МЕМУАРЫ XX ВЕКА

Владислав АНДЕРС

БЕЗ ПОСЛЕДНЕЙ ГЛАВЫ

От редакции

После вывода армии Андерса в Иран и Ирак она проходила там обучение и доформирование, получила вооружение от англичан, поскольку советское оружие было оставлено в СССР, участвовала в боях на Ближнем Востоке. Об этом рассказывается в предыдущих, не вошедших в журнальный вариант главах.

ДЕЙСТВИЯ ПОЛЬСКОГО КОРПУСА В ИТАЛИИ

Первые разговоры

6 февраля 1944 года приземляюсь в Неаполе. Я в Италии. Командую корпусом численностью порядка 50 000 человек. Эта земля не чужая нам. История повторяется. Именно отсюда двинулся Домбровский во главе легионов в Польшу. Здесь 150 лет назад, во время наполеоновских войн, бился наш солдат за свободу Польши. Здесь родилась солдатская песня: «Марш, марш, Домбровский, из Италии до Польши», более поздний народный гимн «Еще Польша не погибла» («Jeszcze Polska nie zgin“»a»).¹

Солнечная Италия встретила меня холодом, дождем и снегом. Неаполь производит угнетающее впечатление. На каждом шагу следы бомбардировок. Руины домов, особенно в районе порта. Голод и нищета вокруг. Стайки побирающихся детей.

Через два дня я вылетел в Бари, оттуда в Моттолу. В этот район перебрасываются из Египта части нашего корпуса, прибывающие в порт Таранто. 3-я дивизия карпатских стрелков уже выведена на участок фронта у реки Сангро. Части 5-й кресовской пехотной дивизии высаживались на сушу в порту. Штаб корпуса я застал в Моттоле. 10 февраля выехал в Васто, чтобы представиться командующему 8-й армией генералу Лизу², который в африканской кампании командовал 30-м корпусом. Перед переброской польских войск в Италию командующий 8-й армией генерал Монтгомери был отозван в Великобританию. Плохая погода, разбитые дороги и огромное скопление военных колонн задерживали передвижение. Добрался я к генералу Лизу только 11 февраля, найдя его в Аньоне. Там я первый раз увидел так называемый караван. Это большой автомобиль, в котором оборудован жилой салон. Диванчик, стол для работы, пюпитр для карт, шкаф для одежды и умывальник составляли всю его обстановку. Вскоре и мне выделили такой караван; он служил мне жилищем во время сражений в Италии.

Мой разговор с генералом Лизом, с которым я тогда только и познакомился, касался прежде всего организационных вопросов размещения и готовности корпуса. Я сообщил ему о результатах своих последних переговоров с генералом Вильсоном в Алжире. К сожалению, должен был коснуться, как всегда, болезненных политических вопросов, связанных с польско-советскими отношениями. Меня беспокоила позиция газеты «8^th Army News» («Новости 8-й армии»), которая, как и подавляющее большинство союзнической прессы в тот период, публиковала фальшивую антипольскую информацию и в целом представляла, наверное, с искренней верой, но, видимо, из менее искренних источников, советскую точку зрения.³ Я заявил, что солдат 2-го корпуса, вступая в бои, не может читать в газете армии, в рядах которой борется, утверждения и оценки, являющиеся для него оскорбительными. Объяснил генералу Лизу особое положение 2-го корпуса, который в большинстве своем составляли солдаты, вышедшие из Советской России. Генерал Лиз принял мои заявления к сведению, но он в это время еще не понимал трагического положения польского солдата. Об этом свидетельствует депеша, которая пришла от него два дня спустя:

«...С момента нашей встречи в Аньоне я тщательно обдумал суждения, которые господин генерал высказал во время встречи относительно проблем Польши. Должен как командующий армией выразить порицание занимаемой Вами позиции и указать на нежелательность публичных высказываний командующим корпусом, особенно в настоящее время, каких-либо взглядов на происходящие политические события».

Только с течением времени, после более близкого знакомства, когда возникло ощущение воинского братства, эти первые конфликты исчезли совершенно. В конце разговора генерал Лиз представил мне общую ситуацию на итальянском фронте и задачи 8-й армии. Они были непростыми. Именно тогда из уст моего непосредственного командира я первый раз услышал название города Кассино — самой трудной преграды в наступлении. Я тогда не предполагал, что это название в будущем так тесно будет связано с действиями 2-го корпуса.

Какова была военная ситуация?

На итальянском фронте задачей союзников было взятие Рима. Географические условия были исключительно выгодны для немецкой обороны. Немногочисленные дороги, ведущие с юга к Риму, проходят через высокогорную местность, особенно на север от реки Сангро. Единственное перспективное направление наступления по долине реки Лири было перекрыто сильно укрепленным бастионом Монте-Кассино. Союзническое командование итальянским фронтом с начала января 1944 года сосредоточило главные усилия на этом направлении.

Соотношение сил союзников и немцев было в это время практически равным, если говорить о количестве дивизий: 24 дивизии союзников против 23 вражеских дивизий. Перевес союзных сил был в артиллерии и танках, но больше всего — в авиации. Немецкие дивизии были меньшей численности. Но зато немцы, находясь в обороне, выгодно использовали рельеф местно­сти, который укрепляли всеми возможными средствами, используя достижения современного военного искусства. Кроме того, они уничтожали дороги и переправы в невиданных до тех пор масштабах. Закладывали огромное количество мин различного типа, что осложняло и задерживало действие даже отдельных отрядов.

Первые попытки прорыва немецкой линии обороны не дали серьезных результатов. Январское наступление 2-го американского корпуса в районе Кассино и практически одновременная высадка десанта в районе Анцио-Неттуно, первоначально развивавшиеся успешно, не достигли намеченной цели: открытия дороги на Рим. Как эти военные действия, так и возобновление наступления в районе Кассино связывали большинство немецких сил на западном крыле фронта. Из четырнадцати крупных немецких формирований, которые непосредственно противостояли силам союзников, только два обороняли фронт от Ортоны до Альфедены (линия реки Сангро) на протяженности 75 км, тогда как остальные двенадцать действовали на юго-западном отрезке фронта длиной в 60 км и на плацдарме Анцио. Силы союзников представляли две армии: 5-я американская, действовавшая в западной части полуострова, и 8-я британская армия, занимавшая восточный участок фронта.

Фронт 8-й армии тянулся от Адриатического моря на юге до Ортоны — через Ланчано, Кассоли и дальше вдоль реки Сангро до истоков реки Рапидо. В начале февраля здесь действовали: на побережье Адриатики — части 1-го канадского корпуса, а именно 1-я канадская пехотная дивизия, 8-я индий­ская дивизия, 2-я парашютная бригада и 5-я канадская танковая дивизия; на горном отрезке фронта по реке Сангро располагались части 13-го британ­ского корпуса, 78-я пехотная дивизия и 1-я итальянская моторизованная группа. Основной плацдарм действий 8-й армии лежал на приморской территории в районе Орсонья-Гуардиагреле.

Во время второй, более продолжительной поездки мне пришлось добираться самолетом и автомобилем до Казерты, в штаб 15-й группы армий, для встречи с генералом Александером, командующим средиземноморскими союзными силами, и с начальником его штаба генералом Хардингом. Командование размещалось в великолепном королевском дворце. На совещании 13 февраля я доложил генералу Александеру о ходе переброски корпуса из Египта в Италию, о занятии участка фронта, о задержке боевой техники из-за плохой организации морской транспортировки. Потом я перешел к самому важному вопросу — вопросу пополнения корпуса. Это была постоянная забота всех бывших до этого времени командующих британскими силами с генералом Вильсоном во главе. У корпуса не было резерва и пополнения. Возможность пополнения я понимал просто: оно будет поступать к нам с противоположной стороны фронта, когда поляки, насильно мобилизованные в немецкую армию, будут использовать любую возможность, чтобы перебежать к нам или сдаться. Я сразу попросил генерала Александера о создании лагерей для добровольцев из числа поляков, взятых в плен или перебежавших из немецкой армии во время итальянской кампании. Я знал, что этим путем удастся набрать достаточно солдат, которые пополнят сначала ряды резервной дивизии, а после тщательного отбора и обучения будут зачислены в корпус. Генерал Александер принял решение: 1) военнопленные поляки будут переведены в отдельные лагеря; 2) они пройдут проверку, и те, кого признают годными, будут отосланы в 7-ю дивизию резерва на Ближнем Востоке; 3) туда же переведут всех пленных поляков из Алжира; 4) после перевода 7-й дивизии резерва в Италию будет принято решение об их дальнейшем использовании.

На следующий день я посетил в Презенхано генерала Марка Кларка, командующего 5-й американской армией. Генерал Марк Кларк и начальник его штаба генерал Грюнтер были в это время заняты операцией, направленной на захват района Кассино. Я возвращался через Неаполь в Моттолу, а оттуда в Винкьятуро, новое место пребывания штаба корпуса. Метели и снегопады чрезвычайно затрудняли передвижение.

Тень Тегерана

А тем временем советские войска продвигались в глубь Польши. Содержание и характер советских сообщений не оставляли сомнения в том, что советское правительство считает занимаемые территории своими. Совет­ские газеты и радио развернули широкомасштабную пропаганду в этом духе.

Мы не были этим удивлены, так как весь предыдущий опыт советско-польских отношений заставлял ожидать подобное. Попытки восстановления польско-советских дипломатических отношений Россия сорвала, выдвигая условия, неприемлемые для польской стороны, такие как требование смены польского правительства и признание так называемой линии Керзона в качестве восточной границы Польши. Посредничество Соединенных Штатов Россией было отклонено.

К тому же нас обеспокоило изменение позиции наших англосаксонских союзников. C начала 1944 года в британской и американской прессе всех политических оттенков начали появляться статьи, сеющие сомнения в правильности неизменной позиции польского эмиграционного правительства относительно восточной границы Польши. Так называемая линия Керзона внезапно была признана в Великобритании и Соединенных Штатах основой будущей польско-советской границы. Другое советское требование — смена состава польского правительства в Лондоне на «дружественный к советской России» — в то время прессой не поддерживалось.

Давление советской пропаганды в совокупности с позицией англосаксонской прессы не обещали ничего хорошего. Скупые известия от нашего правительства в Лондоне, а также большое беспокойство в Польше вынудили меня высказать от имени корпуса свою позицию по этому вопросу. Я полностью доверял Верховному Главнокомандующему генералу Соснковскому и знал его твердую позицию относительно неизменности границ Речи Посполитой; 17 февраля 1944 через генерала Богуша-Шишко я передал ему депешу, в которой выразил свое мнение:

«Если говорить о наших восточных границах, то наша позиция была и остается совершенно определенной: никто не имеет права торговать честью и достоинством Польши. <…> Никто лучше нас не понимает, что означает малейшая уступка большевикам».

22 февраля на заседании палаты общин Черчилль произнес большую политическую речь, в которой вопрос о Польше занимал важное место. Это было уже официальное подтверждение уступок в пользу Советской России за счет Польши. Вот выдержки:

«…Судьба польского народа занимает первостепенное место в мыслях и политике британского правительства и парламента. Я с удовлетворением услышал от Верховного Главнокомандующего Сталина, что и он считает необходимым создание и поддержание сильной и независимой Польши как одной из ведущих держав в Европе. <…> Никакой определенной линии границы Польши мы никогда не гарантировали. Не выражали мы и согласия на оккупацию Вильно Польшей в 1920 году, международная позиция Британии в 1919 году нашла выражение в так называемой линии Керзона. <…> Я испытываю глубокую симпатию к полякам, но в равной мере понимаю позицию России. Освобождение Польши может быть в настоящее время достигнуто российской армией, понесшей миллионные жертвы для преодоления немецкой военной мощи. У меня не складывается впечатление, что требования России по определению ее западных границ выходят за круг того, что считается разумным и справедливым. <…> Маршал Сталин и я достигли согласия в том, что Польша получит территориальную компенсацию за счет Германии как на севере, так и на западе…»⁴

Это был для нас новый удар. Речь Черчилля содержала заявления, угрожающие коренным интересам Польши. Первый раз было упомянуто, что линия Керзона вполне соответствует британским взглядам на восточную границу Польши. Эта линия, однако, в действительности никогда не была государственной границей. В 1919 году она была лишь предложена как линия перемирия с явным ограничением прав Польши дальше на восток, а в 1920 году — как временная граница. О ней не было речи, когда в 1939 году Великобритания заключала союз с Польшей. Этот вопрос не поднимался, когда мы в одиночку боролись в этом же самом 1939-м. Наши восточные границы не обсуждались, когда польский солдат сражался во Франции, а летчик — над Лондоном. Заявление о том, что Великобритания никогда не гарантировала никакой определенной линии границы Польши, не соответствует той непреложной истине, что польско-британский союзнический договор от 25 авгу­ста 1939 года был заключен на основе границ того времени. Речь Черчилля вызвала у солдат подавленное настроение, тем более сильное, что у большинства из них были семьи и дома на восток от этой линии. Я созвал совещание старших командиров. Мы чувствовали, что столкнулись с глубокой несправедливостью. Впервые доверие к Великобритании было подорвано.

Для меня было ясно одно — то, что мы должны бороться дальше, ведь без победы над Германией не будет Польши. Мы верили, что это все вопрос политики, который с течением времени будет пересмотрен. В таком духе я издал приказ по корпусу. Генералу Соснковскому 25 февраля я выслал депешу, в которой среди прочего писал:

«…Никто из солдат не допускает и мысли о том, чтобы уступить хотя бы пядь польской земли большевикам. <…> Будем сражаться с немцами с полной самоотдачей, но мы считаем большевиков точно такими же врагами. <…> Если большевики на самом деле станут победителями и войдут в Европу, то никакие гарантии нам тогда не помогут. Польша перестанет существовать на долгое время, а народ будет уничтожен…»

В преддверии наивысшего накала боев сами союзники подрывали в польском солдате веру в надежность союза.

В середине февраля разгорелись ожесточенные бои в районе Кассино. Это было второе наступление, в котором участвовали новозеландские и индийские соединения. После предупреждения союзников была проведена бомбардировка бенедиктинского монастыря Монте-Кассино с воздуха. Строения монастыря были разрушены.

19 февраля в Винкьятуро генерал Лиз, командующий 8-й армией, уведомил меня, что использование 2-го корпуса в ближайшем будущем будет зависеть от результатов наступательных действий, развивавшихся в районе Кассино, и в течение трех недель будет принято окончательное решение.

3 марта мне представилась возможность обратиться по радио к соотечественникам в Польше. Я отдавал себе отчет, в каких условиях будут услышаны слова, которые я произнесу. Я знал, что соотечественники в Польше, слушая радио подпольно, рискуют ради этого своей жизнью. Я должен был придать им отваги для дальнейшей борьбы с немцами, поэтому сказал:

«Мы гордимся славой, которой покрыл себя польский солдат в неравных боях 1939 года, когда в самую тяжелую минуту получил предательский удар в спину. Мы гордимся нашими летчиками и моряками, которые как союзники Великобритании сражались за британские острова в критические минуты 1940-го. Мы гордимся стойкостью наших солдат, отвагу которых на полях Франции, во фьордах Норвегии, в песках африканской пустыни узнал весь мир. Но прежде всего с наибольшей гордостью и благодарностью смотрим мы на тебя, польский народ, который не сломлен и столько лет сохраняет стойкость в борьбе за Польшу.

В минуту, когда наша армия продолжает путь прежних побед, когда немцы почувствовали силу нашего оружия, я хочу вас заверить, что мы свой долг борьбы за независимость Польши выполним до конца. Среди нас есть солдаты из-под Тобрука и Газали, солдаты из-под Нарвика, с полей Франции и, наконец, то большинство, которое прошло тюрьмы и лагеря на далеком севере. Мы шли через тайгу и пустыню, погибая от мороза, болезней и от рук наших врагов.

Мы идем дорогой легионов Домбровского. Многое мы уже преодолели и много горечи еще можем познать на нашем пути. Но мы будем стойко сражаться с немцами, потому что знаем, что без победы над Германией не будет Польши.

Мы не допускаем и мысли, чтобы какой-либо враг мог отнять хоть малую часть польской земли.

Мы верим, что наши великие союзники и друзья — Великобритания и Соединенные Штаты, армии которых сражаются плечом к плечу рядом с нами, помогут нам в воссоздании Польши действительно свободной и независимой, действительно сильной и великой, способной дать счастье польскому народу, истекающему сегодня кровью.

Пусть летит к вам через горы, реки и леса наш солдатский марш „Еще Польша не погибла“».

А корпус в это время вступал в огонь сражений.

Бои над рекой Сангро

Первые вылазки на фронте, первые боевые стычки. Польский солдат знакомится со своими товарищами по оружию — английскими, американ­скими, французскими солдатами. Дружба, родившаяся на поле боя перед лицом врага, долговечна и сердечна. Возникает она на всех уровнях — от рядового до командующего. Совместно пролитая кровь устанавливает прочнейшие связи.

Передислокация корпуса в Италию растянулась на длительное время, и его части выступали на фронт по мере прибытия транспортов.

Во второй половине января 1944 года в Италии находилась 3-я дивизия карпатских стрелков — в районе Барлетты, а также большая часть вспомогательных формирований — в районе Моттола—Таранто. Командующий 8-й армией ввел 3-ю дивизию карпатских стрелков на участок, временно обороняемый 13-м британским корпусом. С 13 февраля командование на этом участке передано польскому корпусу. 2-й корпус занимал позиции на стыке фронтов 8-й и 5-й армий. На него возлагались следующие задачи: обеспечивать неразрывность фронта, коммуникацию между обеими армиями, удерживать линию возвышенностей от Монте-Курвале через Монте-Капрара до Колле Леттика, а также возлагалась основная тяжесть обороны дороги Изерния—Альфедени. Уже 25 января командующий 8-й армией дал задание нашей дивизии заменить 78-ю дивизию британской пехоты; переброска сил растянулась на длительное время из-за снежных заносов, которые делали невозможным какое-либо продвижение техники по горным дорогам,
и закончилась только 25 февраля.

5-я кресовская дивизия пехоты закончила высадку 15 марта, но уже за два дня до этого получила приказ заменить 2-ю марокканскую дивизию французского корпуса на участке от Кастель-Сан-Винченцо до возвышенности с отметкой 850 над рекой Рапидо. Артиллерийская группа корпуса должна была занять место трех дивизионов 13-й бригады американской артиллерии. Одновременно 1-я итальянская моторизованная группа перешла под командование 5-й кресовской дивизии пехоты. Задачей корпуса с момента введения 5-й дивизии на участок фронта была оборона флангов, ближайших тылов и коммуникаций 8-й армии на протяжении около 60 км.

Линия обороны корпуса была разделена на два участка.

1. Северный участок занимала 3-я дивизия, усиленная 15-м полком улан и дивизионом тяжелой артиллерии, ее задачей была оборона по реке Сангро от Сант-Анжело до Кастель-Сан-Винченцо.

2. Юго-западный участок был доверен 5-й дивизии, усиленной 1-й моторизованной итальянской группой. Дивизия должна была обеспечить оборону от Кастель-Сан-Винченцо через юго-восточные отроги горных массивов Монте-Марроне—Монте-Маре до истоков реки Рапидо.

Стержнем обороны должен был стать хребет Монте-Пассеро—Монте-Касале и дальше на восток от Фальконара. Резерв корпуса составляли две бригады пехоты и карпатский полк улан.

Период пребывания 2-го корпуса на реке Сангро, зимой, в горном районе, был для нашего солдата в значительной мере периодом подготовки. Боевые действия состояли в разведке боем и вылазках, иногда многодневных, испытывающих выносливость солдат. Много усилий требовали работы по укреплению и расчистке дорог. Снежные метели, перемежающиеся оттепелями и морозами, затрудняли связь и часто отрезали некоторые подразделения и пункты обороны от обеспечения. О степени интенсивности снегопадов (даже на юге Италии, в горах) может свидетельствовать тот факт, что в районе Пескопеннатаро был занесен снегом караван мулов с погонщиками, причем только некоторых из них удалось спасти.

Проводились работы по укреплению оборонительных позиций, организации пунктов наблюдения, закладке мин, создании ловушек и преград, а также защите телефонных линий. Строились блиндажи для командования и телефонных узлов. Много сил было положено на ремонт дорог и улучшение сообщения. Вылазки при поддержке артиллерии в скором времени обеспечили перевес над неприятелем и привели к полному контролю над нейтральной полосой, так как немцы быстро ослабили свою начальную активность.

На позициях 3-й дивизии из наиболее интересных событий следует упомянуть вылазку на железнодорожную станцию Альфедени, которой предшествовало многодневное наблюдение из базы Монтенеро. Во время вылазки были уничтожены немецкие оборонительные объекты, неприятель понес потери. Наибольшее число пленных было взято 19—20 февраля в боях в районе Колле Буччи, где в Гамберале было окружено подразделение неприятеля. В середине апреля повторное нападение провел 15-й полк улан — в трудных условиях, по пояс в снегу, среди минных полей, он полностью уничтожил немецкие оборонительные пункты.

На линии фронта 5-й дивизии в связи с плотным расположением частей и близостью неприятеля разведывательные операции в нейтральной зоне проводились обычно ночью: устраивались засады и подслушивание, небольшие разведгруппы старались проникнуть в расположение неприятеля и взять языка. Одну из наиболее крупных операций на этом участке фронта итальянский батальон альпийских стрелков провел 30 марта, заняв населенный пункт Монте-Марроне. Контрнаступление немцев было отбито при участии польской артиллерии, захваченный плацдарм был удержан, противник понес значительные потери.

Потери корпуса на участке обороны вдоль реки Сангро составляли 2 офицера и 36 рядовых убитыми, 18 офицеров и 199 рядовых ранеными.

В середине апреля корпус был выведен в резерв: 3-я дивизия отошла в район Карпиноне, а 5-я, оставив на участке фронта моторизированную итальянскую группу, — под Венафро.

«Немецкая Ванда»

Когда немцы сориентировались и поняли, что против них действуют польские части, они начали пропаганду, направленную на ослабление боевого духа польских солдат. Они стали использовать для этих целей листовки, радиовещание и мегафоны, установленные на передовой. Склоняли наших солдат к переходу на свою сторону, обещая свободное возвращение в Польшу, а листовка, по их словам, могла служить пропуском через немецкую линию фронта. Радиостанция «Ванда» ежедневно передавала сообщения на польском языке, выступления пропагандистского характера и польские песни, записанные на граммофонных пластинках. Обращения через мегафоны всегда заканчивались фразой: «А сейчас песенка для генерала Андерса», после чего включали пластинку: «Умер Мацек, умер…».

Эта пропаганда не была для нас неожиданной, так как еще 2 марта мы получили из Польши сообщение следующего содержания: «В Народной типографии в Кракове немцы печатают огромное количество листовок для польских солдат в Италии, и следует ожидать, что в ближайшие дни они будут активно разбрасываться. Их содержание — призыв к польским солдатам прекратить борьбу в союзе с Англией, так как эта борьба является эффективной помощью Советам, которые уничтожили в Катыни тысячи польских солдат, а сегодня стремятся к захвату и полному уничтожению Польши. Каждому польскому солдату, который перейдет на сторону немцев, фюрер гарантирует освобождение из плена, отправку на родину и обязательное предоставление достойной работы».

Эта пропаганда ничего немцам не дала. На весь корпус за все время у нас было едва ли пять дезертиров. Солдаты прекрасно отдавали себе отчет в намерениях немцев. Они шутя между собой называли радиостанцию «Немецкой Вандой» по аналогии с «Красной Вандой» (так они называли советскую радиостанцию им. Костюшко, прозванную «Вандой» по имени Ванды Василевской, главной деятельницы так называемого «Союза польских патриотов в России», дочери настоящего польского патриота Леона Василев­ского; она вышла замуж за коммуниста, члена украинского правительства Корнейчука⁵, получила Сталинскую литературную премию, изменила польским семейным и народным традициям).

Настойчивость этой пропаганды, проводимой постоянно во время боев в Италии, действовала на нас угнетающе. Немецкая аргументация менялась в зависимости от политической и военной ситуации. В первый период они призывали польских солдат возвращаться на Родину и прекратить борьбу. Во второй — нападали на политических и военных руководителей. Наконец, по мере продвижения советских войск в глубь Польши, предрекали, какая тяжелая судьба ожидает Польшу и поляков под советской оккупацией. Именно это было наиболее опасным, так как задевало самые чувствительные струны серд­ца; солдат чувствовал, что в этом есть большая доля правды; он слишком хорошо узнал большевиков во время принудительного пребывания в России.

Гости

Несколько раз нас посещал генерал Лиз. Мы вместе объезжали участки фронта, занимаемые корпусом.

В конце февраля я первый раз встретился с генералом Жюэном, замечательным командующим французского экспедиционного корпуса в Италии. Через несколько дней получил через него приглашение к генералу де Голлю, который прибыл в Италию для инспекции французского корпуса; встреча с ним состоялась 4 марта 1944 года в Калиа-Вольтурно.

15 мая я был вызван в штаб генерала Лиза возле Венафро. Я прибыл несколько раньше назначенного времени. Генерал Лиз еще не вернулся с передовой. Вокруг царил хаос, были большие разрушения. Оказалось, что звено американских бомбардировщиков ошиблось целью и нанесло удар по британским частям. К сожалению, были и людские потери. Генерал Лиз, вернувшись, с чисто английской флегматичностью осмотрел место бомбардировки, перевернутые и сгоревшие машины, разрушенное помещение штаба, а также остатки его собственного жилого автомобиля. То же самое звено, также по ошибке, бомбило командование французского корпуса и некоторые польские части. У французов было значительное число убитых и раненых, у нас в тот раз обошлось без жертв.

В конце марта, получив из Лондона известие, что генерал Соснковский намерен посетить корпус, я согласовал его визит с генералом Александером. Соснковский прилетел в Неаполь 26 марта 1944 года.

Предвестие Монте-Кассино

23 марта ко мне в Винкьятуро приехал генерал Лиз и сообщил следующее.

Немцы вновь отразили атаку на город Кассино. Войска союзников на плацдарме Анцио находятся в трудном положении. В связи с этим принято решение о масштабном наступлении на участке фронта от города Кассино до побережья Тирренского моря. 8-я армия получила задание прорвать линию Густава, в ней наиболее укрепленным звеном являются возвышенности Монте-Кассино, а также линию Гитлера, ключом к которой является Пьедимонте. Перед 2-м корпусом ставилась самая трудная задача: взять возвышенность Монте-Кассино, а потом Пьедимонте.

Для меня это была историческая минута. Я понимал всю сложность задания. Это понимал и не скрывал генерал Лиз. О яростных сражениях за городок Кассино и за монастырские возвышенности было в это время уже хорошо известно. Несмотря на то что монастырь Монте-Кассино был разбомблен, несмотря на то что пехота и танки союзников на какое-то время прорывались на соседние возвышенности, несмотря на то что от городка Кассино остались только развалины, немцы по-прежнему удерживали этот оборонительный рубеж и закрывали дорогу на Рим. Я отдавал себе отчет, что корпус и на другом участке фронта понес бы большие потери, в то время как выполнение этого задания, учитывая широкую известность, которую Монте-Кассино уже получил в мире, могло иметь большое значение при решении польских вопросов. Оно было бы наилучшим ответом на советскую пропаганду, которая утверждала, что поляки не хотят сражаться с немцами. Это поддержало бы боевой дух сопротивления в Польше. Принесло бы великую славу польскому оружию. Я осознавал рискованность поставленной задачи, неизбежные жертвы и мою полную ответственность в случае неудачи. После краткого размышления я ответил, что принимаю это трудное задание. Одновременно я просил разрешения в качестве особого доверия проинформировать об этом генерала Соснковского, когда он прибудет в Италию.

Я сопровождал генерала Соснковского во время его визита к генералу Александеру. Во время этого визита было принято решение о включении польской группы коммандос под командованием майора Владислава Смроковского
в состав 2-го корпуса. Вопрос переброски трофейного немецкого оружия в Польшу решен не был, так как находился в компетенции Британ­ского военного ведомства. После короткого визита к генералу Лизу генерал Соснков­ский посетил польские части. По узким горным дорогам, нередко под огнем артиллерии и минометов, он добирался до самых передовых позиций.

Я представил генералу Соснковскому задачу корпуса в намечаемом наступлении союзников. Генерал отнесся к этому плану негативно. Он утверждал, что потери будут огромными, а Монте-Кассино взять не удастся.

«Белый плюмаж вам снится», — сказал он мне напрямую.

Я считал, что задание это трудное, но выполнимое. Генерал Соснков­ский считал, что наступление союзников должно идти через горы, оставляя Монте-Кассино на левом фланге. Я не соглашался с этой точкой зрения. Возможность открыть дорогу на Рим я видел так же, как и генерал Александер: только путем взятия Монте-Кассино.

10 апреля 1944 года, перед самым отъездом генерала Соснковского в Лондон, я принимал в Кампобассо высших командиров союзных войск в Италии во главе с генералом Александером.

Штаб корпуса был перенесен ближе к городу Кассино, откуда, когда рассеивался дым, невооруженным глазом видны были на вершине руины бенедиктинского монастыря. Это был незабываемый вид, один из самых захватывающих, какие я видел на этой войне. На новом месте дислокации 23 апреля нас посетил генерал Вильсон, а на следующий день — генерал Александер и государственный министр Гарольд Макмиллан. Американский генерал Девис, заместитель генерала Александера, инспектировал польские части, которые готовились к боевым действиям в ожидающей нас схватке. 4 мая 1944 года к нам прибыл наследник итальянского престола принц Умберто, посещавший в то время солдат итальянских бригад генерала Утили, которые перед этим находились некоторое время под моим командованием. Принц Умберто поздравил польских солдат с 3-м мая.⁶ В разговоре со мной он с признательностью отметил хорошие отношения поляков с итальянской армией и населением.

Предыдущие сражения за Монте-Кассино

Союзники провели две операции подряд с целью открыть дорогу на Рим. Немцы заняли самую выгодную для обороны позицию — от Адриатического моря через Монте-Кассино до Минтурно на побережье Тирренского моря. В этом месте Апеннинский полуостров максимально сужается, сеть дорог, ведущих с юга на север, а также рокадных дорог, очень скупа. Апеннинские горы занимают в этом месте большую часть ширины полуострова, оставляя только узкие прибрежные проходы, которые легко перекрыть. Только долина реки Лири, пролегающая между двумя горными массивами — на севере Монти-Аурунчи, а на юге Монте-Кассино, — имела коммуникационные и ландшафтные условия для введения необходимых сил и развертывания всей мощи военной техники, прежде всего танков и артиллерии. Правда, реки Рапидо и Гарильяно перегораживали вход в долину, но они могли быть форсированы.

Январскую операцию начала 5-я американская армия, введя в сражение три корпуса: 10-й американский корпус — с задачей занять возвышенности Монти-Аурунчи и выйти в долину Лири с юга; 2-й американский корпус должен был развивать лобовое наступление через реку Рапидо; задачей французского экспедиционного корпуса было развертывание боевых действий в горах на правом фланге, с целью обойти укрепления Монте-Кассино с севера. Это наступление было совмещено с высадкой морского десанта союзников под Анцио. Бои продолжались с 20 января по 14 февраля 1944 года. При этом 2-й американский корпус форсировал Рапидо, но под сильным огнем с укреплений Монте-Кассино вынужден был отойти с большими потерями. В районе Монти-Аурунчи 10-й американский корпус отбросил поначалу успешное контрнаступление четырех немецких дивизий. Француз­ский экспедиционный корпус, наступающий на правом фланге с целью обойти укрепленный монастырь, в тяжелых боях занял и удержал взгорья Кастеллоне. Во второй фазе операции 2-й американский корпус, используя успех французов, переправился через Рапидо севернее города Кассино и по горам подошел к подножию монастыря, а часть его сил ворвалась в город с севера. Измотанные в боях французские и американские части заменил новозеланд­ский корпус.

В этих боях со всей очевидностью обозначилось значение узла Монте-Кассино. Оказалось, что без взятия Монте-Кассино даже прорыв в долину реки Лири не обеспечивает ни дальнейшего продвижения вглубь, ни возможности удержаться на захваченном плацдарме длительное время. Пехота остается без поддержки, так как огонь неприятеля с Монте-Кассино, господствующего над этой территорией, делает невозможными подтягивание артиллерии, техники и снабжения.

Второе сражение — с конечной целью: захват Монте-Кассино — проводил  новозеландский корпус 5-й американской армии, состоявший из двух образцовых дивизий, прославившихся в предыдущих боях в Африке: 2-й новозеландской дивизии и 4-й индийской. Бои шли с 15 февраля по 24 марта 1944 года. На начальном этапе после сильной бомбардировки монастыря Монте-Кассино индийская дивизия временно захватила высоту 593. На следующем этапе 7-я индийская бригада, в усиленном составе 5 батальонов, ударила вторично по высоте 593 и Колле д’Онуфрио. Это наступление  было отбито, несмотря на храбрость двух батальонов гурхов, захвативших в начале сражения высоты 593 и 444 в так называемой Долине Смерти. В это время 2-я новозеландская дивизия захватила плацдарм на Гари, и ей на какое-то время удалось занять вокзал в городе Кассино. 15 марта после сильной бомбардировки Кассино новозеландцы, атакуя с севера, захватили почти весь город и замковую возвышенность. Наступление по восточным склонам Монте-Кассино, проведенное 5-й индийской бригадой, увенчал успех гуркхов: они захватили возвышенность Ката. Но оказалось, что даже захват города Кассино и нижних отрогов Монте-Кассино не возымел решающего значения.

В таком состоянии дел 8-я британская армия приняла этот участок фронта от 5-й американской армии.

В дальнейшем обозначилась угроза десанту, удерживающему плацдарм Анцио. Находящийся в окружении, в невыгодном положении на открытой приморской низине под немецким наблюдением и огнем, десант сражался героически, но нес большие потери и подвергался реальной угрозе быть сброшенным в море.

Монте-Кассино, за который вели сражение сыновья пяти народов — американцы, англичане, французы, новозеландцы, индусы — привлек к себе внимание всего мира.

Немцы в своих военных сводках называли Монте-Кассино неприступной твердыней.

Подготовка 2-го корпуса к наступлению

Когда решение уже было принято, предстояло сделать все, чтобы как можно лучше выполнить задачу с минимальными потерями. Мы не теряли времени напрасно. Корпус еще был на участке обороны над рекой Сангро, а мы уже начали усиленную подготовку.

Прежде всего — изучение местности. Его производили все командиры и офицеры штабов на своих участках. Разведку всего узла Монте-Кассино я сделал 4 апреля с самолета. Я также изучил местность, используя многочисленные передовые наблюдательные пункты. Штудирование карт, фотографий, сделанных с воздуха, макетов рельефа углубляло знание местности и заменяло его там, где наблюдение было невозможно. Был обобщен разносторонний опыт участников предыдущих наступлений. Неоднократно я наведывался к героическому генералу Фрейбергу, командующему новозеландскими формированиями, который руководил предыдущим наступлением на Монте-Кассино. Он делился со мной своим опытом. Много информации я получил от генерала Кейтлея, командующего 78-й британской пехотной дивизией.

С 8-го по 17 апреля части 2-го польского корпуса на его участке обороны сменил 10-й британский корпус, и уже 22 апреля 2-й польский корпус начал занимать исходные позиции для будущего наступления на Монте-Кассино, сменяя находящиеся там британские части.

Что представлял собой Монте-Кассино?

Горный массив Монте-Кассино был передовым бастионом в немецкой системе обороны так называемой линии Густава. Эти скалистые и крутые горы поднимались между долинами рек Рапидо и Лири, относительная разница высот которых превышала 500 метров; наиболее высокая точка Монте-Каиро достигала высоты 1669 метров. Массив господствовал над окружающей местностью, а возможные подступы к нему с запада и юга долинами рек Лири и Гари или с востока долиной реки Рапидо находились под наблюдением и прицельным огнем артиллерии не только самого укрепления, но и соседних, фланкирующих долины рек.

Наши позиции, служившие отправной точкой наступления пехоты, лежали на восточных отрогах массива. Чтобы до них добраться, следовало преодолеть долину реки Рапидо шириной около 5 километров, что можно было сделать только в ночное время.

Вот этот массив Монте-Кассино, размером 4—6 км в ширину и около 8 км длиной, являющийся естественной твердыней, немцы использовали наилучшим образом и техническими укреплениями многократно усилили его оборонные возможности. Основу обороны составляла эффективная огневая система из артиллерии и бронетехники, которые дополняли и поддерживали друг друга; система обладала небывалой мобильностью, позволявшей сконцентрировать огонь в любом пункте. Штурм какого-либо объекта этого узла автоматически вызывал фланкирующий огонь других многочисленных огневых точек. В этом заключалась главная сила обороны.

Опыт предыдущих наступлений союзников показал немцам ключевое значение Монте-Кассино и дал подсказки для совершенствования системы линии огня.

В тылу немецких позиций этот укрепленный район у подножия Монте-Кассино стыковался с другой параллельной линией обороны, называемой линией Гитлера или Зенгера. Сцепкой, соединяющей линию Густава с линией Гитлера, был Пьедимонте. Этот городок, построенный из камня и прилепившийся к скалистой возвышенности, замыкает долину реки Лири и полностью господствует над проходящей у его подножия главной дорогой этой долины Виа Казелина. Немцы обратили городок в крепость, укрепив здания и построив дополнительно ряд бетонных укреплений для орудий и пулеметов.

Оборона Монте-Кассино, названного немцами «столбами ворот к Риму», была доверена немецким командованием 1-й парашютной дивизии, усиленной батальоном 100-го горного полка и 4-м высокогорным батальоном. Части, засевшие на массиве Монте-Кассино, принадлежали к отборным немецким войскам. 1-я парашютная дивизия, несмотря на понесенные потери, до конца войны оставалась одной из лучших немецких частей. Так же как и другие военные формирования в Монте-Кассино, она состояла почти на 100 % из добровольцев, отобранных по моральным и физическим качествам и, конечно же, прекрасно обученных.

С таким противником и на такой местности должен был сражаться польский солдат 2-го польского корпуса. Я понимал сложность задания, особенно учитывая опыт безуспешных предыдущих боев союзников, имевших место два месяца назад. При этом каждая польская дивизия состояла только из двух бригад неполной численности, в то время как корпусы союзников состояли из полных 3-бригадных или даже 4-бригадных дивизий. Я должен был считаться и с тем, что большие потери могут на некоторое время сделать корпус небоеспособным.

После разведки и составления основного плана действий незамедлительно началась подготовка на местности. Предстоящая битва требовала хорошего технического оснащения, так как предполагала интенсивное использование боевой техники и снаряжения. Поэтому нужно было перевезти, перенести и укрыть в местах дислокации корпуса, начиная от передовой линии пехоты, огромное количество вооружения, продовольствия, воды и различного снаряжения, необходимого для жизни и борьбы.

Обеспечение было сопряжено с огромными трудностями, так как в прифронтовой зоне в нашем распоряжении были только две горные дороги, едва пригодные для передвижения, но и те на протяжении нескольких километров находились под наблюдением и огнем неприятеля. При этом нужно было не только обезопасить доставляемые грузы от обстрелов, но и скрыть подготовку к наступлению на этом направлении. Снаряжение, поступающее на передовую, сначала доставлялось грузовиками, затем перегружалось на более легкий транспорт, потом путешествовало на мулах и в конце концов на самых трудных участках, нередко под огнем противника, переносилось бойцами, что требовало больших усилий и мужества.

Большую часть этой дороги можно было преодолеть только ночью и, конечно же, в темноте. Как только темнело, тотчас начиналось оживленное движение на всех прифронтовых дорогах и тропах. Оно продолжалось до рассвета. При этом потери были достаточно большие, потому что неприятель постоянно вел по определенным участкам и дорогам беспокоящий огонь. Организация снабжения потребовала создания специального отдела, управляющего с помощью сети связи большим количеством промежуточных площадок. Огромные усилия прикладывали саперы, их задачей было в этих условиях приспособить разбитые горные дороги к усиленному движению автомобилей, и даже извилистые и крутые тропы превратить в дороги, по которым мог бы передвигаться различный транспорт, иногда даже танки.

Подразделения связистов на этой территории, захламленной огромным количеством проводов, оставленных нашими предшественниками, должны были создать обширную собственную сеть линий связи, закопав километры кабеля в землю, чтобы предохранить его от обрыва снарядами или осколками.

Стремясь продлить ночную тьму, а также затемнить лунные ночи, мы применяли задымление по всей долине реки Рапидо. Дымовая завеса и маскировка также использовались для сокрытия позиций нашей артиллерии (которой командовал генерал Роман Одзежинский) в тех случаях, когда для нее не удавалось найти надежных укрытий. Маскировка всего, что могло быть замеченным, потребовала много усилий и находчивости.

В результате соблюдения всех этих предосторожностей и применения различных способов сокрытия передвижения, работ и складов неприятеля удалось оставить в неведении относительно проводимой подготовки к наступлению.

Такой огромный объем работ был выполнен благодаря организованности и большой самоотверженности, усилиям и старательности бойцов корпуса.

Чтобы сберечь драгоценные жизни солдат, я приказал подразделениям, прежде всего резервным, провести учения, соответствующие предстоящей задаче, то есть бою в горах за сильно укрепленную позицию. Целью напряженной подготовки кроме действий в горах являлось освоение приемов штурма при захвате различного рода военных укреплений. Обучение прошли расчеты огнеметов, 16 штук которых мы получили перед самой битвой. Кроме того, были получены и тяжелые 4,2-дюймовые минометы.

Осложнял подготовку к наступлению запрет на вылазки и разведку боем, сделанный для того, чтобы не выдать присутствия 2-го польского корпуса на участке Монте-Кассино, а это исключало более подробную разведку обороны противника в такой трудной для наступления местности, изобилующей скрытыми препятствиями. Позже это стало причиной множества неприятных неожиданностей и внезапно обнаруживавшихся трудностей. Мы понимали тактическую невыгодность этого запрета, но важнее было сохранить в тайне расклад сил и подготовку наступления.

План удара

Командование итальянского фронта союзников планировало весеннюю операцию 1944 года следующим образом: силы союзников должны были наступать на фронте от Монте-Кассино до Тирренского моря с целью прорвать оборону неприятеля и открыть себе дорогу в глубь центральной Италии. Наступление должно было осуществляться одновременно на всем протяжении фронта.

Главный удар предстояло нанести 8-й армии, с задачей прорыва линии обороны противника в долине реки Лири и продвижения на Рим.

5-я армия получила задачу пробиться в долину реки Лири через массив Монти-Аурунчи, а также наступать вдоль моря по дороге № 7 на Минтурно.

В рамках этого плана были распределены задачи: в 8-й армии — 2-й поль­ский корпус должен захватить Монте-Кассино и наступать на Пьедимонте, 13-й британский корпус должен форсировать Гари и наступать по долине Лири; 1-й канадский корпус должен быть введен в долину Лири следом за 13-м корпусом; 10-й британский корпус, обороняя участок на северо-восток от Монте-Кассино (то есть правее 2-го польского корпуса), должен был демонстрировать наступление в направлении Атины на левом фланге;

в 5-й армии — французский корпус должен был наступать на массив Монти-Аурунчи и дальше вверх по течению реки Лири; 2-й американский корпус должен был наступать вдоль моря по дороге № 7.

В случае успешного развития операции и выхода главных наступающих сил на намеченные позиции к наступательным действиям должен был присоединиться 6-й американский корпус с плацдарма Анцио.

Сначала задача, поставленная перед 2-м польским корпусом командованием 8-й армии, была сформулирована в общих чертах так: «Захватить Монте-Кассино и наступать на Пьедимонте». Это означало прорыв немецкой линии обороны Густава путем захвата оборонительного узла Монте-Кассино, а также дальнейшее наступление на линию обороны Гитлера, а точнее, на пункт, соединяющий эти две линии, то есть на Пьедимонте. Командующий 8-й армией не ограничивал корпус в способе решения и выполнения задачи.

Я представил командующему 8-й армии план действий корпуса, этот план был полностью принят.

Я предполагал прежде всего произвести прорыв оборонительных позиций противника выше Монте-Кассино, значительно севернее, с задачей в перспективе отрезать и изолировать монастырь, взятие которого планировалось в следующей фазе операции. Целью первого удара были два главных элемента системы обороны противника: высота 593 и Колле-Сан-Анжело. Захват Колле-Сан-Анжело должен был привести к полной изоляции мона­стыря, а также обеспечить доступ в долину Лири и тем самым к тылам оборонительных позиций неприятеля над рекой Гари и его коммуникациям.

Одновременная атака двух объектов снижала возможность их взаимной огневой поддержки и рассеивала резервы неприятеля. Другие укрепления — более близкий, на юге, монастырь Монте-Кассино, и более отдаленное, на севере, Пассо Корно — для уменьшения их влияния на участок наступления должны были постоянно отвлекаться огнем и ослепляться дымовыми снарядами. Ограниченность сил польского корпуса вынуждала использовать в наступлении весь личный состав, не оставляя никого в резерве. Для обороны флангов прорыва на них были размещены спешенные бойцы конных разведывательных полков, освобождая тем батальоны пехоты для наступления. В связи со сложным рельефом могло быть задействовано только небольшое число танков, по роте на дивизию, и то только благодаря саперам, которые значительно расширили и продлили извилистую горную тропу, названную позже Дорогой польских саперов.

Задачу, стоящую перед корпусом, я поделил между двумя дивизиями, определив порядок их действий следующим образом:

«5-й кресовской пехотной дивизии под командованием генерала Сулика взять хребет Колле-Сан-Анжело, высоты 575, 505, 452 и 447. После захвата немедленно организовать надежную оборону, обеспечивающую наблюдение и возможность огневых действий в долине реки Лири. Прикрыть с севера и запада наступление 3-й дивизии на монастырь. Прикрыть наступление корпуса, удерживая хребет Монте-Кастеллоне;

3-й дивизии карпатских стрелков под командованием генерала Брони­слава Духа одновременным с 5-й дивизией наступлением захватить хребет 593—569 и Масса Альбанетта, создав плацдарм для наступления на мона­стырь Монте-Кассино. Далее захватить монастырь, наступая по линии Масса Альбанетта — монастырь».

День «Д» для всего фронта был намечен на 11 мая 1944 года. В соответствии с планом батальоны, участвующие в наступлении, заняли исходные позиции на восточных склонах комплекса Монте-Кассино непосредственно в ночь перед наступлением. Условия, в которых находились части, как на оборонительных, так и на исходных наступательных позициях, были очень сложными. Вся прифронтовая зона днем и ночью находилась под непрерывным беспокоящим огнем артиллерии и минометов противника. Солдаты находились в примитивных укрытиях, сложенных из камней. О том, чтобы врыться в скалы, не было и речи. От момента вывода частей на исходные позиции до момента начала наступления я постоянно опасался, что неприятель обнаружит наше расположение и сосредоточит на нем огонь.

Приказы

Я довел до сведения всех подразделений, батарей и рот приказы генералов Александера, Лиза и мой.

Вот фрагмент из приказа генерала Александера:

«…Вы вынудили неприятеля сконцентрировать здесь, в Италии, множество лучших дивизий, которые ему были необходимы, чтобы сдерживать наступление русской армии с востока. <…> Вооруженные силы союзников готовятся к решающему сражению на море, суше и в воздухе, чтобы уничтожить врага навсегда.

На востоке и на западе, на севере и на юге все приготовлено для немедленного удара, результатом которого будет окончательное уничтожение гитлеризма, освобождение Европы и мир для всех нас. Нам здесь, в Италии, выпала честь нанести врагу первый удар.

Нашей задачей является уничтожение немецкой армии в Италии. Борьба будет тяжелой и ожесточенной, может быть, долгой, но вы являетесь солдатами высшего класса, которые больше года идут от победы к победе. <…> Идите в бой, веря в победу. Пусть Бог хранит вас и благословит ваше оружие».

Приказ генерала Лиза:

«Нас ожидают великие события.

Гитлеровские немцы окружены силами союзников. На востоке победоносные войска продвигаются вперед, на западе британские и американские войска сконцентрированы для наступления. На юге 8-я и 5-я армии готовы к удару. <…>

Приветствуем с радостью те дивизии, которые первый раз будут сражаться в рядах 8-й армии.

Особенно мы обращаемся к польскому корпусу, который сейчас сражается вместе с нами за освобождение своей любимой Отчизны. <…>

Пусть каждый выполнит в бою свой долг, и победа будет наша.

Благослови нас, Господи!»

Мой приказ:

«Настал миг сражения. Мы долго ждали, чтобы отомстить и свести счеты с нашим врагом.

Рядом с нами будут сражаться британские, американские, канадские, новозеландские дивизии, будут сражаться французы, итальянцы, а также индийские дивизии.

Задача, которая стоит перед нами, прославит имя польского солдата на весь мир.

В эти минуты с нами будут мысли и сердца всего народа. <…>

С верой в справедливость воли Господней идем вперед со священным девизом в наших сердцах: Бог, Честь и Отечество».

Битва

Был спокойный вечер 11 мая. В 23:00 артиллерия открыла огонь, и на всем фронте 8-й и 5-й армий началось наступление.

В течение первых сорока минут артиллерия корпуса вместе с артиллерией всей армии подавляла огневые точки противника. В 23:40 огонь был перенесен на позиции вражеской пехоты. В час ночи обе польские дивизии двинулись в наступление. Наша пехота от исходных позиций, с первой минуты, шла под огнем артиллерии и минометов неприятеля, к которым по мере продвижения присоединялся огонь стрелкового оружия. Немцы вели свой заградительный огонь по давно подготовленной, опробованной и отшлифованной схеме.

Батальоны 1-й бригады карпатских стрелков взяли высоту 593, продолжили наступление на Гардзель (Горло) в направлении Масса-Альбанета и сражались за высоту 569.

5-я виленская бригада пехоты прорвалась на хребет, прозванный Видмо (Призрак). Ожесточенное сражение в скалистой, заросшей кустарником и сложной местности, начавшись в ночной темноте, продолжалось до полудня. Некоторые батальоны смогли пробиться на склоны следующей высоты, но большинство продолжало сражаться на Призраке.

Как выглядело это сражение?

Я не раз рассматривал картины, изображающие прославленные битвы. Командующий на возвышенности с биноклем у глаз следит за развитием боя, видит успешные атаки и отступления, поддерживает, командует, руководит. Теперь я гляжу на такую картину так же, как с давних пор мы смотрим на античные барельефы, изображающие сражение, которое происходило несколько тысяч лет назад.

Сегодня сражение не разыгрывается в поле зрения командующего, и где-где, а уж там, на склонах Монте-Кассино, когда наш солдат на каждом своем шагу попадал в какую-нибудь ловушку, а оборонявшиеся немцы сидели как в засаде, старательно подготовленной и многократно опробованной, сражение шло уж точно не так, как на батальном полотне.

Ночная темень и дым. В нескольких шагах ничего не видно. В наступлении солдаты даже одного взвода среди близких взрывов, залегая под огнем и вскакивая снова, теряют связь, с трудом находят потом друг друга, не досчитываясь соратников. Падают убитыми или ранеными командиры баталь­онов, дивизионов, рот, а командование принимают заместители, а потом заместители заместителей.

Несомненно, и эта битва образовывала единое целое, только этого никто не видел. Ведь в тех исключительных условиях каждый боец видел еще меньше, чем обычно видит даже в современных сражениях, потому что все за­крывала непроницаемая темнота, которая была его главной, но такой ненадежной защитой.

Это целое создавалось из того множества возникающих ситуаций, которые переживают отделения, подразделения и даже — отдельные солдаты, уже не боевые единицы, а попросту люди. Это сонм маленьких эпопей. Некоторые из них останутся неизвестными, внезапно оборванные смертью, на бегу или в тот момент, когда солдаты припали к земле во время взрыва, и их тайна уйдет в могилу. Некоторые, потрясающие воображение каждой своей минутой, станут обрывками воспоминаний об этой битве в тысячах солдат­ских сердец. И только из них проступает образ целого. Эти бои за высоту 593, за Гардзель и за Видмо, этот единый порыв воли, мужества, усилий и жертвенности могут быть названы только одним словом — героизм.

Солдат находится под ураганным огнем орудий всевозможных калибров с разных сторон. Солдат подвергается внезапному нападению неприятеля из засад, устроенных в пещерах, при поддержке огня пристрелянных в предыдущих боях орудий. Артиллерийская же поддержка нашей пехоты на близком расстоянии была невозможна из-за потерь корректировщиков огня, которые находились на передовой вместе с пехотой, и уничтожения средств связи, а также же из-за изрезанного рельефа местности, который скрывал наши штурмовые группы. Теперь проявились негативные последствия недостаточной разведки перед битвой, которая — как я уже писал — была ограничена, чтобы сохранить готовящееся наступление в тайне.

Оказалось, что захватить укрепленный объект легче, чем его удержать. Я понял, что у атакующих батальонов нет сил, чтобы продолжать дальнейшее наступление. А их пребывание на захваченных позициях с каждым часом увеличивает потери.

Своевременное введение свежих сил было невозможно из-за малой пропускной способности дорог и прифронтовых троп, а также ограниченности пространства для маневра в тылу наступающих. Я издал приказ вернуть сражающиеся бригады на исходные позиции, с тем чтобы заменить их свежими частями, которые должны были продолжить наступление.

Судя по развитию боя и интенсивности огня противника, было видно, что огонь нашей артиллерии, казалось бы такой мощный, не подавил артиллерию и минометы противника в той степени, которая ограничивала бы их действия. Наша артиллерия не смогла уничтожить позиции вражеской пехоты, которые, как теперь выяснилось, в большинстве своем располагались на противоположном склоне и в местах, недоступных для обстрела.

Наши наступающие части отошли на исходные позиции вечером 12 мая, а некоторые только в течение дня 13 мая.

Командующий 8-й армией генерал Лиз прибыл в мое расположение во второй половине дня 12 мая. По его оценке, 2-й польский корпус 12 мая полностью связал силы противника на узле Монте-Кассино, стянул на себя огонь артиллерии с соседних участков, заставил ввести имеющиеся резервы. Тем более что по стечению обстоятельств к моменту начала операции для смены передовых частей на позиции противника прибыли свежие батальоны 1-й парашютной дивизии, поэтому численность неприятеля оказалась почти двойной. Таким образом, своими действиями корпус выполнил свою задачу по взаимодействию с 13-м британским корпусом, наступавшим в долине реки Лири; облегчил ему условия форсирования реки, захват необходимых плацдармов, что позволило построить переправы, перебросить основные силы и технику. Командующий 8-й армией утвердил мой дальнейший план операции, но поставил время начала нашего наступления в зависимость от продвижения 13-го корпуса в глубь долины Лири, чтобы избежать несогласованности действий.

Время между первым и вторым наступлениями было использовано нами для разведки и подготовки к предстоящим боевым действиям. Все это время мы держали неприятеля в напряжении своим огнем, вылазками, разведкой боем. Он каждую минуту мог ожидать нападения.

Тем временем 13-й британский корпус развивал дальнейшее наступление в долине реки Лири. 16 мая 1944 года командующий 8-й армией пришел к заключению, что боевые действия обоих корпусов могут быть так согласованы во времени и пространстве, что полностью лишат противника возможности свободно маневрировать резервами и огнем артиллерии. Срок следующего наступления был назначен на 7 часов утра 17 мая.

В это наступление были брошены свежие части обеих дивизий, подтянутые перед этим на исходные позиции на горном массиве и подготовленные к бою. Основной план наступления остался без изменений. Нами были учтены полученные сведения о неприятеле, расположении его группировок, способах ответных действий. Бойцы двинулись в наступление сразу после нашей артподготовки; невзирая на потери от минных ловушек они стремились как можно быстрее преодолеть известные уже зоны заградительного огня противника. В этот день польский корпус взял хребет Призрак, возвышенность Сан-Анжело, за исключением ее северной части, а также высоту 593 и Гардзель. На этом возможности наступления в первый день были исчерпаны. Бои продолжались, но, несмотря на большие потери с обеих сторон, состояние дел не менялось. На следующий день планировалось дальнейшее наступление, прежде всего на Сан-Анжело, то есть в направлении действий 5-й кресовской пехотной дивизии. Необходимо было снова ввести в бой батальоны, которые участвовали в наступлении 12 мая и численный состав которых был невелик. В бой даже были введены: группы специального назначения (коммандос), части 15-го уланского полка, два «импровизированных» малых батальона, состоявших из расчетов орудий противотанкового полка, водителей автомобилей, технического персонала и т. п.

По моей оценке, неприятель был измотан в той же мере, если не более, что и мы, и назавтра достаточно атаки даже более слабой, чем предыдущие, чтобы сражение увенчалось успехом. Это была минута кризиса битвы, когда обе стороны, полностью исчерпавшие силы, располагаются друг против друга и уже, как кажется, не способны ни к каким действиям. Тогда побеждает тот, у кого более сильная воля, кто мобилизуется для последнего удара.

Оценка тех событий немецкими командирами полностью подтверждает справедливость этих слов; полковник Геккель, начальник оперативного отдела 16-й немецкой парашютной дивизии, пишет:

«…когда в долине Лири танки противника прорвались к линии Зенгера (Гитлера), дивизия первоначально намеревалась как можно дольше удерживать свои позиции на горном участке. Неприятель после сражения в горах должен был быть ослабленным в такой степени, чтобы его атака на Пьедимонте, ожидавшаяся после отхода дивизии на линию Зенгера, не обладала бы силой, способной прорвать оборону линии. Но напор атак на горном участке фронта дивизии показал, что это не так, казалось, что их мощь усиливается. Неприятель имел достаточно сил, чтобы удерживать на высоком уровне активность своих наступлений, в то время как дивизия вследствие ситуации, сложившейся в долине Лири, не могла укрепить свой горный участок фронта свежим резервом. Соотношение сил нападавших и оборонявшихся начало складываться не в пользу последних. Видя опасность прорыва фронта на горном участке, дивизия вынуждена была принять решение об отходе на линию Зенгера».

Утром 18 мая наступление, возобновленное на участке 3-й карпатской стрелковой дивизии, быстро увенчалось успехом, так как неприятель, как я и предвидел, оставив группы прикрытия, в течение ночи вывел основные силы. В 10 ч<асов> 20 мин<ут> передовая группа уланского полка водрузила красно-белое знамя над руинами Монте-Кассино. Немецкая твердыня, преграждавшая дорогу на Рим, пала. Победа была достигнута благодаря мужеству польского солдата и общему натиску сил союзников. Часом позже прибыл в штаб 2-го польского корпуса генерал Лиз и первым воздал должное храбрости поляков. С его согласия я распорядился водрузить британский флаг рядом с польским на руинах аббатства.

Во второй половине дня была установлена прямая связь с британскими частями, действующими в долине реки Лири. На участке фронта 5-й дивизии яростные бои длились до самого вечера, и только утром 19 мая враг был окончательно выбит с высоты 575. Неприятель, разбитый на массиве Монте-Кассино, отошел на линию Гитлера.

Какой же страшный вид имело место этого побоища! Кучи неиспользованных боеприпасов разных калибров и для разных орудий. Вдоль горной тропы — бункеры, укрытия, передовые медпункты. Белой тесьмой обозначена разминированная дорога. Кое-где штабеля мин. Трупы польских и немецких солдат, иногда сплетенные в последней смертельной рукопашной схватке. Воздух насыщен смрадом разлагающихся трупов. Дальше танки, некоторые опрокинуты, с сорванными гусеницами, другие как будто готовы продолжить бой — и польские и американские, оставшиеся после предыдущих наступлений, — все повернуты дулами в сторону монастыря. Склоны гор, особенно в местах менее интенсивного обстрела, тонули в половодье красных маков. От дубовой рощи в так называемой Долине смерти остались только покалеченные стволы деревьев без единого листа, в большинстве своем и без ветвей, нашпигованные железом. На склонах — воронка на воронке, кратер на кратере от бомб и снарядов. Среди них валяются обрывки мундиров; разбросаны каски солдат союзных сил и немецкие, винтовки, автоматы, гранаты, ящики от снарядов, мотки колючей проволоки и минные ловушки на каждом шагу. Все свидетельствует о яростных боях.

А потом — руины монастыря. Издалека вырисовывается единственно уцелевшая западная стена, на которой развеваются флаги. В низине — деревушка Колле д’Онуфрио, сровненная с землей. На противоположном склоне так называемый Домик доктора. От монастыря остались огромные груды обломков и развалины. Кое-где торчат разбитые колонны, валяются обломки мраморных статуй. Возле обрушившейся колокольни — невзорвавшийся снаряд самого крупного калибра. Через проломы стен и сводов видны остатки картин, мозаик, фресок. Из уцелевших угловых помещений тянет смрадом разлагающихся немецких трупов, которые под жестоким огнем не могли быть вынесены и лежали в сундуках вместе с одеяниями священнослужителей. Бесценные произведения искусства, статуи, картины и книги в пыли и осыпях штукатурки смешаны с военным снаряжением. Ураган огня и железа бушевал над прекрасной горной местностью и от величественного монастыря оставил руины и пепелище.

На востоке развалины внезапно обрываются. На крутом склоне видны остатки дорожного серпантина. Ниже лежит возвышенность Ката. За ним — разбитое полотно железной дороги. Там захлебнулась лобовая атака индусов. Еще ниже руины небольшого замка. У самого подножия — сровненный с землей город Кассино. Воронки, кратеры, следы разрывов, частично залитые водой разлившейся реки Рапидо, покрывали всю долину. Среди них проходила прямая, как стрела, дорога на Неаполь.

Битва, однако, еще не закончилась. 13-й британский корпус и 1-й канадский корпус подступили к линии Гитлера. 13-й корпус, действующий на правом фланге, вынужден был остановить свое наступление из-за сильного фланкирующего огня из городка Пьедимонте, расположенного на высокогорье у места смыкания линий Густава и Гитлера. Этот городок противник превратил в крепость. В руках противника находились также высоты Пиццо-Корно и Монте-Каиро, наивысшие точки данной местности, труднодо­ступные, хорошо укрепленные, их обороняли егеря 4-го высокогорного батальона. Чтобы облегчить ситуацию и дать возможность 13-му британскому корпусу развивать свои действия в долине реки Лири, 2-й польский корпус начал наступление на вышеупомянутые ключевые точки обороны противника. Поскольку уже все части корпуса побывали в сражении за Монте-Кассино, потери численного состава и истощение сил делали эту задачу очень сложной. Необходимо было сформировать временные объединения, включив в них подразделения, пострадавшие в меньшей степени. Взятие Пиццо-Корно и Монте-Каиро было доверено командиру 6-й бригады пехоты, под командованием которого находился участок обороны, прилегавший на севере к склонам этих возвышенностей. Оборону здесь держали спешенные полки разведки — карпатский полк и 15-й полк познаньских улан. Штурм Пиццо-Корно должен был осуществить карпатский полк улан при огневой поддержке 6-го полка легкой артиллерии, а также тяжелой артиллерии корпуса. Значительная высота, крутые каменистые склоны, не дающие укрытия ни от наблюдения, ни от огня противника, требовали для выполнения этой задачи больших физических усилий.

19 мая 1944 года карпатский полк улан начал наступление, с первого момента находясь под огнем артиллерии противника и преодолевая на пути минные поля. У подножия Пиццо-Корно на высоте 893 полк попал под огонь всех видов оружия неприятеля и должен был вступить в ожесточенную перестрелку, а затем штурмом захватил эту высоту. Одновременно эскадрон 15-го полка улан вступил в бой на южном склоне высоты 893 и затем вышел на соединение с карпатским полком. 15-й полк улан сменил на позициях карпатских улан и 20 мая продолжил дальнейшее наступление, а 25-го полностью захватил Пиццо-Корно и высокогорье Монте-Каиро.

Одновременно с этим разворачивалось главное наступление на Пьедимонте. Для этой операции была специально создана группа, включавшая 6-й танковый полк, 18-й батальон львовских стрелков, 5-й батальон карпатских стрелков, эскадрон 12-го полка улан, отряд охраны штаба корпуса, 9-й полк легкой артиллерии, батарею самоходных орудий. Огневую поддержку оказывали 10-й и 11-й полки тяжелой артиллерии. Задачей этой группы было «захватить Пьедимонте, прикрыть правый фланг 13-го корпуса в районе Вилла Санта-Лючия—Пьедимонте».

Эта группа под командованием подполковника Бобинского в период с 20-го по 25 мая осуществила четыре атаки на Пьедимонте, в которых основную роль сыграли прежде всего смелые и инициативные действия танкистов. На местности, совершенно не благоприятной для использования танков, их экипажи продемонстрировали истинную храбрость и сумели вступить в город по крутому серпантину дороги, окружавшей гору.

Немцы были застигнуты врасплох. Но недостаточное количество пехоты — в батальонах насчитывалось едва лишь по 28 % от штатной численности и люди были измучены боями за Монте-Кассино — не позволило с первого удара захватить город и соседние высоты. Противник смог ввести свои резервы, и бои продолжались еще несколько дней. 25 мая 1944 года город Пьедимонте был взят.

Напряженные бои, возобновляемые раз за разом наступления и атаки, в совокупности c массированным огнем нашей артиллерии полностью связали силы противника, удерживавшего господствующий узел линии обороны, каким являлся Пьедимонте по отношению к дороге № 6 (Via Casalina) и долине реки Лири. В результате действия 13-го корпуса могли развиваться в долине реки Лири без помех со стороны этого укрепленного объекта, что и требовалось обеспечить в рамках общей операции наступления 8-й армии. В результате захват нами Пьедимонте открыл дорогу № 6 — главную коммуникационную артерию.

На этом закончились бои 2-го польского корпуса за Монте-Кассино и Пьедимонте: 29 мая наши части стали отходить с места кровопролитных сражений.

Потери 2-го польского корпуса в этой битве составили: убитыми — 72 офицера, 788 унтер-офицеров и рядовых; ранеными — 204 офицера, 2618 унтер-офицеров и рядовых; пропавшими без вести — 5 офицеров, 97 унтер-офицеров и рядовых. Общие потери убитыми, ранеными и пропавшими без вести составили: 281 офицер, 3503 унтер-офицера и рядовых.

После победы

18 мая я докладывал Верховному Главнокомандующему генералу Соснковскому:

«…Победа благодаря героизму солдата. Командиры служили примером. <…> Тесное взаимодействие с британскими корпусами».

В приказе, изданном в этот же день, я обратился к солдатам:

«…Наша победа достигнута за счет самоотверженных усилий и взаимодействия обеих дивизий пехоты, танковых подразделений, всей нашей артиллерии, саперов, связистов, а также всех остальных частей и служб, принимавших участие в битве.

От всего сердца мы благодарны нашим союзникам — британцам и американцам. <…>

Отдаю честь нашим погибшим героям, души которых стоят сегодня перед Высшим Судией, а тела — на вечную память об этих событиях упокоятся на польском кладбище под стенами монастыря Монте-Кассино.

Выражаю мою наивысшую благодарность бойцам всех званий за их героизм и самопожертвование в этом бою во славу Отечества».

Как я уже вспоминал, первым выразил свою благодарность генерал Лиз. Иностранным корреспондентам он заявил:

«Я рад сегодняшней встрече с вами. Хочу вам сказать, что взятие Монте-Кассино — это исключительно заслуга поляков. Замечательно, что вы сегодня здесь в такой знаменательный исторический для Польши день — день взятия Монте-Кассино бойцами 2-го польского корпуса».

Несколькими часами позже командующий 8-й армией на мой вопрос по телефону о том, согласен ли он на организацию польского военного кладбища на монастырской возвышенности, ответил: «Конечно».

Президент, Верховный Главнокомандующий и Премьер польского правительства в Лондоне выразили признательность 2-му польскому корпусу. В трех депешах я просил Верховного главнокомандующего, чтобы он прибыл в корпус.

22 мая 1944 года генерал Александер сообщил мне:

«Я получил депешу от Его Королевского Величества, в которой король велел мне передать Вам его сердечные поздравления со значительным вкладом в достигнутую сегодня победу. Сообщаю господину генералу, что Его Королевское Величество имеет удовольствие наградить Вас орденом Бани. Примите мои личные поздравления и поздравления моего штаба со столь заслуженной наградой».

Я ответил:

«Я глубоко взволнован сообщением господина генерала от 22 мая и содержащимися в нем поздравлениями. Я буду очень признателен, если Вы передадите Его Королевскому Величеству Георгу VI мои глубокое уважение и благодарность за оказанную мне честь и выдающуюся награду. Также хочу поблагодарить Его Королевское Величество за приветственное послание в адрес польского корпуса, находящегося под моим командованием, оно было принято с большой гордостью. Прошу Вас заверить Его Королевское Величество в нашей верности общему делу».

Орден Бани от имени короля мне вручил генерал Александер 25 мая в расположении корпуса в оливковой роще недалеко от Монте-Кассино. На небольшой поляне — почетные караулы со знаменами 5-й кресовской пехотной дивизии и 3-й карпатской стрелковой дивизии, представители всех частей обеих дивизий, взвод бронемашин 8-й армии.

Прикрепляя мне орденский знак, генерал Александер сказал: «От имени его королевского величества, короля Великобритании Георга VI, награждаю господина генерала орденом Бани». Затем он произнес следующую речь: «Мой король, присваивая орден Бани генералу Андерсу, присвоил его командующему 2-го корпуса за отличное командование и как выражение признания необычайного мужества, самопожертвования и самоотверженности польского солдата в битве за Кассино.

День, когда вы взяли эту крепость, которую немцы сами называли неприступной, стал великим днем польской славы.

Это было первое боевое испытание, которое вы прошли в борьбе за освобождение Европы. Это не только прекрасное начало. Это указатель дороги в будущее. Могу это вам честно и открыто сказать.

Бойцы 2-го польского корпуса! Если бы я выбирал солдат, которых бы хотел иметь под своим командованием, то я выбрал бы вас, поляки.

Отдаю вам честь».

Я издал приказ по корпусу:

«Мы высоко оцениваем признание наших заслуг Его Королевским Величеством, королем Великобритании Георгом VI.

Награда, которой я награжден как ваш командир, является выражением признания высокого боевого подвига Польши. Она принадлежит всем бойцам корпуса».

Приехал принц Пьемонта Умберто. От имени короля Виктора Эммануила <III> и своего собственного он выразил восхищение действиями польского корпуса и поздравил нас с победой в битве под Монте-Кассино. Одновременно он сообщил, что король выразил согласие на создание польского военного кладбища на Монте-Кассино.

Генерал Лиз писал в письме от 27 мая:

«Прежде чем господин генерал отбудет, мне хотелось бы передать слова благодарности господину генералу лично и всему польскому корпусу за ваши выдающиеся успехи в сражениях, а особенно за взятие Монте-Кассино. Этот подвиг войдет, я уверен, в историю как замечательный успех польского оружия и будет причислен в нашей военной истории к наиболее выдающимся победам 8-й армии. <…>

Полагаю, что господин генерал, так же как и я, понимает, что в этих тяжелых боях не только генералам, а прежде всего сражающимся войскам следует воздать должное. Меня поразили храбрость польских солдат в этом страшном сражении, стойкость, с которой они выдержали сильный огонь минометов и орудий, их упорство в контрнаступлениях, высокий боевой дух в атаках.

Как особое свидетельство почетного положения, которое польский корпус занял в 8-й армии, офицерам и солдатам польского корпуса с сегодняшнего дня будет предоставлено право носить на рукаве эмблему 8-й армии, щит крестоносцев. Как только господин генерал выразит на это свое согласие, я отдам соответствующие распоряжения».

Генерал Марк Кларк, командующий 5-й американской армией, выразил от своего имени и от имени армии поздравления по случаю взятия Монте-Кассино польским корпусом.

«Потеря Монте-Кассино, — писал генерал Марк Кларк, — стала тяжелым ударом для неприятеля и символизирует прорыв линии обороны, которую противник удерживал все зимние месяцы».⁷

Это были дни триумфа корпуса. Дни, полные славы и гордости. Минуты, когда бойцы чувствовали, что с честью выполнили свой воинский долг. К сожалению, мы были далеко от Польши. Мы боролись далеко от Родины. Победа была нашим вкладом в борьбу за освобождение Отчизны, но радость не была полной. Мы ждали отклика из Польши. И вот поздним вечером 2 июня через Лондон до нас дошла депеша:

«Солдаты Армии Крайовой отдают честь погибшим и живым участникам победных сражений за Монте-Кассино. Ваши доблестные победы придают нам сил в нашей упорной борьбе. Командующий Армии Крайовой, 24 мая 1944 года».

Это стало для нас высшей наградой за наш воинский подвиг.

Пятого июня генерал Лиз издал приказ по 8-й армии:

«Первый этап нашей операции закончен. На левом фланге 5-я армия после ожесточенных боев в горах Альбано наступает на Рим. На правом фланге 8-я армия совершила исторический прорыв линии Густава, взяла Кассино и Монте-Кассино. Преодолела линию Гитлера и, преследуя, разгромила несколько немецких дивизий, лишив неприятеля возможности организации дальнейшего сопротивления. Обе армии совместно добились большого успеха. Поздравляю и выражаю благодарность всем участникам сражений. Вы совершили великое дело.

Сейчас перед нами отступающий дезорганизованный противник. Ему необходимо выиграть время, поэтому он будет стараться задерживать наше продвижение, уничтожая коммуникации и устанавливая минные поля. Мы должны его преследовать, не давая покоя ни днем ни ночью. Каждый час, каждый немец, убитый или взятый в плен, приближает нас к минуте полного разгрома немецкой армии в Италии.

Такова наша цель, и мы этой цели достигнем. Это вклад 8-й армии в действие Второго фронта. Благодарю и желаю счастья каждому из вас».

Таким было значение этих сражений — открытие дороги на Рим. 4 июня 1944 года части союзников входили в старейшую столицу Европы и освобождали резиденцию Святого Отца.

Адриатический фронт

22 мая, когда корпус еще участвовал в операции в районе Монте-Кассино, генерал Лиз уведомил меня, что в ближайшее время корпус перейдет в район Кампобассо на длительный отдых и переформирование. В дальнейшем планируется участие корпуса в действиях на Адриатическом побережье, скорее всего в районе Ортоны. Тремя днями позже генерал Лиз представил мне два возможных варианта дальнейших действий. Первый — штаб корпуса и 5-я дивизия под командованием генерала Мак-Крири остаются на занимаемом участке, а 3-я дивизия отходит в тыл на переформирование; второй — штаб корпуса и все части передислоцируются в тыл, за исключением 5-й дивизии, которая временно остается на линии в распоряжении 19-го корпуса. Я принял второй вариант.

Но потом ситуация изменилась. На следующем совещании 29 мая генерал Лиз заявил, что на фронте 8-й армии необходима горная дивизия. Генерал Алан Брук, начальник британского штаба, не может прислать обещанной 52-й горной дивизии. В связи с чем возникает необходимость перебросить 4-ю индийскую дивизию, которая прошла высокогорную подготовку, с адриатического участка на центральный участок фронта. Одновременно 10-я индийская дивизия, также с адриатического участка фронта, должна была сменить канадский корпус. 2-й польский корпус должен как можно быстрее занять адриатический участок фронта, с которого уйдут названные индийские дивизии.

2 июня генерал Александер спросил меня: могла бы часть подразделений 2-го корпуса занять участок адриатического фронта уже 5-го числа. Он подчеркнул, что снятая оттуда 10-я индийская дивизия необходима и очень полезна на римском участке фронта. Он предложил переформирование корпуса проводить на достаточно спокойном адриатическом фронте. Я выразил согласие на переброску к 5 июня трех полков полевой артиллерии и скорейшую передислокацию 3-й дивизии на адриатический участок фронта. Генерал Александер затронул вопрос нашего пополнения. Это всегда была одна из наиболее острых проблем корпуса. Имея в виду потери корпуса в битве при Монте-Кассино и отсутствие резерва, британский штаб, исходя из своих стандартов, нормативов и штатных расписаний, предлагал ограничить численность польского корпуса одной пехотной дивизией, укрепленной бронетанковыми подразделениями. Cогласиться c этим я не мог. Я полагал, что корпус — это зародыш будущей польской армии и поэтому он должен включать в себя все виды оружия и все подразделения, чтобы иметь возможность независимого действия. Я был убежден, что пополнение придет с фронта, иными словами, к нам нахлынут поляки, принудительно и беззаконно взятые в немецкую армию или на работы в организацию Тодта⁸ — на строительство в тылах немецкого фронта. Свое видение проблемы я представил генералу Александеру и поставил вопрос о доверии мне и корпусу.

«До сих пор мы не подводили ни в чем, — сказал я, — точно так же в будущем мы справимся со всеми взятыми на себя обязательствами».

Я встретил понимание и поддержку генерала Александера, хоть он и сомневался в возможности пополнения наших частей за счет пленных.

В тот же самый день я отправился с длительным визитом к королю Виктору-Эмануилу в Равелло и после двухдневного отдыха на Капри вернулся на прежнее место дислокации корпуса в Кампобассо, откуда первые части уже уходили на Адриатику.

К 15 июня 3-я дивизия карпатских стрелков сменила на позициях послед­ние подразделения 10-й и 4-й индийских дивизий, а 16 июня 12-й уланский полк сменил британские разведывательные полки в районе Сульмоны.

Утром 17 июня я принял командование над всем адриатическим участком фронта в районе Пескары. Кроме польских частей под командование корпуса вошли: два британских полка средней артиллерии, бронетанковый британ­ский полк, многочисленные британские саперные подразделения, а также итальянский корпус под командованием генерала Утили, включавший тринадцать батальонов пехоты, два полка легкой артиллерии, дивизион тяжелой артиллерии, батальон саперов, отделы связи. Итальянские части были плохо снабжены, особенно техникой, но зато имели полный численный состав.

У Его Святейшества

Польский посол в Ватикане Казимеж Папэ 20 июня 1944 года уведомил меня, что я получу частную аудиенцию у Его Святейшества.

Его Святейшество сердечно приветствовал меня и выразил радость по поводу взятия польскими войсками Монте-Кассино. Он знал о добрых отношениях между польскими солдатами и итальянским населением и был этим очень доволен. Он живо интересовался историей 2-го корпуса. Говорил с горячим чувством о польском народе и одновременно не скрывал беспокойства о его будущем. При прощании он вручил мне медаль Defensor Civitatis.⁹ Я получил также портрет Святого Отца со специальным посвящением.

Я посетил Собор и могилу святого Петра, а также другие, так хорошо мне известные из истории достопримечательности. Нанес также визит Государственному секретарю кардиналу Мальоне, бывшему папскому нунцию
в Варшаве кардиналу Мармаджи, а также папскому нунцию при польском правительстве прелату Кортези. Разговоры касались главным образом войны, но прежде всего — польских проблем и позиции Советской России.
К сожалению, я должен был сократить пребывание в Ватикане и вернуться к войскам на Адриатическое побережье.

Изменение задачи: на Анкону

Польские части, сменившие на адриатическом участке фронта британ­ские войска, унаследовали и их задачи. Одна из задач заключалась, среди прочего, в обеспечении безопасности рокады Пескара—Пополи—Аквила, которая ремонтировалась и должна была служить для снабжения правого фланга 8-й армии. Задание представлялось в целом пассивным.

В это время, вскоре после прибытия командования 2-го корпуса на новое место дислокации, за несколько часов до того, как я официально принял командование адриатическим участком фронта, я получил приказ, полно­стью изменявший текущую задачу. Приказ гласил: «Второй польский корпус должен как можно энергичнее преследовать неприятеля и занять порт Анкону». Косвенно сказывалась высадка сил союзников в Нормандии 6 июня 1944 года, в четвертую годовщину эвакуации британских войск из Дюнкерка. В результате развития общей военной ситуации происходили изменения в планах командования итальянским фронтом. Становилось понятным, что в будущем снабжение союзных армий не удастся осуществлять прежним способом, так как они все больше отдаляются от южных итальянских баз — Таранто, Бари, Неаполя. Небольшие вспомогательные порты, такие как рыбацкий порт в Пескаре, не могли служить заменой. Появилась необходимость иметь в своем распоряжении крупные порты, расположенные севернее. Такими портами были Анкона на Адриатике и Ливорно на побережье Тирренского моря.

Наступление на Анкону, таким образом, становилось необходимой задачей, прежде всего «снабженческой», продвижения 8-й армии на север. Ее целью было не только восполнение пробела в приморской полосе. Об этом свидетельствовал и полученный вскоре подробный приказ, обрисовывавший задачу:

«...завладеть и обеспечить доступность порта Анкона, который необходим для хозяйственных задач».

Значение Адриатического побережья в решении задач обеспечения нарастало постепенно. Лично я был полностью уверен в большом оперативном значении этого направления, позволяющего выйти во фланг противника и обогнуть высокие хребты Апеннин, которые замыкают проход в долину Ломбардии. Смена прежней задачи, незначительной и статичной, на значимую и активную была для 2-го корпуса несвоевременной. Корпус нуждался в отдыхе и переформировании. Транспортные средства были заняты снабжением частей корпуса, которые еще находились в районе Кампобассо—Прата, отдаленном на 250 км, а также частей корпуса, находившихся на адриатическом участке, и итальянских частей, которые были механизированы очень слабо, как я уже упоминал. Кроме этого они занимались переброской наших подразделений из района Кампобассо на новое место дислокации. При этом мы должны были вести преследование неприятеля и бои.

Местность, на которой нам приходилось действовать, способствовала  задержке нашего продвижения неприятелем. Прибрежную полосу, тянущуюся между Адриатическим морем и восточными склонами Апеннин, шириной 25—40 км, пересекали холмы различной высоты, а также многочисленные долины рек, которые создавали препятствия для продвижения. Эти естественные преграды противник использовал для занятия обороны, при этом он уничтожал и минировал дороги, мосты, броды, не щадил населенных пунктов. К тому же большая часть саперных подразделений была переброшена на римский участок фронта, в то время как приходилось постоянно восстанавливать разрушенные дороги и мосты.

Силы неприятеля на этом участке фронта составляли 273-я пехотная дивизия, мощная и в полном составе, и 71-я пехотная дивизия, располагавшаяся перед нашим левым флангом. Численный состав подразделений, которые мог выставить корпус, был меньшим, чем у противника. При этом мы вынуждены были действовать обособленно. От сил 8-й армии нас отделяли хребты Апеннин, а идущие через них рокадные дороги были повреждены и закрыты для передвижения. На адриатическом участке фронта не было частей союзных армий.

Наши части для боевых действий группировались следующим образом: в приморской зоне вдоль дороги № 16 — усиленная 3-я дивизия карпат­ских стрелков; вдоль вспомогательной оси Кьети—Терме—Асколи—Амандола—Мачерата — отдельные части итальянского корпуса с целью прикрытия с запада 3-й дивизии; на нашем левом фланге, в горах, действовали 12-й полк подольских улан и отряд Майелла — отряд итальянских партизан под руководством известного адвоката, командование которым также осуществляли британский офицер и польские офицеры и унтер-офицеры.

Преследование неприятеля началось 17 июня 1944 года. 3-я дивизия, наступая двумя бригадами по двум направлениям, двинулась вперед с максимальной скоростью, которую позволяли разрушенные дороги и минные за­граждения. После преодоления нескольких речных преград 21 июня наступающие части приходят в соприкосновение с оборонительными позициями над Кьенти. Попытка захватить предмостовые укрепления с ходу не дает результата. Выяснилось, что по берегу реки находятся сильные оборонительные позиции неприятеля с резервами в тылу, готовыми к контратаке. Организация снабжения, строительство дорог, подтягивание частей, в первую очередь итальян­ских, передвигающихся пешим порядком, продолжались в течение нескольких дней. 30 июня, когда наши части еще не были готовы к наступлению, неприятель, до этого времени очень активный и проведший несколько контратак, отступает.

Обе польские дивизии тотчас начинают преследование. Несмотря на разрушенные и заминированные дороги преследующие части наступают, входя в соприкосновение и завязывая бой с арьергардом противника и его тыловыми частями в бои. После развертывания наших частей враг был выбит с оборонительных позиций на реке Потенца. Преследование продолжалось. Мы не дали неприятелю времени на подготовку обороны на реке Музоне, являющейся по­следней речной преградой перед Анконой. Вечером 1 июля 1944 года наши части достигают реки Музоне, форсируют ее в нескольких местах и удерживают броды.

Лоретанское сражение

На следующий день состоялось сражение, названное Лоретанским по имени города Лорето, на который первоначально был нацелен наш главный удар. В нашу задачу входило захватить господствующие высоты на северном берегу реки Музоне и создать благоприятные условия для наступления на Анкону.

На правом фланге 3-я стрелковая карпатская дивизия при поддержке сил 2-й бронетанковой бригады под командованием генерала Раковского и карпатского полка улан в тяжелых боях захватила поочередно Кастелфидардо, Осимо и целый ряд возвышенностей над долиной реки Музоне. На левом фланге 5-я кресовская пехотная дивизия, действуя широким фронтом, занимает территорию между речкой Фьюмичелло и рекой Музоне, выходит к реке Музоне и форсирует ее, затем захватывает предмостье, которое представляет исходную позицию для последующего наступления. Бои были ожесточенные, и позиции неоднократно переходили из рук в руки. Стала чувствоваться нехватка боеприпасов в связи с большим их расходом и существенной отдаленностью от источников снабжения. Передовые части итальянского корпуса постепенно подтягиваются на высоты левого фланга 5-й дивизии и сменяют ее батальоны на занимаемых позициях. Итальянский корпус проводит наступление на Филоттрано и после упорных боев занимает этот город.

К концу наступательной операции длина фронта составляла около 60 км.

Сражение закончилось 9 июля, обеспечив выгодные условия для развертывания наступления на Анкону и свободу наших маневров и перегруппировок.

Я решил проводить сражение за Анкону по следующему плану: правый фланг, находясь напротив Анконы, должен был оставаться на месте, демонстрируя наступательные намерения, на левом фланге наступательная группа должна была прорвать оборону противника и пробиваться к морю на запад от Анконы, угрожая силам неприятеля окружением. Для успешного проведения данного маневра необходимо было взять хребет Монте-делла-Крешия—Оффанья, который господствовал над маршрутом маневрирующей группировки.

Для операции я создал следующие группы: наступление на Монте-делла-Кресшия выполняет 5-я виленская бригада пехоты при поддержке 3-го батальона карпатских стрелков, 4-го бронетанкового полка, а также артиллерии; маневр выполняют 2-я бронетанковая бригада, 15-й полк улан, 7-й полк британских гусар, 6-я львовская стрелковая бригада и группа спецназначения (коммандос); связывание неприятеля на правом фланге — одна бригада 3-й дивизии; прикрытие левого фланга выполняет итальянский корпус, проводя ограниченное наступление на фланге, примыкающем к польской группе маневра; резерв, одна бригада 3-й дивизии, находится за правым флангом, в случае необходимости поддерживает группу маневра.

Перегруппировку мы проводили скрытно, чтобы неприятель не засек переброску бронетехники с приморского участка на левый фланг.

Взятие Анконы

Наступление началось утром 17 июля 1944 года. Неприятель вел заградительный огонь по приморской полосе; это означало, что переброска нашей бронетехники осталась незамеченной.

5-я виленская пехотная бригада с 3-м батальоном карпатских стрелков после целого дня тяжелых боев заняли Монте-делла-Крешия и развили успех, захватив Оффанью. 2-я бронетанковая бригада форсирует вброд Музоне и в жарком сражении захватывает Монте-Торто, хребет Кроче-ди-Сан-Винченто, Монте-Бого и в 20 часов — Польвериджи. Я уверен, что битва за Анкону выиграна.

Форсирование реки Музоне вброд и преодоление трудной местности на ее северном берегу привели к тому, что 6-я львовская пехотная бригада, двигаясь вслед за 2-й бронетанковой бригадой, вышла на морское побережье только к полудню 18 июля, что позволило неприятелю вывести часть сил из района Анконы.

18 июля в 14 часов карпатский полк улан вошел в Анкону. В ходе дальнейшего преследования неприятеля наши части форсируют реку Эссимо и занимают обширный плацдарм.

Неприятель разбит и понес большие потери убитыми. Мы захватили много разнообразного оружия и техники. Взято в плен 24 офицера и 2552 рядовых и унтер-офицера. Кроме того на занятой территории был задержан еще 351 немец, большинство из них были уже в гражданской одежде. Наши потери были также ощутимы: 150 офицеров и 2000 рядовых, из них 34 офицера и 354 бойца полегли на поле боя.

Генерал Лиз, командующий 8-й армией, в письме от 24 июля 1944 года сообщает:

«В связи с завершением первого этапа операции успешным захватом Анконы выражаю господину генералу и польскому корпусу благодарность и поздравления от 8-й армии по случаю победного наступления в течение последних недель.

Безусловно выдающимися достижениямя являются продвижение вперед на 75 миль вдоль побережья Адриатики, захват ценного порта Анконы, а также то, что в ходе операции Вам удалось сильно потрепать две немецкие дивизии и взять в плен почти 3000 пленных. Быстрое взятие Анконы стало результатом реализации превосходного как в замысле, так и в выполнении плана. Ваш маневр был великолепен. Его прекрасно поддержали наступательные действия карпатского полка улан на восточном фланге, которыми немцы были введены в заблуждение относительно направления главного удара.

Анкона в значительной мере улучшит наше снабжение. Ожидаю, что в течение двух-трех недель порт будет восстановлен в полной мере. Мы получим возможность осуществлять через него снабжение как для корпуса, так и предстоящих действий на севере, так что захват этого порта может иметь исключительное значение.

Думаю, что руководство этими весьма успешными операциями, принесшими новые лавры польскому оружию, всегда будут восприниматься Вами с удовлетворением. Ваша вера, которую я всегда разделял, в то, что польский корпус после потерь, понесенных в победном сражении за Монте-Кассино, будет быстро готов для новых действий, была более чем обоснована.

Я позволяю себе, посылая Вам наилучшие пожелания, поздравить Вас также с прекрасной организацией двух колонн преследования, которые в настоящее время так успешно продвигаются вперед».

Верховный Главнокомандующий прилетел в расположение корпуса 16 июля, накануне битвы за Анкону. Многие часы он проводил на передовом командном пункте и несколько раз посетил передовые позиции сражающихся частей.

Из Золотой книги 2-го корпуса

23 июля Верховный Главнокомандующий на военном стадионе в разрушенной Анконе наградил генерала Александера и генерала Лиза крестами Virtuti Militari 5-й степени. После этого торжественного мероприятия генерал Александер напомнил мне о нашем разговоре в Касерте после битвы за Монте-Кассино, во время которого я поставил вопрос о доверии. Генерал Александер особо подчеркнул, что не только полностью доверяет корпусу, но также восхищается его победными действиями. Пару дней спустя он прислал мне письмо, в котором писал:

«...Минута, когда я получал из рук Верховного Главнокомандующего Польши почетную награду — польский крест Virtuti Militari — была для меня минутой гордости...»

23 июля генерал Соснковский и я получили приглашение принять уча­стие в приеме, который устраивал в 8-й армии генерал Коллингвуд. Как оказалось, этим генералом был английский король Георг Vl, который прибыл на итальянский фронт к бойцам британской армии. В Перуджии 26 июля я был представлен английскому королю и имел честь кратко беседовать с ним. Позже, после парада войск, был прием на полевой квартире генерала Александера, а вечером состоялся обед у генерала Лиза, командующего 8-й армией. Во время обеда играл оркестр 2-го корпуса. Королю особенно понравилась мелодия песенки о Львове: «А если бы мог я родиться снова, то только во Львове». Генерал Александер и генерал Лиз знали ее практически наизусть после многократных визитов в расположение корпуса. Мы напевали вместе, король подпевал без слов. Ноты и слова этой песенки я прислал позже королю в память об этом вечере.

28 июля состоялись торжества по случаю благословения польского войска папой Пием XII. После богослужения Его Святейшество дал Верховному Главнокомандующему личную аудиенцию.

31 июля в Анконе Верховный Главнокомандующий награждал бойцов 2-го корпуса крестом Virtuti Militari за победу в боях за Монте-Кассино. Я был одним из награжденных. Благодаря генерала Соснковского за визит, нанесенный бойцам 2-го корпуса, я сказал:

«К груди многих бойцов 2-го корпуса Вы, господин генерал, минуту назад прикрепили высшую боевую награду Польши — крест Virtuti Militari. Это свершилось в минуты неимоверно трудные и тяжелые для Польши, ко­гда твердость духа, сила характера и боевые подвиги солдат должны определить судьбу и будущее нашего народа... Мы клянемся, что наш солдатский долг мы выполним до конца и будем бороться до последнего за свободную, сильную и независимую Польшу».

1 сентября 1944 года в Риме на площади Венеции мне была вручена американская награда — орден «Легион Почета». Может быть, случайно, а может быть, специально, чтобы подчеркнуть, что именно на этой площади с балкона Палаццо Венеция Муссолини сказал: «Polonia e liquidata»¹⁰, торжество было особенно пышным. Почетные гарнизоны — американский, британский и польский — выстроились на площади. Присутствовало почти все командование союзных сил в Италии: генералы Деверс, Мак-Кларк, Джонсон, Грюндер, Лемнитцер, Александер, Лиз, Робертсон, Бомон-Несбитт, а также генерал Соснковский. Генерал Деверс, прикрепив мне орден «Легион Почета», прочел послание президента Рузвельта:

«Владислав Андерс, дивизионный генерал польской армии, проявил до­стойные признания храбрость и решительность в действиях с октября 1943 го­-да по июль 1944 года в Италии, что явилось его выдающейся заслугой перед Соединенными Штатами и народами Лиги Наций. Как командующий 2-м польским корпусом генерал Андерс вел своих солдат в последний решающий бой, который увенчался победой и отходом немецкой армии с мощно укрепленного Монте-Кассино. Этот пункт яростного сопротивления противника был взят, когда генерал Андерс направил свои части в скоординированную с союзными силами атаку на ключевые позиции противника, за которые шли ожесточенные бои. В дальнейшей операции на восточном участке итальянского фронта, на Адриатическом побережье, генерал Андерс руководил своими солдатами во время захвата важного порта — Анконы. Грамотное командование и оперативные способности, проявленные генералом Андерсом, внесли свой вклад в успех союзных войск в итальян­ской кампании. Франклин Д. Рузвельт». <...>

Перевод Веры Виногоровой

Продолжение следует

1 Генерал Ян Генрик Домбровский в 1797 г. сформировал в Италии при поддержке Бонапарта легионы из польских эмигрантов и участвовал с ними в наполеоновских войнах. (Здесь и далее примеч. ред.)

2 Оливер Уильям Хэргрейв Лиз (1894—1978) — британский военный деятель.

3 Советская пропаганда после ухода армии Андерса в Иран обвиняла поляков в нежелании сражаться с немцами. Кроме того, Андерса не устраивала позиция Англии в вопросе будущего Польши.

4 Андерс опускает аргументацию Черчилля: «Дважды за наше столетие Германия нападала на Россию. Погибли многие миллионы русских, обширные российские территории оказались опустошенными в результате немецкой агрессии. Россия имеет право предохранить себя от будущих нападений с Запада».

5 А. Е. Корнейчук (1905—1972) — советский писатель, был в 1944 г. наркомом ино­странных дел Украины, впоследствии председатель Верховного Совета Украины.

6 3 мая в Польше празднуется День первой конституции 1791 г.

7 Известный английский военный историк, в своем монументальном труде уделявший внимание только крупным событиям, счел нужным отметить подвиг польского корпуса:

 «Начать штурм позиций немцев на горе Кассино было поручено полякам. 17 мая до наступления темноты они вышли к последней высоте, и основные силы противника отошли. Утром 18 мая поляки водрузили над развалинами монастыря свой флаг с орлом.

Падение горы Кассино знаменовало наступление по долине Лири вверх по реке, которого союзники ждали с ноября прошлого года». (Дж. Эрман. Большая стратегия. Август 1943 — сентябрь 1944. М., 1958. С. 280).

8 Военизированная строительная организация, возглавляемая до 1942 г. Францем Тодтом, которая широко использовала труд пленных.

9 Защитник народа (лат.).

10 Польша уничтожена (ит.).