ПОЭЗИЯ И ПРОЗА
Оксана
Лихачева
* * *
Нам, кочующим с дачи на дачу,
не зачахнуть в тоске, не пропасть —
как улиткам, что в домиках прячут
бытия уязвимую часть, —
мы в неспешном, далеком походе
к тем холмам, где бы видеть могли:
так в компании ангелов бродят
золотые улитки Дали,
где приватности груз сохраняя
от наветов людских и ворон,
бесконечность, в спираль завитая,
нас выводит на солнечный склон.
* * *
Не упускай своего из виду, не проворонь,
прочь слепоты соловьиной мякиш — следи, как сыч:
если увяз коготком в житейском,
считай урон —
вроде и пост держал, а, смотри-ка, не смог постичь,
как ускользает то, что хотел, что мечтал спасти
там, в глубине, от чужих заслонял
плечом.
Жаль, не взлетел над прочим, над суетой — прости;
значит, опять к началу — бродить грачом.
ИТАЛЬЯНСКОЕ
Отрадно улетать в стремительном вагоне
От северных безумств на родину Гольдони…
М. Кузмин
Как мучителен мне мимоход этот, мимоезд:
из окна высовываясь, протягивая
ладони,
что схватить смогу из мелькающего окрест
в декорациях солнечных Гоцци тире Гольдони —
пасторальный дух, узлы виноградных лоз
на холмах, где время пригрелось, остановилось,
где поймешь внезапно: привязан и ты всерьез,
принимая теперь не только простор — и сырость,
тесноту толпы с путеводителями в руках,
новобрачных китайцев на площади Марко Поло —
даже их, но особенно — подержанное
в веках,
то, что дарит тебе обломочек свой, осколок.
НЕАПОЛИТАНСКАЯ ПЕСЕНКА
Нечего делать в Четаре предпочитающим просо,
сою берущим под пиво, вытянув
постные лица:
тем, кто не жалует рыбу, выжить в Четаре непросто —
даже на небе полночном там чешуя серебрится.
Будем бродить у причала вечером темно-пунцовым
под бормотание лодок, сонных, стреноженных к ночи,
и причитать, что удачей нам не гордиться тунцовой —
так как прокатные сети, ясное дело, непрочны.
Да и рыбацкое счастье вряд ли потрафит неместным,
из состраданья к приезжим делая знаки
фортуне,
и чужаку-ротозею здесь априори известно:
тина ему достается с тайной надеждою втуне
и восхищенные взгляды вряд ли его потревожат,
щебет сбегающих к морю в юбках цветастых
беспечно —
ну и не очень хотелось… Нам, если честно, дороже
ладожской корюшки блестки, запах ее огуречный.
* * *
Наивные ласточки, гнезда — одно за одним
—
мы лепим старательно, сопротивляясь прогнозам,
что жизнь ненадежна, и веру упрямо храним
в семейный подряд, и поэтому даже занозам,
а также мозолям наш пыл не убавить. Потом,
когда-то устанем, возможно, и, двигаясь еле,
усядемся рядом и вспомним: Плотин ли, Платон
вот также на мир, что вокруг, с восхищеньем глядели
и нас убеждали, еще не уверенных в том,
что блеск у него не мучителен, а беспределен.
