Денис датешидзе

* * *

Ночью, глядя в пространство, в окна,

В темноту над чертою крыш,

Можно вымолвить: «Боже, вот я...»

Почему Ты не осенишь

Ни надеждою, ни смятеньем,

Ни побед не суля, ни бед?..

Потому ли, что Твой — смертелен,

Непосилен любой ответ?

И, бездействующий, латентный,

Неродившийся дух слепой

Спит, спеленатый, как плацентой,

Окружающею средой. —

Той, где завтрашний, самый каждый,

День заранее повторен.

Серый дом девятиэтажный;

Хлопья снега под фонарем...

Впрочем, это назвали благом.

В ткань подушки уткнись лицом,

Слабой мыслью о чем-то «главном»

Высветляя неплотный сон.

* * *

Радость — не радость, печаль — не печаль.

Все относительно, амбивалентно.

Хочешь, старайся, а хочешь, скучай.

Тихо и медленно, вяло и бледно

Происходящее тем и важней,

Что происходит (натужно, недужно...).

Ярких событий и бурных страстей,

Если их нет, то искать и не нужно.

Но возникает, конечно, вопрос:

Что говорить — вообще и друг другу?

Сделай же так, чтобы голос пророс

Сквозь неподъемную, плотную груду

Давних повторов, томительных дел, —

Их истлеванье сквозь плоть пропуская...

Или, возможно, уже не успел.

И не успеешь. — Такая-сякая,

Значит, судьба. Чтобы всем прорасти,

Хватит ли тесной теплицы цветочной?..

Ну, примирись, успокойся, прости,

Неразличимо смешавшийся с почвой.

Сердце сожмется ли, дрогнет рука —

Это пройдет. За минутой минута

Тянется... «Тайна сия велика».

Ты существуешь. Почти. Почему-то.

* * *

Слишком будучи тривиальной,

Жизнь поэтому иногда

Представляется нереальной. —

Ветер, облачность, снег, вода,

Лица, улицы, пятна света...

Столько зим уже, столько раз,

Столько лет представало это,

Что зачем же оно — сейчас?!.

— Осторожней, не увлекайся,

Не споткнись, не сойди с ума.

Помолись и в грехах покайся,

Все, скажи, хорошо весьма.

В том-то, знаешь, и виноваты,

Что так долго себе равны.

Как награды, проси расплаты.

Ночь. Окурки. Дурные сны.

* * *

Сиди, следи, слепой свидетель

Господних таинств и чудес,

Как снег на землю, свеж и светел,

С пустых спускается небес.

Пусть мозг подыскивает слово, —

Оно со снегом утечет,

Растает снова, будет снова...

Твои усилия не в счет.

Как тихо, пасмурно и чисто!

Что значит снег? Что значит свет?

Что ничего и не случится,

Что остывает жизни след.

Деревьев черные стропила;

Судьбы несбывшейся каркас...

Представь, что вечность наступила.

Уже давно. Уже сейчас.

* * *

В любую минуту ты можешь резонно сказать:

«Все кончилось». Тут же добавить, что «все началось»

И «все пребывает и длится». — Всегда и опять,

И сплошь и насквозь.

И вот, выпадая в осадок, впадая в экстаз,

В конкретном, предметном, просторном пространстве простом

Сидишь постоянно и думаешь прямо сейчас

О том, что потом.

И это нормально, реально. Ты разве не рад?..

Не очень охотно, но, впрочем, почти без труда

Глядишь, как вороны неровно и нервно летят

Сюда и туда;

Как ширится, ветром раскрытая, синяя высь

И талые капли, стекая, сверкают, как ртуть.

В любую минуту нас может не стать. — Удивись

И как бы забудь.

* * *

Какие-то люди, как облако за окном,

Во сне проплывали в сознанье полупустом.

Зачем я когда-то их видел и был знаком?

Ну, так получилось, так встретилось. Ни о ком

Почти не жалею. Но это же странно! — Нас

Однажды не станет. А некоторых — уже.

И что означают их лица, обрывки фраз? —

Подробные вещи в потерянном багаже.

И снилось еще, что на поезд я сел не тот

(Отметим банальность). И где-то забыл багаж.

И тут проводник мне какой-то рюкзак несет

И будто бы вежливо спрашивает: «Не ваш?»

И вроде бы надо ответить, что нет, не мой,

Но вдруг сомневаюсь, отчетливо не могу

Припомнить... Он чей-то. А я-то ведь кто такой? —

Какой-нибудь «кто-то», зависший в чужом мозгу.

И снилось еще — и снится еще пока, —

Что поезд стремительно движется, что вагон

Трясется. И, как полагается, облака

Плывут за окном в направленье совсем другом.

* * *

Бедные птицы! — «Не сеют, не жнут»,

Но собирательство или охота

Разве отрадней? Естественный труд —

Поиски пищи в процессе полета.

Это метание Ез года в год

Полно ли счастьем, свободой, покоем?

Или, поскольку ослабший — умрет,

Если летают пока — то легко им?

Только, увы, неминуем надрыв:

Даже, допустим, себя не жалея,

Вдруг ощутить, что, хотя еще жив,

Кажется тело тебе тяжелее...

Все-то спасенье — для них, не для нас —

В чистом движенье без примеси мыслей,

Снова и всюду как «здесь и сейчас»...

Жизнь — это жесткая данность. Лишь мы с ней

Возимся. Спросишь ли: «Сколько ты жил?

Много ли выдержал?..» Опыт спрессован

В данной секунде, в биении крыл, —

В небе опять становясь невесомым.

* * *

Переливается через край

Свежий день голубой.

Пользуйся жизнью. И ей давай

Пользоваться тобой.

Кажется вдруг, что она нужна,

А для чего — понять

Хватит пытаться... И не жена,

Не сестра и не мать.

Вы не в родстве. Но сегодня ты —

С нею, в нее внедрен.

От пустоты ее, полноты

То, что берем, вернем.

Видишь, светлей ли она, темней,

Нету другой взамен.

Так что люби ее. — Но пред ней

Не преклоняй колен.

* * *

Если Бог милосерден и существует рай

(Или нечто подобное), может быть, лично ты

Там, увы, не окажешься. Но все равно, пускай,

Чтобы не были эти надежды совсем пусты,

Там хоть кто-то — окажется!.. Если же рая нет,

Тоже можно утешиться: в низменном и земном

Жизнь продолжится, будет свой старый крутить сюжет —

Расцветать, увядать и вновь прорастать зерном.

Говорят, что, однако, и это — не навсегда.

И по многим причинам, раньше или поздней,

Так изменится окружающая среда,

Что ни птиц, ни цветов не останется. Ни людей.

А потом все планеты сольются в один комок

И — какая нам разница?! — в свет превратятся? в тьму?

Ну тогда уж... пускай остается хотя бы Бог.

Даже если всего, что было, не жаль Ему.

* * *

Желтой лампочкой зажглось

Первое окошко.

Луч легко проходит сквозь

Стекла и похож на

Зоркий глаз, глядящий в высь, —

Как она все выше.

Вон еще, прозрев, зажглись

Комнатные ниши.

А потом — ряды огней

В контурах квартала.

В темноте уже скучней,

Синего — не стало.

Но зато теперь видны

На небесной арке

Блестки черной глубины,

Что не слишком ярки.