ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

Оксана Лихачева

* * *

Нам, кочующим с дачи на дачу,
не зачахнуть в тоске, не пропасть —

как улиткам, что в домиках прячут

бытия уязвимую часть, —

мы в неспешном, далеком походе

к тем холмам, где бы видеть могли:

так в компании ангелов бродят

золотые улитки Дали,

где приватности груз сохраняя

от наветов людских и ворон,

бесконечность, в спираль завитая,

нас выводит на солнечный склон.

* * *

Не упускай своего из виду, не проворонь,

прочь слепоты соловьиной мякиш — следи, как сыч:

если увяз коготком в житейском, считай урон —

вроде и пост держал, а, смотри-ка, не смог постичь,

как ускользает то, что хотел, что мечтал спасти

там, в глубине, от чужих заслонял плечом.

Жаль, не взлетел над прочим, над суетой — прости;

значит, опять к началу — бродить грачом.

ИТАЛЬЯНСКОЕ

                        Отрадно улетать в стремительном вагоне

                        От северных безумств на родину Гольдони…

                                                                                     М. Кузмин

Как мучителен мне мимоход этот, мимоезд:

из окна высовываясь, протягивая ладони,

что схватить смогу из мелькающего окрест

в декорациях солнечных Гоцци тире Гольдони —

пасторальный дух, узлы виноградных лоз

на холмах, где время пригрелось, остановилось,

где поймешь внезапно: привязан и ты всерьез,

принимая теперь не только простор — и сырость,

тесноту толпы с путеводителями в руках,

новобрачных китайцев на площади Марко Поло —

даже их, но особенно — подержанное в веках,

то, что дарит тебе обломочек свой, осколок.

НЕАПОЛИТАНСКАЯ ПЕСЕНКА

Нечего делать в Четаре предпочитающим просо,

сою берущим под пиво, вытянув постные лица:

тем, кто не жалует рыбу, выжить в Четаре непросто —

даже на небе полночном там чешуя серебрится.

Будем бродить у причала вечером темно-пунцовым

под бормотание лодок, сонных, стреноженных к ночи,

и причитать, что удачей нам не гордиться тунцовой —

так как прокатные сети, ясное дело, непрочны.

Да и рыбацкое счастье вряд ли потрафит неместным,

из состраданья к приезжим делая знаки фортуне,

и чужаку-ротозею здесь априори известно:

тина ему достается с тайной надеждою втуне

и восхищенные взгляды вряд ли его потревожат,

щебет сбегающих к морю в юбках цветастых беспечно —

ну и не очень хотелось… Нам, если честно, дороже

ладожской корюшки блестки, запах ее огуречный.

* * *

Наивные ласточки, гнезда — одно за одним —

мы лепим старательно, сопротивляясь прогнозам,

что жизнь ненадежна, и веру упрямо храним

в семейный подряд, и поэтому даже занозам,

а также мозолям наш пыл не убавить. Потом,

когда-то устанем, возможно, и, двигаясь еле,

усядемся рядом и вспомним: Плотин ли, Платон

вот также на мир, что вокруг, с восхищеньем глядели

и нас убеждали, еще не уверенных в том,

что блеск у него не мучителен, а беспределен.