ПОЭЗИЯ И ПРОЗА
Валерий СКОБЛО
*
* *
Я пройти не боюсь мимо
дома,
Этот страх, эта боль
позади.
Все почти
что уже незнакомо...
А когда-то щемило в
груди.
Душу больше не ранит
жилище,
И, пожалуй, я этому рад.
Сколько можно стеречь
пепелище? —
Я уехал лет сорок назад.
Да... Когда-то я жил
Островами,
Исходил, не жалеючи ног.
Описать не пытался
словами.
...Мне тогда еще
нравился Блок.
Выворачивал остров
Елагин
За Крестовским. Шпана по кустам...
И речные трамвайчики...
Флаги! —
Сколько было их в
праздники там.
Распрощался с родною
сторонкой,
Все осталось за этой
рекой —
Малой Невкой,
Крестовкой, Чухонкой...
Даже уж и не помню,
какой...
Жизнь казалась безмерно
большою,
А теперь ясно чувствую
я:
Под моей невесомой душою
Прогибается ткань бытия.
*
* *
Внимательно смотрит в
окошко
На
местность, что сверху видна.
На кухне жена и
окрошка...
Окрошка... тарелки...
жена.
Но мысль, что вот, жизнь
промелькнула,
Считает он пошлой...
вполне.
На спинку фигурного стула
Оперся... Что видит в окне?
Внизу — ни куста, ни былинки.
Скамейка... забор... старики.
Из краешка глаза слезинки
Всем смыслам текут вопреки.
Не в жалости дело, конечно, —
Себя не жалел... Никогда...
Представить ужасно, что вечно
Могло быть житье... Ерунда.
Он смотрит... и плачет невольно:
Какой утомительный вид.
О Господи, как это больно!..
Вот чайник сейчас закипит.
По радио: сушь и пожары,
И скудные будут хлеба...
Но все пересилим... не бары.
Окрошка... тарелки... судьба.
* * *
Как там дальше жила Навсикая,
Когда высохли слезы в глазах?
Ей дарована участь какая?
Заменил ли отца Телемах?
Приходили ей мысли о Кирке —
Я представить себе не могу —
В ежедневной бессмысленной стирке
На пустынном уже берегу?
Впрочем, это неважно... неважно...
Это все неподвластно уму.
Одиссей правит парус отважно,
Опасаясь взглянуть за корму.
Что за музыку слышит в тумане,
В плеске волн за скрипучим бортом?
Сколько раз уличенный в обмане
Думал он, что не будет «потом».
Громко вскрикнув: на помощь, Афина!
И, мечом ударяя о медь,
Что он видел: богиню? дельфина?..
Что он видел? — Паллада, ответь!
Я и сам из такой же породы.
Сколько было любовниц и жен? —
Промелькнули летящие годы —
Позабыл я, в себя погружен.
Нет предательств, обид и обманов...
Я ловлю дальний голос трубы...
Чутко слушаю гул барабанов
Своей собственной страшной судьбы.
