ИНТЕРВЬЮ

«России нужна стальная рука закона»

Беседа Екатерины Асмус с Михаилом Шемякиным

Как-то раз, в самом начале 1990-х, моя мама, художница, женщина больших знаний и тонкого вкуса, пригласила меня на выставку в Манеже. Тогда меня поразили яркие, броские, сильные работы неизвестного мне доселе художника. И очаровала целая коллекция небольших скульптур: носатые уродцы, принарядившиеся в изысканные камзолы. Это было мое первое знакомство с творчеством Михаила Шемякина — удивительного и тонкого Мастера, изгнанного из родной страны в 1971 году, запрещенного в России, но вернувшегося обратно
в перестройку, уже знаменитым.

И вот прошло более 10 лет с момента моего знакомства с его творчеством. 2011 год. Мы сидим и беседуем о проблемах образования и культуры в России.

Михаил Шемякин: Сегодня масса интеллигентных людей пишет о том, что система образования в России на грани катастрофы. Сокращается количество часов для изучения русского языка. Некоторые даже сравнивают эти перемены с программой нацистов для России — там говорилось, что русским детям на оккупированных территориях достаточно несколько часов языка в неделю. Хотя я уже давно здесь ничему не удивляюсь. В свое время великий мыслитель Николай Бердяев, высланный из России господином Ульяновым на «корабле философов» и до конца жизни проживший во Франции, написал замечательную книгу исследований о России и некоторых моментах российской психологии. Я очень люблю вспоминать фразу: «Россия не страна, а экспериментальная лаборатория Господа Бога». К сожалению, эксперименты эти не всегда удачные. Причем именно неудачные эксперименты у нас приживаются лучше всего. А вот хорошие начинания почему-то не привлекают должного внимания. Я с ужасом наблюдаю, как масштабно разворачивается в стране педофилия, при этом удивляет больше всего, что Дума не проводит законов, с помощью которых можно было бы пресечь чудовищные преступления против детей. Трагедия России в том, что закон исполняется не для всех. Малолетний беспризорник, укравший булочку или велосипед, получает наказание по полной программе.

Екатерина Асмус: Вам не кажется, что это очень похоже на времена крепостничества: украл некто сайку — и его забрили в солдаты на двадцать пять лет.

М. Ш.: Да! Поражает абсурд. Человек, укравший шесть миллиардов долларов (о миллионах теперь уже и говорить неинтересно) получил шесть лет условно.

Е. А.: Хорошо, что не получил за это повышение по службе.

М. Ш.: Да (смеется), а мог бы. Или медаль. Самое ужасное, что и это уже никого не удивляет. Генофонд России разрушается с 1917 года. Культура отодвинута на задворки. О культуре речь в принципе вообще не идет —
а только о физкультуре, освоении бюджета и его распиливании. Наши проекты помощи молодым художникам, программы образования, даже проект установки памятника жертвам Беслана практически никогда не финансируются из бюджета. Все программы базируются на спонсорских деньгах.

Е. А.: Бюджетные деньги — «священная корова»?

М. Ш.: Да, даже если они и выделяются, то непременно рассасываются по дороге, несмотря на бесконечные разговоры о борьбе с коррупцией. Фа­ктически получается, что мы все время боремся сами с собой. Этакий Дон Кихот, который бесконечно бьется с ветряной мельницей.

Е. А.: И мельница все время побеждает.

М. Ш.: Да! И Дон Кихот лежит, несчастный, в пыли, с тазиком на голове. С золотым тазиком. И рассказывает о новых методах новой борьбы с мельницей. Многие люди сейчас, так же как и Солженицын, постоянно задаются вопросом: «Как спасти Россию? Как выйти из морального и материального кризиса?» Который, кстати, в основном распространяется только на бедных людей. И расхожее мнение таково: «России нужна сильная железная рука». Говорят об этом, поглядывая в сторону Кремля. Я согласен с тем, что для спасения России нужна железная рука, даже не железная, а стальная. Но рука не одного человека, не одного диктатора или даже некой группировки, а стальная рука закона, который будет исполняться одинаково для всех. Когда в этой стране люди будут знать, что невозможно купить судью, милиционера, прокурора, когда любой человек, совершивший преступление перед государством, перед своим народом, будет сидеть в тюрьме столько, сколько ему положено, или пойдет к стенке. С коррупцией бороться очень просто! Берите людей, тех, которые воруют, делайте показательные суды
и сажайте в тюрьмы! Но для нас это мечта! Утопия!

Е. А.: Михаил, как вы считаете, есть ли у России свой путь?

М. Ш.: Когда-то Чаадаев в отчаянии воскликнул: «Неужели мы родились для того, чтобы показать всему миру, как не нужно жить?» Если это считать путем России, то мы на правильном пути. И эта вечная попытка разжечь квасной патриотизм рассказами о том, что жидомасоны, дядя Сэм и прогнившая Европа пытаются уничтожить русский дух и русского мужика! Подобный бред вовсю несется с экранов телевизоров в безвкусных и пошлых программах, и это пугает. Но российский-то народ не глупый! Он же должен понять, что больше всего проблем он приносит себе сам. Вот мы все время бьем себя в грудь, с упорством дебила повторяя: «Мы самые лучшие, мы самые добрые!» А по улицам ползут старухи-блокадницы и роются
в помойках. Дети бездомные… Кстати, какой бы ни был там Феликс Дзержинский, но он бы не допустил сегодня, чтобы десятки тысяч беспризорных ребят болтались бы по улице и жили в подвалах. Россия полностью теряет понятие милосердия и сострадания. Все мыслят по системе: «У соседа корова померла. Вроде и не мое дело, а все-таки приятно». Вспоминается страшная притча о человеке, которому Бог предложил исполнить любое его желание — с условием, что у соседа будет того же в два раза больше. Мужик долго мучился, а потом его осенило: «Боже! Вынь у меня один глаз!» И это — черта нашего национального характера! И пока мы не начнем от нее избавляться, ничего хорошего не получится. За рубежом поэтому русские диаспоры — самые бедные. А еврейские, кстати, самые богатые. Мудрый еврей знает, что если у его соседа будет все хорошо, тот ему поможет. А у нас — только-только фермер начинает становиться на ноги — его могут поджечь, разорить и уничтожить только потому, что кто-то решил, что он «живет лучше меня». Как Шариков говорил: «Все поделить!» А поровну ведь все равно не получилось! Приезжаю в Россию и читаю в газете: «Роман Абрамович приобрел очередную виллу за 145 миллионов долларов». Это что, наше самое радостное событие дня? Нужно по этому поводу петь и плясать? А я прилетел помочь московскому фестивалю военных оркестров. Вот так мы калечим сознание нации. Что мы наделали с нашей страной? С одной стороны, революция 1917 года была наболевшей необходимостью. Но с другой — трагедия революции была в том, что террористическая группировка, возглавляемая господином Ульяновым, все подчинила себе. И уничтожила великую Россию — целые ее сословия! Хорошо крестьянин работает — значит, он «кулак» и его нужно застрелить, предварительно ограбив! Фабриканты, которые создавали промышленность, аристократы, бывшие оплотом культуры и образования… Все нужно было выжечь и развеять по ветру. А для чего были эти жертвы? Для того чтобы кучка обнаглевшего ворья, не стесняясь, могла наживать миллиарды долларов. Вот в этом мы впереди планеты всей! Раньше, в Советском Союзе, расстреливали за хищение в размере пятидесяти тысяч рублей. А советские чинуши представляются теперь просто монахами по сравнению с кремлевскими бонзами. Зато все они теперь выстаивают православные службы в храме. А коснись чего — вытащат снова свои партбилеты и сделают вид, что никогда от них не отказывались. Удивительное дело: вчера мы еще были самым атеистическим государством и расстреливали попов, несчастных мучеников от церкви, а сегодня — братва, вся как один, стала богомольная! Если правительство и власть имущие не поймут, что нужно положить конец нравственному беспределу и беззаконию, то мы потеряем и новые поколения!

Е. А.: Как вы считаете, что вообще ждет наши новые поколения?

М. Ш.: Детей нужно спасать. Общество разделилось как никогда. У нас есть супербогатое ворье и очень-очень бедное население. Особенно в глубинке, где народ просто спивается, поглощая любую горючую жидкость без разбору. Например, политуру. Смотреть на них просто жутко! Такое ощущение, что эту нацию кто-то задался целью доистребить, потому что истребляется-то она давно, с 1917-го. Недавно я работал над новым балетом в Вильнюсе. Крошечный небогатый город. И когда я спрашиваю там официантов, свежая ли еда, то они даже не понимают, откуда может возникнуть такой вопрос. А в Петербурге я, интересуясь у официанта о том же, зачастую получаю в ответ: «Вот это блюдо мы вам очень не советуем». И говорят они это только потому, что узнали меня, пожалели Шемякина! Нужно иметь мировую известность, чтоб не проглотить тухлую котлету!

Е. А.: Какую помощь детям оказывает Фонд Шемякина?

М. Ш.: Фонд делает выставки детей-аутистов, детей с психическими отклонениями, изучает их творчество, в этом году устраивали для них настоящее старинное Рождество. Но в основном у нас программы рассчитаны на студентов и молодую профессуру, в том числе моя программа «Воображаемый музей Михаила Шемякина». Кроме того, Фонд проводит тематические выставки, например: «Крик в искусстве», «Рука в искусстве». Научные материалы, репродукции, гравюры по нужной тематике привозятся мною из Франции и располагаются на втором этаже, а на первом — работы художников, отбирающиеся на конкурсной основе. Потом выставка перекочевывает в Майкоп, меня очень заботит судьба моей малой родины — Северного Кавказа, где обстановка сейчас очень тревожная. Я стараюсь приглашать к себе во Францию молодых профессоров и художников на стажировку. И в Америке мы делаем ежегодную экспозицию с помощью Фонда доктора Либовица. Иногда молодые профессора, особенно приехавшие из российской глубинки, пугают меня абсолютным незнанием многих элементарных вещей, просто какие-то «чистые листы бумаги». Они зачастую и не слыхали, кто такие Рабле, Верлен, Бодлер. У них нет никакого базового образования! Для того чтобы учить рисовать, человек должен быть всесторонне образованным. В свое время у нас были иные трудности. В библиотеке Академии художеств были определенные книги, которые выдавались только членам компартии, то есть «морально устойчивым» личностям. Они были помечены красным и были запрещены к выдаче обычным студентам, чтобы те не подверглись «тлетворному влиянию Запада». Приходилось заводить знакомства с барышнями-библиотекаршами, чтобы иметь возможность пользоваться определенной литературой. Но классическая школа того времени была славна величайшим профессионализмом. Профессора наши были замечательными рисовальщиками, учили правильно держать карандаш, тушевать. И тогда мы действительно были впереди планеты всей. Такой школы нигде на Западе не было. А сегодня вымирает старая профессура! А новой не появляется. Да
и мало кто хочет идти работать за копеечную зарплату.

Е. А.: Может быть, это началось тогда, когда на смену мастерству пришел эпатаж?

М. Ш.: И это тоже. Как, например, отнестись к хулиганской группе «Война», изобразившей член на Литейном мосту. На Западе им дали бы небольшой срок за хулиганство. А у нас дают премию за инновации! Глянцевые журналы публикуют изображение этого действа на обложках. Люди ведут дискуссии. Министр культуры подписывает приказ о награждении…
И что получается — молодой парень, мальчишка, наблюдает все это, и ему захочется прославиться именно таким образом, а никаким другим! И он будет ждать награды за это!

Постсоветскому человеку очень трудно оставаться самим собой. Нувориши, нахапавшие денег, пытаются стать чуть ли не английскими лордами. Напяливают соответствующие шмотки, но выглядят все равно комично! Наша привычка копировать чужое, вместо того чтобы хранить свое, смешна. Ужимки новой гламурной тусовки, которая пытается подражать Западу, — гротескны. Серьезных журналов нет. Идет борьба за выставки в гламурных галереях, потому что это модно и престижно. А у молодых художников сознание искривляется. Получается так: «Почему я должен проводить множество часов, рисуя немытую пятку натурщика, когда ребята из тусовки уже выставляют свои „шедевры“ в галерее, открытой подругой Абрамовича?»

Или вот такой пример: Олег Кулик разделся, бегал голышом, гадил
в углах, и вот он уже — гуру от искусства! Его приглашают в Мариинский театр! Несмотря на то что он два раза с треском провалился в Париже,
в театре Шатле. Правда, он уже не писает на публике, а надел скуфью на свою лысеющую голову и говорит только о духовном, но для людей, которые знают его путь, — велико искушение повторить такой же путь к популярности. Как пелось у Высоцкого: «Мне вчера дали свободу, что я с ней делать буду?»

Постсоветский человек на самом деле очень несчастен, потому что на него обрушилось колоссальное количество зачастую ненужной информации. А что такое настоящая свобода и демократия — он даже не представляет. Здесь все искажено, как в кривом зеркале! Вместо того чтобы понимать, что такое наш народ, наша земля, наша культура, мы почему-то пытаемся все черпать с Запада, причем выбираем самое плохое. Наверное, потому что это легче воспринять. Думать не нужно!

Е. А.: Глянец действительно душит все виды искусства. Но главное, что есть люди, которые борются! А их немного. Что же делать с тем, что их становится все меньше?

М. Ш.: Мы должны выращивать этих людей. Нужно воссоздать генофонд. Вот, например, идея Сколкова. А почему бы не заняться реконструкцией уже имеющегося известнейшего Академгородка в Новосибирске? Почему нужно создавать новые базы непременно около Москвы? А не там, где уже выросло несколько поколений ученых? На сегодняшний день во имя рекламы лизоблюды готовы бросаться выполнять любые новые идеи. Притом они знают, сколько на этих всех идеях можно напилить. И это вместо того, чтобы реконструировать имеющееся, чтобы люди жили нормально. По статистике, у нас сорок миллионов человек до сих пор по-прежнему ходят справлять свои нужды зимой и летом на двор! А мы занимаемся проблемами глобальных масштабов! Не нужно пытаться обгонять Америку и Европу, демонстрируя всем свой голый зад!

Е. А.: Когда мы сможем посетить вашу персональную выставку?

М. Ш.: Зимой в Москве, в Пушкинском музее будет представлена книга, посвященная творчеству Владимира Высоцкого «Две судьбы» с моими иллюстрациями, а в следующем году в Русском музее будет выставка «Тротуары Парижа». Это очень интересная тематика для любой публики — зарисовки уличного мусора, стены домов, тротуары! Вот как можно натренировать свой глаз, следуя заветам великого Леонардо: «Внимательно всматривайтесь в старые стены, потеки, в грязь и мусор, и вы столько фантастического обнаружите, сколько никогда вам ваша собственная фантазия дать не сможет!» Зрители увидят, что те улицы, по которым они ходят из года в год, тоже представляют собой художественную мастерскую.

Санкт-Петербург, 9 сентября 2011