто за окном
Ночным в старинном городке одном;
Был темен дом, но замерший канал
Еще небес свеченье отражал:
Последний отблеск светло-золотой
Сиял, не поглощенный чернотой.
И мальчик в дудку тонкую светло
Дул — и звучанье спело и цвело,
Подобно нежным вишням, ветерком
В немом саду колеблемым тайком.
По набережной сонной, по мостам
Шел мальчик, флейту поднося к устам, —
Мотив, что птичий голосок, звучал —
И просто радость жизни означал.
А старики за трапезой своей,
Внимая песне, улыбались ей;
И створку затворявшая рука
Вдруг отчего-то медлила слегка.
Вот так звени, напев мой новый! Есть
Одна, которой я хочу поднесть
Мой голос, дабы озарил черты
Ее и очи. Здравствуй! Это ты!
Ладонь и локоть чувствую. Клубясь,
Нас окружает звук — и крепнет связь;
И голос мой, как пламень в фонаре,
Горит во мне; из почек на коре
Бегут побеги, всё озеленив
Листвой, — и слышен новый перелив;
И юный принц — в золото-синем
весь,
А вестник принцу выкликает весть.
* * *
Там стражи трубили в рога золотые,
И свет кувыркался на льду и сверкал,
Деревья искрились, как башни литые,
И ветер восточный косу отбивал.
От стоп ваших вьюжно взвивались метели,
Лазурь прожигалась пыланьем зениц,
И кудри парчой златотканой летели,
А руки — алеющей стаею птиц.
Глаза ваши жарко и юно сияли,
И кровь по сосудам бежала огнем;
На небе светила златые стояли —
И пенные тучи ходили на нем.
А холод пронзал, и под коркой хрустальной
Вода замерзала и стыли лучи;
И солнечный отсвет по глади зеркальной
От стужи не мог убежать, хоть кричи.
Борей, раздувая пунцовые щеки,
Трубил в золотые рога, их в руках
Сжимая; и столь были звуки глубоки,
Что лопнуло небо, рассыпавшись в прах.
И в мире, как в бело-лазоревой зале,
На снежность перины упали вы ниц —
И там златоглаво на пухе лежали, —
На пухе лебяжьем блаженно лежали,
смеясь
белозубо, царица цариц.
* * *
Был воздух желт, как желты хризантемы,
дул ветр златозеленый в атмосфере
туманной златоплавких
горизонтов,
златою солнцедымкой замутненных.
Свет золотой в стране златосомненья,
где всюду-всюду — царское сомненье:
отчаянье златое, колебанье.
Сердца царили наши в этом злате,
глаза златели, что венца
кристаллы.
* * *
В знойною темень хлебное поле черноседой копной
жаркоруко-ного-и-оче владело мной,
в спину толкал меня огненнопыльный
пыл —
и наконец в свинец красноколючий
свалил, —
и глаза мои кровотяжко перед одром
висели
пикоколосой горячечной ночепостели.
* * *
Ах, я люблю тебя,
ты так мила, так мала,
в тебе так много тепла,
люблю я, люблю тебя. —
Глаза твои, рот и нос,
и щеки, и шелк волос,
и ухо, и прядки,
чуть-чуть в беспорядке.
Хотел бы тобой я стать,
но этому не бывать;
светящаяся, ты есть
то, что ты есть.
О да, я люблю тебя,
люблю так жадно тебя;
хотел бы высказать это,
но мне не высказать это.
* * *
Был пляж и тих и бел;
сидел я и глядел
на синь, смертельно тих, —
и ветер, да, утих.
Сидел я рядом с той,
пунцово-золотой,
чей облик чист и ал, —
да, солнца диск пылал.
Перевод
Ирины Михайловой и Алексея Пурина
Херман Гортер
(1864—1927) — поэт, филолог-классик, автор поэмы «Май» (1889), считающейся
высшим достижением поэтов-«восьмидесятников». Его первый сборник «Стихи» (1890)
шокировал публику. Рецензент газеты «Алхемейн Дахблад» назвал эти тексты «радикальной бессмыслицей», а многие
нидерландские литературоведы долгое время считали их «нечленораздельным
бормотанием». Перевел на нидерландский «Этику» Спинозы
(1895). Занимался политической деятельностью. Вместе со своей единомышленницей
поэтессой Хенриэттой Роланд Холст ван
дер Схалк
стоял у истоков коммунистической партии Нидерландов. Несколько раз встречался с
Лениным. Участник 2-го конгресса Коминтерна (1920, Москва). В 1921 г. вышел из
нидерландской компартии, которая казалась ему недостаточно радикальной.
