ЭССЕИСТИКА И КРИТИКА

 

Григорий Кружков

 

 

«Заглохший горох» Пастернака

«В основе метафоры лежит неназванное сравнение предмета с каким-нибудь другим предметом на основании признака, общего для обоих сопо­ставляемых предметов», — формулирует А. П. Квятковский.1 Таких признаков, вообще говоря, может быть несколько. Если в первую очередь обратить внимание на второстепенный признак, упуская главный, можно неточно или совсем неверно понять смысл метафоры. Парадоксально, что порой, рассматривая в качестве признака предмета его свойства и функции, актуальные и модальные, и проявляя немало фантазии в поиске таких признаков, исследователь не замечает очевидного, то есть непосредственного зрительного сходства сравниваемых предметов. Разберем два таких примера.

 

Это — круто налившийся свист,

Это — щелканье сдавленных льдинок,

Это — ночь, леденящая лист,

Это — двух соловьев поединок.

 

Это — сладкий заглохший горох,

Это — слезы вселенной в лопатках,

Это — с пультов и с флейт — Фигаро

Низвергается градом на грядку. <…>

 

«Определение поэзии» (1917), вошедшее в книгу Бориса Пастернака «Сестра моя — жизнь», начинается (первые четыре строки) с образа соловьиного пения в ночном лесу. Вторая строфа представляет, на первый взгляд, импрессионистическое смешение образов, связь между которыми устанавливается не сразу: тут и «горох», и «Фигаро», и загадочные «слезы вселенной в лопатках». Впрочем, именно эта строка оказывается самой легкой для истолкования, если знать, что лопатками называют стручки гороха. Обычный комментарий к второй строфе не идет дальше этого объяснения. Но естественно возникает вопрос: по какому капризу Пастернак от соловьиного пения (1—4) переходит к гороху (5—6), а затем к музыке (7—8), причем музыка связана с горохом — она «низвергается» на грядку?

В обстоятельном анализе С. Н. Бройтмана2, обобщающем результаты преж­них исследований, мы не найдем прямого ответа на этот вопрос — лишь ссылку на многолинейность семантических цепей и сложность их переключений. Между тем ответ прост — надо лишь вспомнить, как растет горох; возможно, городские жители это уже подзабыли. Горох, как известно, растение вьющееся, без опоры он будет стелиться по земле и в дождь загнивать; поэтому на полях с давних времен его сажали вместе с овсом, чтоб он мог обвиваться вокруг прочных овсяных стеблей. В огородах на грядках устраивают шпалеры, то есть вбивают колышки и натягивают в несколько рядов веревочки (в последнее время появилась специальная сетка для шпалер). Горох поднимается вверх по веревочкам и плодоносит.

Если мы поглядим на всю эту картину — колышки, ряды веревочек между ними, ползущие вверх стебли и стручки, — перед нами предстанет то же самое, что и на любой нотной странице: колышки — разделения тактов, веревочки — нотные линейки, ростки и завитки гороха — штили и флажки нот, стручки, наполненные горошинами, — аккорды. Посмотрите на любую музыкальную запись, хотя бы на первую страницу си-минорной сонаты Б. Пастернака, и вы увидите грядку с горохом!

Нет никакого сомнения, что автор «Определения поэзии» — будучи сам музыкантом и композитором — видел это сходство, доходящее до зрительного тождества. Вот откуда взялся горох; кстати, его эпитет «заглохший» в таком случае оборачивается вторым смыслом — «онемевший», ибо ноты — это, конечно, застывшая, немая музыка. Яснее становится и связь горошины со «слезами вселенной»; ноты-горошины, неслышимые звуки человече­ской музыки, сродни неслышимой музыке сфер, музыке космоса.

Таким образом, у Пастернака нет произвольного перескока от соловьиного пения к грядке с горохом. Вторая строфа обретает цельность — она вся посвящена музыке: сначала идет визуальный образ нот или партитуры (разросшийся на шпалерах горох), затем эти ноты оживают и свергаются со шпалер на грядку. Обратим внимание, что вторая строфа не только сходна с первой по смыслу (поэзия — это… музыка), но и противопоставлена ей: в первой строфе — музыка природы (соловьи), во второй — рукотворная музыка искусства (образ партитуры, затем пультов и флейт).

Мы вновь убеждаемся, что за кажущимся поэтическим произволом у Пастернака четкий план, продуманная логика. «Пока нет композиционного замысла, стихотворения не существует, — говорил он. — Сколько бы ты ни подбирал строки или вслушивался в ритм, ничего еще нет. Только после возникновения композиции появляется стихотворение, начинается работа».3 Прояснив истинную роль «заглохшего гороха», мы яснее видим композицию пастернаковского «Определения поэзии». Его первые две строфы содержат утверждение: поэзия — это, во-первых, музыка — и, во-вторых, тоже музыка (что вдвое крепче верленовского «de la musique avant toute chose»).

 

Интерпретацию «заглохшего гороха» как музыки, застывшей на нотных линейках, можно подкрепить еще одним примером. Стихотворение «Хор» из «Близнеца в тучах» начинается строками:

 

Уступами восходит хор,

Хребтами канделябр…

 

«Уступами восходит…» — относится не только к рядам хора, возвышающимся друг над другом, это и образ восходящей мелодии, когда восьмые или шестнадцатые доли сгруппированы с помощью горизонтальных ребер — они и есть «уступы». Если группы нот обращены штилями вверх, то вместе с ребрами они образуют зажженные «канделябры» — выразительная визуальная метафора (в третьей строфе упоминается еще «жирандоль» — синоним «канделябра»). Нет сомнения, что Пастернак, слушая музыку, всегда представлял себе ее нотную запись, которая, в свою очередь, метафориче­ски преображалась у него в странные (если не знать, откуда они возникли) зрительные образы.

Вторая строфа:

 

Сперва — плетень, над ним — леса,

За всем — скрипучий блок.

Рассветно строясь, голоса

Уходят в потолок.

 

М. Л. Гаспаров и К. М. Поливанов в своих комментариях к стихотворению пишут: «Ряд образов может быть понят как иконическое изображение музыки (подобно „трезубцу“ в „Венеции“4 ): „уступы“ — запись вновь вступающих голосов на нотных станах; „леса“ — линии строк, пересекаемые знаками нот; „плетень“ — знаки диезов (ср. „над плетнем симфонии загоралось солнце Ван Гога“ в „Охранной грамоте“, I, 3)...»5 Соглашаясь с главным утверждением относительно связи образов «Хора» с музыкальной нотацией, мы интерпретируем те же образы несколько иначе; по нашему мнению, «плетень» — не знаки диезов, а нотный стан с записанной на нем музыкой — поэтому: «над плетнем симфонии», а «леса» — не линии строк, а столпившиеся ноты, особенно когда они идут вверх и возвышаются над линейками; это и изображено в стихотворении: «Сперва — плетень, над ним — леса…»

Образ «плетня» — ключевой, соединяющий «Хор» и «Охранную грамоту» с «Определением поэзии»; шпалеры из сплетенных веток также используются для посадки гороха в огородах наряду с колышками и веревочками; заросшие горохом шпалеры — зрительный символ музыки в «Определении поэзии» Бориса Пастернака.

 

Дополнительное подтверждение этой трактовки мы находим в «Египет­ской марке» Мандельштама. Целая страница повести представляет собой каталог визуальных образов на тему нот и нотного стана. Ослепительная импровизация включает множество причудливых картин: лестницы, фонарщики с фонарями, кавалерия, идущая в атаку, скворцы на проводах, шахматы, связки сушеных грибов, развешенное белье и так далее. Выпишем только два отрывка:

«Громадные концертные спуски шопеновских мазурок, широкие лестницы с колокольчиками листовских этюдов, висячие парки с куртинами Моцарта, дрожащие на пяти проволоках, — ничего не имеют общего с низкорослым кустарником бетховенских сонат».

«Нотный виноградник Шуберта всегда расклеван до косточек и исхле­стан бурей».7

Образное мышление поэтов, особенно современников, во многом сходно. Нетрудно заметить, что «низкорослый кустарник… сонат» и особенно «нотный виноградник» Мандельштама (виноград — вьющееся растение) представляют собой образы того же типа, что «заглохший горох» Пастернака, и изображают одно и то же — музыку, записанную нотными знаками на бумаге.

 

Еще горох у Пастернака «заглохший» оттого, что эту свою грядку (музыку) он забросил в ранней юности и она заглохла без его призора.

 

 

 


1 Квятковский А. П. Поэтический словарь. М., 1966. С. 156.

2 Бройтман С. Н. Поэтика книги Бориса Пастернака «Сестра моя — жизнь». М., 2007. С. 327­—341.

3 Пастернак Е. Б. Понятое и обретенное. Статьи и воспоминания. М., 2009. С. 410.

4 Имеется в виду образ «Трезубец вымерших гитар», разъясняемый самим Б. Пастернаком как нотная запись гитарного арпеджио — три ноты под общей крышечкой (письмо родителям от 15—16 мая 1914 г.). В Полном собрании сочинений (М., 2005. Т. 7. С. 166) рисунок рукописи воспроизведен неточно — сходство с трезубцем утрачено.

5 Гаспаров М. Л. Поливанов К. М. «Близнец в тучах» Бориса Пастернака: опыт комментария. М., 2005. С. 123.

6 Благодарю Е. В. и Е. Б. Пастернаков за ценное обсуждение и полезные советы.

7 Мандельштам О. Э. Сочинения. В 2 т. Т. 2. Проза. М., 1990. С. 73—74.

Анастасия Скорикова

Цикл стихотворений (№ 6)

ЗА ЛУЧШИЙ ДЕБЮТ В "ЗВЕЗДЕ"

Павел Суслов

Деревянная ворона. Роман (№ 9—10)

ПРЕМИЯ ИМЕНИ
ГЕННАДИЯ ФЕДОРОВИЧА КОМАРОВА

Владимир Дроздов

Цикл стихотворений (№ 3),

книга избранных стихов «Рукописи» (СПб., 2023)

Подписка на журнал «Звезда» оформляется на территории РФ
по каталогам:

«Подписное агентство ПОЧТА РОССИИ»,
Полугодовой индекс — ПП686
«Объединенный каталог ПРЕССА РОССИИ. Подписка–2024»
Полугодовой индекс — 42215
ИНТЕРНЕТ-каталог «ПРЕССА ПО ПОДПИСКЕ» 2024/1
Полугодовой индекс — Э42215
«ГАЗЕТЫ И ЖУРНАЛЫ» группы компаний «Урал-Пресс»
Полугодовой индекс — 70327
ПРЕССИНФОРМ» Периодические издания в Санкт-Петербурге
Полугодовой индекс — 70327
Для всех каталогов подписной индекс на год — 71767

В Москве свежие номера "Звезды" можно приобрести в книжном магазине "Фаланстер" по адресу Малый Гнездниковский переулок, 12/27

Михаил Толстой - Протяжная песня
Михаил Никитич Толстой – доктор физико-математических наук, организатор Конгрессов соотечественников 1991-1993 годов и международных научных конференций по истории русской эмиграции 2003-2022 годов, исследователь культурного наследия русской эмиграции ХХ века.
Книга «Протяжная песня» - это документальное детективное расследование подлинной биографии выдающегося хормейстера Василия Кибальчича, который стал знаменит в США созданием уникального Симфонического хора, но считался загадочной фигурой русского зарубежья.
Цена: 1500 руб.
Долгая жизнь поэта Льва Друскина
Это необычная книга. Это мозаика разнообразных текстов, которые в совокупности своей должны на небольшом пространстве дать представление о яркой личности и особенной судьбы поэта. Читателю предлагаются не только стихи Льва Друскина, но стихи, прокомментированные его вдовой, Лидией Друскиной, лучше, чем кто бы то ни было знающей, что стоит за каждой строкой. Читатель услышит голоса друзей поэта, в письмах, воспоминаниях, стихах, рассказывающих о драме гонений и эмиграции. Читатель войдет в счастливый и трагический мир талантливого поэта.
Цена: 300 руб.
Сергей Вольф - Некоторые основания для горя
Это третий поэтический сборник Сергея Вольфа – одного из лучших санкт-петербургских поэтов конца ХХ – начала XXI века. Основной корпус сборника, в который вошли стихи последних лет и избранные стихи из «Розовощекого павлина» подготовлен самим поэтом. Вторая часть, составленная по заметкам автора, - это в основном ранние стихи и экспромты, или, как называл их сам поэт, «трепливые стихи», но они придают творчеству Сергея Вольфа дополнительную окраску и подчеркивают трагизм его более поздних стихов. Предисловие Андрея Арьева.
Цена: 350 руб.
Ася Векслер - Что-нибудь на память
В восьмой книге Аси Векслер стихам и маленьким поэмам сопутствуют миниатюры к «Свитку Эстер» - у них один и тот же автор и общее время появления на свет: 2013-2022 годы.
Цена: 300 руб.
Вячеслав Вербин - Стихи
Вячеслав Вербин (Вячеслав Михайлович Дреер) – драматург, поэт, сценарист. Окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии по специальности «театроведение». Работал заведующим литературной частью Ленинградского Малого театра оперы и балета, Ленинградской областной филармонии, заведующим редакционно-издательским отделом Ленинградского областного управления культуры, преподавал в Ленинградском государственном институте культуры и Музыкальном училище при Ленинградской государственной консерватории. Автор многочисленных пьес, кино-и телесценариев, либретто для опер и оперетт, произведений для детей, песен для театральных постановок и кинофильмов.
Цена: 500 руб.
Калле Каспер  - Да, я люблю, но не людей
В издательстве журнала «Звезда» вышел третий сборник стихов эстонского поэта Калле Каспера «Да, я люблю, но не людей» в переводе Алексея Пурина. Ранее в нашем издательстве выходили книги Каспера «Песни Орфея» (2018) и «Ночь – мой божественный анклав» (2019). Сотрудничество двух авторов из недружественных стран показывает, что поэзия хоть и не начинает, но всегда выигрывает у политики.
Цена: 150 руб.
Лев Друскин  - У неба на виду
Жизнь и творчество Льва Друскина (1921-1990), одного из наиболее значительных поэтов второй половины ХХ века, неразрывно связанные с его родным городом, стали органически необходимым звеном между поэтами Серебряного века и новым поколением питерских поэтов шестидесятых годов. Унаследовав от Маршака (своего первого учителя) и дружившей с ним Анны Андреевны Ахматовой привязанность к традиционной силлабо-тонической русской поэзии, он, по существу, является предтечей ленинградской школы поэтов, с которой связаны имена Иосифа Бродского, Александра Кушнера и Виктора Сосноры.
Цена: 250 руб.
Арсений Березин - Старый барабанщик
А.Б. Березин – физик, сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе в 1952-1987 гг., занимался исследованиями в области физики плазмы по программе управляемого термоядерного синтеза. Занимал пост ученого секретаря Комиссии ФТИ по международным научным связям. Был представителем Союза советских физиков в Европейском физическом обществе, инициатором проведения конференции «Ядерная зима». В 1989-1991 гг. работал в Стэнфордском университете по проблеме конверсии военных технологий в гражданские.
Автор сборников рассказов «Пики-козыри (2007) и «Самоорганизация материи (2011), опубликованных издательством «Пушкинский фонд».
Цена: 250 руб.
Игорь Кузьмичев - Те, кого знал. Ленинградские силуэты
Литературный критик Игорь Сергеевич Кузьмичев – автор десятка книг, в их числе: «Писатель Арсеньев. Личность и книги», «Мечтатели и странники. Литературные портреты», «А.А. Ухтомский и В.А. Платонова. Эпистолярная хроника», «Жизнь Юрия Казакова. Документальное повествование». br> В новый сборник Игоря Кузьмичева включены статьи о ленинградских авторах, заявивших о себе во второй половине ХХ века, с которыми Игорь Кузьмичев сотрудничал и был хорошо знаком: об Олеге Базунове, Викторе Конецком, Андрее Битове, Викторе Голявкине, Александре Володине, Вадиме Шефнере, Александре Кушнере и Александре Панченко.
Цена: 300 руб.
Национальный книжный дистрибьютор
"Книжный Клуб 36.6"

Офис: Москва, Бакунинская ул., дом 71, строение 10
Проезд: метро "Бауманская", "Электрозаводская"
Почтовый адрес: 107078, Москва, а/я 245
Многоканальный телефон: +7 (495) 926- 45- 44
e-mail: club366@club366.ru
сайт: www.club366.ru

Почта России