ЛЮДИ И СУДЬБЫ
Наталья
Габаева
Из записок
Дедушка
Георгий Соломонович Габаев — папин отец — в раннем довоенном детстве связан в
моей памяти лишь с регулярной перепиской с ним отца и моими коротенькими приписками
и рисунками для него в папиных к нему письмах. От первой же встречи с дедушкой
остались впечатления скорее о ее необычности, чем о
нем самом. Мы увиделись на одном из ленинградских вокзалов, в зале ожидания. Сидели
на противостоящих скамьях с высокими спинками — папа, мама и я, напротив —
дедушка. Взрослые о чем-то торопливо разговаривали, не обращая внимания на
меня. Встреча была короткой, между поездами. Как я узнала гораздо позже,
дедушка переправлялся из одного места ссылки в другое. В Ленинграде была
пересадка. Единственное смутное впечатление той встречи — дедушка Габаев
показался мне гораздо моложе дедушки Георгия Федоровича Коэнте — маминого отца.
Теперь я думаю, может быть оттого, что в противоположность последнему
не носил бороды, брил лицо.
Еще
помню о бесценном для меня дедушкином подарке за год-полтора до войны. Это был
небольшой альбом в плотном, под кожу, коричневом переплете. В нем с большой
тщательностью дедушкиной рукой в характерной для него графической манере —
пером с легкой подкраской акварелью — были сделаны портреты особо почитаемых
им исторических личностей. К каждому портрету несколько строк пояснительных
надписей, иногда в стихотворной форме. Я любила пересматривать этот альбом. Из
всех — запомнились мне портреты поэтессы графини Ростопчиной, кавалерист-девицы Надежды Дуровой, Кондратия Рылеева и еще
кого-то из декабристов в красочной военной форме, великого князя Константина
Павловича и княгини Лович. Альбомчик этот, к моему большому сожалению, не
пережил блокаду. Настоящее знакомство мое с дедушкой состоялось уже после
войны. Несмотря на снятие судимостей, ему был запрещен въезд
в Ленинград и предписывалось жить на «101-м километре». Они с Софией
Григорьевной поселились в Будогощи
Киришского района Ленобласти, куда я наезжала ежегодно в школьные времена и
позже, до самой дедушкиной кончины.
Жили
они очень стесненно. Сперва снимали комнатку,
крошечную — кровать, стол — стопка чемоданов, на табуретке папки дедушкиных
рукописей, узенький проход к маленькому оконцу. Хозяйка — доброжелательная, но
очень недалекая — называлась poule, что по-французски значит — курица. При
приездах мне приходилось ночевать у нее. Позже тетя Люля с Василием Павловичем купили им комнатку побольше в домике местной
учительницы. Там уже имелся письменный стол для дедушки с
неуклюжим каким-то, саморубленным деревянным некрашеным креслом перед ним;
небольшой обеденный стол центре комнаты, плита, две-три табуретки, у стены
кровать, сработанная так же «мастерски», как и кресло. За печкой какое-то
устройство из сундука и чемоданов, исполнявшее роль дивана, — на нем я и
ночевала. В углу рядом с письменным столом — этажерка с многочисленными
дедушкиными папками и альбомами, среди них одна особо толстая папка с
рукописью, посвященной разбору множества ошибок, допущенных, с точки зрения
военного историка, в романе Л. Н. Толстого «Война и мир». Занятия эти дедушка
шутливо называл «копанием в бороде Толстого».
Жили
они чрезвычайно скромно на маленькую зарплату медсестры и крошечную пенсию
Софии Григорьевны. Дедушке в пенсии было отказано. Посильно помогали тетя Люля
с Василием Павловичем.
При
первой встрече с дедушкой меня потрясло поразительное сходство с моим покойным
отцом, даже не столько внешностью, сколько мимикой, манерами, особенно улыбкой,
выражением глаз. Сразу почувствовала его очень родным.
Пребывание
в Будогощи всегда погружало меня в незнакомый, ушедший мир. Рассказывал
дедушка много, охотно, всегда с мягким юмором. Это были главным образом
воспоминания о молодости, военной службе и, конечно, о романах. Последнее всегда с лукавой иронией по отношению к себе.
Любил рассказывать о разного
рода таинственных, с мистическим оттенком случаях из своей жизни, об этом всегда
говорилось серьезно. Давало знать его увлечение оккультизмом в молодости и
участие в обществе оккультных наук, где он читал лекции, что и стало причиной
его первого ареста.
Дедушка
относился к тому типу мужчин, которые до старости преклоняются перед
женственностью. Он постоянно был в кого-то влюблен, над
чем не уставала посмеиваться София Григорьевна. «Объекты» дедушкиного внимания
не казались мне достойными его. Это была то молоденькая почтальонша,
на мой взгляд, ничем непримечательная, то врач местной больницы, навещавшая
дедушку, по-моему, некрасивая, с длинным лицом и большим носом, в то же время
по-своему миловидная. При их появлении дедушка оживлялся, шутил. Это были
друзья «для глаза». Для души же существовали не столь редкие на «101-м
километре» две-три интеллигентные дамы близкой к
дедушкиной судьбы. Они иногда заходили к нему и Софии Григорьевне (сам он почти
не выходил из дому, не любил). Тогда велись беседы, а иногда и споры о
политике, о книгах, о прошлом. Это было интересно слушать, так сильно их
разговоры отличались от привычного.
Вся
стена над письменным столом дедушки была плотно увешана фотографиями близких,
начиная от его бабушки и дедушки, воспитавших его (он рано осиротел), и кончая внучками. Здесь же, но отдельно, находились
портреты почитаемых им личностей. Среди них выделялся портрет великого князя
Константина Павловича, которым дедушка восхищался за то, что он предпочел
трону — брак с очаровательной полячкой княгиней Лович, это лишило его права на
корону. Над изголовьем кровати так же густо висели разной величины иконки и
образки, многие из них скопированные дедушкой. Большая часть и портретов, и
образков были им окантованы под смытой рентгеновской пленкой за неимением
стекла. У меня сохранилось несколько таких образков, даренных им родителям, и
мамина картинка в такой же окантовке, вернувшаяся к нам после смерти дедушки.
Хранится у меня и дедушкино Евангелие с его
дарственной завещательной надписью мне и многочисленными его подчеркиваниями и
пометами, с его вклейками-рисуночками к евангельским сюжетам. Это Евангелие
было с ним на войне 1914 года. Помню некоторые рассказы дедушки о молитвенной
помощи ему в тяжелых жизненных случаях. Его религиозность ощущалась по
отдельным высказываниям, по смиренному доброму жизненному настрою, без малейших
признаков ханжества. Историк-архивист Сидельников, приезжавший из Москвы для
знакомства с дедушкиным архивом в Публичной библиотеке и сохраняющимися у меня
его бумагами, спросил меня: «Что помогло дедушке перенести безвозвратное
крушение его карьеры — карьеры уже известного военного историка и архивиста?»
Я, не задумываясь, сказала, что его глубокая религиозность. Уверена, что и мама
сохранила и оптимизм, и доброту, и светлое отношение к жизни после тюрьмы и
концлагерей — по той же причине.
Но для меня остается загадкой, как совмещались у
дедушки его религиозность с серьезным интересом к оккультизму. Как уже
упоминалось, в конце 1920-х годов он читал начальный курс по истории
оккультизма в известном в то время обществе под руководством Мевеса. В семье,
по словам тети Люли, к этому увлечению дедушки относились
насмешливо, а само общество именовалось «ноздрями».
Очень жалею, что по своему тогдашнему
душевному и умственному настроению (конец школы, поступление в
университет, студенческие годы на биофаке) я не интересовалась дедушкиными
историко-научными исследованиями, и он больше рассказывал мне о написании им
продолжения Прутковианы, нежели о военно-исторических работах, сделавших ему
имя в этой области. Тот же Сидельников, хорошо знакомый с работами и архивом
деда, с упреком сказал мне, что, по его ощущению, домашние недооценивали
значение дедушки как ученого. Однако я уверена, что это не может относиться ни
к его сыновьям, ни к Софии Григорьевне.
По дедушкиному желанию, будучи в 1950-х годах в
командировке в Москве, я познакомилась с его другом и соавтором по ряду работ —
историком В. А. Афанасьевым и побывала с ним в одной из московских библиотек,
где тогда хранилась часть рукописного архива дедушки. Позже
от Сидельникова я узнала, что весь архив дедушки теперь находится в рукописном
отделе Российской Национальной Библиотеки (бывш. Публичной).
Только прошлой зимой, к стыду своему, я наконец
подробно с ним познакомилась и очень многое переписала для домашнего архива.
Именно после знакомства с этим архивом, с записками-воспоминаниями дедушки я смогла вполне оценить
как широту интересов и познаний дедушки, так и очарование его личности.
Отношения дедушки с его третьей женой, как он
сам иногда шутливо ее называл, с Софией Григорьевной, на мой взгляд, были
идеальными, проникнутыми взаимопониманием, лаской и доброжелательством, а со
стороны дедушки и трогательной благодарностью. София Григорьевна именовалась
Софочкой, а дедушка — Егорушкой.
Преданность Софии Григорьевны дедушке была (как
считал и он сам) сродни таковой жен декабристов, последовавших за ними в
ссылку.
Так и София Григорьевна, как только дедушка был
выпущен из концлагеря, следовала за ним по всем его ссылкам, разделяя все
тяготы такого житья
и фактически содержа его (после смерти папы) в долгие промежутки, когда ему
отказывали в работе или работы в местах его проживания не оказывалось. Когда
София Григорьевна не могла жить с дедушкой (второй арест по делу Платонова),
несмотря на драматичность ситуации, она подолгу живала в Ленинграде у первой
жены деда — моей бабушки Александры Сергеевны и была ею очень
любима. В отличие от папы, который считал, что дети не могут и не должны судить
родителей, сестра его — тетя Люля частенько ворчала на дедушку, сердилась на
него, считая бездеятельным, злоупотребляющим жертвенностью Софии Григорьевны.
У самой Софии Григорьевны я никогда не ощущала хоть малейшего недовольства
сложившимся положением. И после кончины дедушки София Григорьевна продолжала
пользоваться любовью, душевным теплом и материальной поддержкой тети Люли и Надюши.
София
Григорьевна Розен — воспитанница Смольного института благородных девиц —
происходила из рода Розенов, к которому принадлежал и один из известных
декабристов. Она до конца своего сохраняла и манеры, и вкусы, и, что было
особенно заметно, говор, какие-то едва уловимые интонации людей прошлого века,
очень выделяясь на современном фоне. Всегда была сдержанна и доброжелательно любезна
с окружающими, независимо от их положения. Хорошо зная французский и английский
языки, иногда вкрапляла в свою речь отдельные иностранные слова или пословицы,
особенно в разговорах с дедушкой. Любила музыку Вагнера и, когда гостила у нас,
обычно просила меня ставить для нее эти пластинки. Не терпела любимой мною
поэзии Маяковского, из-за чего однажды мы с ней горячо поспорили.
Не
знаю, как сумела С. Г. смириться с дедушкиной смертью, ведь он для нее был —
ВСЕ. Я не видела ее слез, не слышала жалоб.
Получив
телеграмму о дедушкиной смерти, я поехала в Будогощь. Он скончался
скоропостижно, от сердечного приступа, поздно вечером. Открытый гроб стоял на
табуретках между кроватью и столом в их маленькой комнатке. Дедушкино лицо
показалось очень красивым, помолодевшим, морщинки исчезли. Меня оставили наедине
с ним. София Григорьевна, выходя, сказала: «Помолись за него, он очень любил
тебя». Изредка за моей спиной кто-то входил — старики, соседи по деревне; помолчав,
выходили. Потом, видимо по местному обычаю, некоторое время открытый гроб стоял
на улице перед домом среди небольшой кучки людей, подходили прощаться.
Похоронили дедушку на местном кладбище, в глубине, с правой стороны у ограды.
В этот раз, как и потом при смерти самых близких,
как-то особенно горько сжалось сердце при виде родного имени на могильной
надписи.
После
смерти дедушки я раза два-три бывала в Будогощи у Софии Григорьевны. Быт ее
стал совсем непритязателен и еще менее благоустроен, чем при дедушке.
Всегдашней радостью были две приблудные кошки, временные исчезновения которых
постоянно волновали и огорчали ее.
Раза
два в год София Григорьевна приезжала в Ленинград, попеременно гостя по
несколько дней у тети Люли и у нас. Иногда в суровые
зимы живала у тети Люли и подольше. Скончалась она в
Киришской больнице вскоре после перелома шейки бедра. Мы с Надей навещали ее по
очереди. Последний раз я застала ее уже без памяти, временами она громко
просила пить, бредила по-французски: соседки по палате смеялись.
Хоронили
мы ее с Надей и Алешей. Могила ее рядом с дедушкиной.
| |
|
|
Всем читателям!
Чтобы получить журнал с доставкой в любой адрес, надо оформить подписку в почтовом отделении по
«Объединенному каталогу ПРЕССА РОССИИ «Подписка – 2021»
Полугодовая подписка по индексу: 42215
Годовая подписка по индексу: 71767
|
В Москве свежие номера "Звезды" можно приобрести в книжном магазине "Фаланстер" по адресу Малый Гнездниковский переулок, 12/27
Новые книги издательства "Журнал «Звезда»": |

В книге впервые публикуются стихотворения Алексея Пурина 1976-1989 годов.
Алексей Арнольдович Пурин (1955, Ленинград) — поэт, эссеист, переводчик.
С 1989 г. заведует отделом поэзии, а с 2002 г. также и отделом критики петербургского журнала «Звезда». В 1995–2009 гг. соредактор литературного альманаха «Urbi»
(Нижний Новгород — Прага — С.-Петербург; вышли в свет шестьдесят два выпуска).
Автор двух десятков стихотворных сборников (включая переиздания) и трех книг
эссеистики. Переводит голландских (в соавторстве с И. М. Михайловой) и немецких
поэтов, вышли в свет шесть книг переводов. Лауреат премий «Северная Пальмира»
(1996, 2002), «Честь и свобода» (1999), журналов «Новый мир» (2014) и «Нева» (2014).
Участник 32-го ежегодного Международного поэтического фестиваля в Роттердаме
(2001) и др. форумов. Произведения печатались в переводах на английский, голландский, итальянский, литовский, немецкий, польский, румынский, украинский,
французский и чешский, в т. ч. в представительных антологиях.
Цена: 130 руб.

Михаил Петрович Петров, доктор физико-математических наук, профессор, занимается исследованиями в области управляемого термоядерного синтеза, главный научный сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе. Лауреат двух Государственных премий СССР. В 1990 – 2000 работал приглашенным профессором в лабораториях по исследованию управляемого термоядерного синтеза в Мюнхене (ФРГ), Оксфорде (Великобритания) и Принстоне (США), Научный руководитель работ по участию ФТИ в создании Международного термоядерного реактора.
В книге «Огонь небесный» отражен незаурядный опыт не только крупного ученого, но и писателя, начинавшего литературный путь еще в начале шестидесятых. В нее вошли рассказы тех лет, воспоминания о научной работе в Англии и США, о дружбе с Иосифом Бродским, кинорежиссером Ильей Авербахом и другими незаурядными людьми ленинградской культуры.
Цена: 500 руб.

Мириам Гамбурд - известный израильский скульптор и рисовальщик, эссеист, доцент Академии искусств Бецалель в Иерусалиме, автор первого в истории книгопечатания альбома иллюстраций к эротическим отрывкам из Талмуда "Грех прекрасен содержанием. Любовь и "мерзость" в Талмуде Мидрашах и других священных еврейских книгах".
"Гаргулья" - собрание прозы художника, чей глаз точен, образы ярки, композиция крепка, суждения неожиданны и парадоксальны. Книга обладает всеми качествами, привлекающими непраздного читателя.
Цена: 400 руб.
Калле Каспер (род. в 1952 г.) — эстонский поэт,
прозаик, драматург, автор пяти стихотворных книг
и нескольких романов, в том числе эпопеи «Буриданы»
в восьми томах и романа «Чудо», написанного
на русском. В переводе на русский язык вышла
книга стихов «Песни Орфея» (СПб., 2017).
Алексей Пурин (род. в 1955 г.) — русский поэт, эссеист,
переводчик, автор семи стихотворных книг, трех книг
эссеистики и шести книг переводов.
Цена: 130 руб.

Алексей Арнольдович Пурин (1955, Ленинград) — поэт, эссеист, переводчик.
С 1989 г. заведует отделом поэзии, а с 2002 г. также и отделом критики петербургского журнала «Звезда». В 1995–2009 гг. соредактор литературного альманаха «Urbi»
(Нижний Новгород — Прага — С.-Петербург; вышли в свет шестьдесят два выпуска).
Автор двух десятков стихотворных сборников (включая переиздания) и трех книг
эссеистики. Переводит голландских (в соавторстве с И. М. Михайловой) и немецких
поэтов, вышли в свет шесть книг переводов. Лауреат премий «Северная Пальмира»
(1996, 2002), «Честь и свобода» (1999), журналов «Новый мир» (2014) и «Нева» (2014).
Участник 32-го ежегодного Международного поэтического фестиваля в Роттердаме
(2001) и др. форумов. Произведения печатались в переводах на английский, голландский, итальянский, литовский, немецкий, польский, румынский, украинский,
французский и чешский, в т. ч. в представительных антологиях.
В книге впервые публикуются ранние стихотворения автора.
Цена: 130 руб.

Эта книга посвящена одному из творцов «серебряного века», авангардному преобразователю отечественной сцены, режиссеру, драматургу, теоретику и историку театра Николаю Николаевичу Евреинову (1879-1953). Она написана его братом, доктором технических наук, профессором Владимиром Николаевичем Евреиновым (1880-1962), известным ученым в области гидравлики и гидротехники. После смерти брата в Париже он принялся за его жизнеописание, над которым работал практически до своей кончины. Воспоминания посвящены доэмигрантскому периоду жизни Николая Евреинова, навсегда покинувшего Россию в 1925 году. До этого времени общение братьев было постоянным и часто происходило именно у Владимира, так как он из всех четверых братьев и сестер Евреиновых оставался жить с матерью, и его дом являлся притягательным центром близким к семье людей, в том числе друзей Николая Николаевича - Ю. Анненкова, Д. Бурлюка, В.Каменского, Н. Кульбина, В. Корчагиной-Алексан-дровской, Л. Андреева, М. Бабенчикова и многих других. В семье Евреиновых бережно сохранились документы, фотографии, письма того времени. Они нашли органичное место в качестве иллюстраций, украшающих настоящую книгу. Все они взяты из домашнего архива Евреиновых-Никитиных в С.-Петербурге. Большая их часть публикуется впервые.
Цена: 2000 руб.

Книга Леонида Штакельберга «Пасынки поздней империи» состоит из одной большой повести под таким же названием и нескольких документальных в основе рассказов-очерков «Призывный гул стадиона», «Камчатка», «Че», «Отец». Проза Штакельберга столь же своеобразна, сколь своеобразным и незабываемым был сам автор, замечательный рассказчик. Повесть «пасынки поздней империи» рассказывает о трудной работе ленинградских шоферов такси, о их пассажирах, о городе, увиденном из окна машины.
«Призывный гул стадиона» - рассказ-очерк-воспоминание о ленинградских спортсменах, с которыми Штакельбергу довелось встречаться. Очерк «Отец» - подробный и любовный рассказ об отце, научном сотруднике Института имени Лесгафта, получившем смертельное ранение на Ленинградском фронте.
Цена: 350 руб.
Круглый стол «Власть слова и слово власти» посвящен одному из самых драматических социокультурных событий послевоенного времени – Постановлению Оргбюро ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград» 1946 г.
Цена: 100 руб.
Книга Елены Андреевны Кумпан (1938-2013) рассказывает об уходящей культуре 1950 – 1960-х годов. Автор – геолог, поэт, экскурсовод – была дружна со многими выдающимися людьми той бурной эпохи. Герои ее воспоминаний – поэты и писатели Андрей Битов, Иосиф Бродский, Александр Городницкий, Рид Грачев, Александр Кушнер, Глеб Семенов, замечательные ученые, литераторы, переводчики: Л.Я. Гтнзбург, Э.Л. Линецкая, Т.Ю. Хмельницкая, О.Г. Савич, Е.Г. Эткинд, Н.Я. Берковский, Д.Е. Максимов, Ю.М. Лотман и многие другие
Книга написана увлекательно и содержит большой документальный материал, воссоздающий многообразную и сложную картину столь важной, но во многом забытой эпохи. Издание дополнено стихами из единственного поэтического сборника Елены Кумпан «Горсти» (1968).
Цена: 350 руб.

Книга тематически разнообразна: истории из пионервожатской жизни автора, повесть об отце, расследование жизни и судьбы лейтенанта Шмидта, события финской войны, история поисков и открытий времен Великой Отечественной войны.
Цена: 250 руб.
В сборнике представлены рассказы, написанные в 1970-1990-ж годах. То чему они посвящены, не утратило своей актуальности, хотя в чем-то они, безусловно, являются замечательным свидетельством настроений того времени.
Нелла Камышинская родилась в Одессе, жила в Киеве и Ленинграде, в настоящее время живет в Германии.
Цена: 250 руб.

В 1962 году, более полувека назад, вышла в свет первая книга стихов Александра Кушнера. С тех пор им написано еще восемнадцать книг - и составить «избранное» из них – непростая задача, приходится жертвовать многим ради того, что автору кажется сегодня лучшим. Читатель найдет в этом избранном немало знакомых ему стихов 1960-1990-х годов, сможет прочесть и оценить то, что было написано уже в новом XXI веке.
Александра Кушнера привлекает не поверхностная, формальная, а скрытая в глубине текста новизна. В одном из стихотворений он пишет, что надеется получить поэтическую премию из рук самого Аполлона: «За то, что ракурс свой я в этот мир принес / И непохожие ни на кого мотивы…»
И действительно, читая Кушнера, поражаешься разнообразию тем, мотивов, лирических сюжетов – и в то же время в каждом стихотворении безошибочно узнается его голос, который не спутать ни с чьим другим. Наверное, это свойство, присущее лишь подлинному поэту, и привлекает к его стихам широкое читательское внимание и любовь знатоков.
Цена: 400 руб.

Аннотация - "Нас время учило..." - сборник документальной автобиографической прозы петербургского скульптора и фронтовика Льва Самсоновича Разумовского.
В сборник вошли две документальные повести "Дети блокады" (воспоминания автора о семье и первой блокадной зиме и рассказы о блокаде и эвакуации педагогов и воспитанников детского дома 55/61) и "Нас время учило..." (фронтовые воспоминания автора 1943-1944 гг.), а также избранные письма из семейного архива и иллюстрации.
Цена: 400 руб.

Алексей Арнольдович Пурин (род. в 1955 г. в Ленинграде) — поэт,
эссеист, переводчик. Автор пятнадцати (включая переиздания) стихотворных
сборников и трех книг эссеистики. Переводит немецких и голландских
(в соавторстве с И. М. Михайловой ) поэтов, опубликовал пять
книг переводов. Лауреат Санкт-Петербургской литературной премии
«Северная Пальмира» (1996, 2002) и др.
В настоящем издании представлены лучшие стихи автора за четыре
десятилетия литературной работы, включая новую, седьмую, книгу «Почтовый
голубь» и полный перевод «Сонетов к Орфею» Р.-М. Рильке.
Цена: 350 руб.
Национальный книжный дистрибьютор "Книжный Клуб 36.6"
Офис: Москва, Бакунинская ул., дом 71, строение 10
Проезд: метро "Бауманская", "Электрозаводская"
Почтовый адрес: 107078, Москва, а/я 245
Многоканальный телефон: +7 (495) 926- 45- 44
e-mail: club366@club366.ru
сайт: www.club366.ru
|