ИЗ ГЛУБИНЫ (ПОЭЗИЯ)

Янош  Пилинский

Полночное купанье

Вода настороже — и сплошь
сиянье, острое как нож,
зеркало дышащее; вот
рука, слегка помедлив, бьет
его. Стихия мстит;
кусает жадно, до кости.
Сражен, я принимаю плен,

лежу, пошевельнуться лень,

подслушиваю. Лишь звезда-
другая вздрогнет иногда,
как птица в дне небесных вод,
как удивленный рыбий рот.
 
Я трепыханья их слежу,
в небес глухонемую жуть
залепленных, урод, ничей,
сам в панцирь втиснут, шов и щель,

я не прошу и не ропщу,

а лишь подолгу и вприщур
дивлюсь на них; сердце мое
зашито рыбьей чешуей,
и сладкий ужас в глубине:
злосчастный крюк не выдрать мне,
тот, что тайком и навсегда
глубь вогнала, вода, вода.

Там счастье; глубь глотает луч,
и в глуби полыхает луг,
ракушки радость — ил и свет,
минуты нет и звука нет.
И вот, будто на дальний зов,
ночь выпадает из пазов;
ил, звезды ли несут меня,
где я теперь, и я ли я?
Может, на древнем торжестве,
где небо, я, вода в родстве,
где мы одно, одна волна

плача без времени и дна!
плача без времени и дна!

Трапеция и брусья

Ты отворачиваешься;
лоб ускользает, зря я
рукой тебе созвездья в ночь
сплетал, я нить теряю.
Шея в пушинках серебра,
ты близко-близко, хочешь
мне что-то на ухо шепнуть,
смешишь — я бью наотмашь!

Карниз искрится на бегу,
рывок, подножка — мимо,
взвиваясь лупишь по глазам,
у, зверь неуязвимый!
Враз навзничь, сузившись лицом,
ты начинаешь падать
и на трапециях ночи
летишь поверх ограды,

над явью дрогнувшей — паришь!
Гимнасты, зло и немо,
под сердца стук, — не вырвешь крик, —
мы чиркаем по небу;
держись, — и, пересиля страх,
отталкиваясь с лёта,
валю, валюсь с тобой к звездїм
в дрожащие тенета!

Не отпирайся, говори,
давно идет погоня?
В моих глазах скипелась ночь.
Кто начал и кто понял?
Что будет? Я люблю тебя!
Не прикоснуться к ране.
Сидим на брусьях неба мы,
недвижны, каторжане.

Перевод Майи Цесарской