НОВЫЕ ПЕРЕВОДЫ

 

ОБЭ ПОСТМА

 

 

Обэ Постма (1868—1963) — наиболее значительный фризский поэт ХХ века. Фрисландия — самая северная из 12 провинций Нидерландов, единственная, где коренные жители говорят не на нидерландском, но на самостоятельном фризском языке, принадлежащем к западной группе германских языков. Фризы славятся трепетным отношением к языку предков, к родному краю с его древней историей и богатой, не испорченной урбанизацией природой.

Обэ Постма родился в семье фермера, после окончания гимназии во фризском городке Снейке учился на физико-математическом факультете Амстердамского университета, в 1895 г. защитил докторскую диссертацию, написанную под руководством будущего нобелевского лауреата Я. Д. ван дер Ваальса (вспомним физический термин «ван-дер-ваальсово взаимодействие»). Большую часть жизни работал преподавателем математики в соседней с Фрисландией провинции Гронинген. После выхода на пенсию в 1933 г. переехал в столицу Фрисландии Леуварден, чтобы на основе архивных документов изучать историю Фрисландии. Наряду с новаторскими историческими исследованиями он пишет в это время также научные работы по организации сель­ского хозяйства Фрисландии и статьи о природном богатстве края. Умер в возрасте
95 лет и похоронен на сельском кладбище близ родной деревни.

Обэ Постма — автор семи сборников стихов, первый из которых «Fryske lan en Fryske libben» («Фризская земля и фризская жизнь») вышел лишь в 1918 г., когда автору было пятьдесят лет. В 1949 г. увидело свет двухтомное собрание его сочинений («Samle fersen I en II»), после которого еще много лет продолжали печататься новые и переиздаваться старые стихи поэта. При жизни Обэ Постма получил две литературные премии (1947 и 1954), а в 1984 г. была учреждена премия его имени за лучшие переводы мировой литературы на фризский язык. Сам Обэ Постма высоко ценил поэзию Гете, Вордсворта, Китса и переводил на свой родной язык произведения Рильке и Эмили Дикинсон.

Стихи Обэ Постма, особенного позднего периода, отличаются спонтанностью формы и разговорной тональностью:

 

Неужто я, старик, могу стесняться

Произносить слова о жизни и о смерти

Без полировки рифмой и размером, —
А так, как говорит во мне душа?

 

Переводы выполнены по книге: Obe Postma. Samle fersen. Bosch & Keuning n.v., Baarn, De Tille b.v., Ljouwert, 1978, с привлечением нидерландских переводов в кн.: Obe Postma. Van het Friese land en het Friese leven. Meulenhoff, 1997 (vert. J. Veenbaas). Переводчики выражают благодарность профессору Тьеерду де Граафу, научному сотруднику Фризской академии и почетному доктору Санкт-Петербургского университета, и его жене Нинке де Грааф за помощь в работе над фризскими текстами.

 

Перевод и публикация осуществлены при поддержке Фонда развития и перевода нидерландской литературы (Амстердам).

 

*  *  *

Я в сердце тропу луговую храню,

Бегущую между вьюнков

К деревне, со шпилем на кирхе ее,

С листвою крестьянских дворов.

 

Как нов и огромен мальчишеский мир!

Я клевер на поле срывал,

Слова на старинном твердя языке,

Что к мудрости нас приобщал.

 

О, легкость тринадцатилетней любви!

Извечная мудрость тебя

Балует, ласкает и дарит тебе

Весь мир, безгранично любя.

 

Но позже, мой мальчик, все стало не так —

И мудрость, теперь далека,

В ответ на моленья и зовы твои

Молчит, холодна и робка.

 

И, в сердце тропу луговую храня,

Не прячу я светлой тоски:

Ах, годы бегут, исчезая под стать

Морщинкам на глади реки.

К ДРУЗЬЯМ, УШЕДШИМ В МИР ИНОЙ

О вы, жильцы небесных зал,

Каких не емлет глаз, —

Где грозный свод сменяет свод

В неисчислимый раз!

 

Безмерен ваш народ числом,

Хотя в пространствах мал.

Кто отжил век свой на земле,

Частицей свода стал.

 

Мне долго было не до вас:

Что мне ваш дальний круг!

Но вот теперь стою вблизи —

Как старый добрый друг.

 

Свет, гревший юности стезю,

Был жарко розоват,

Теперь алеет не рассвет,

А тлеющий закат.

 

Мои высокие друзья,

Весь торный путь земной

Прошедшие, живыми вы

Стоите предо мной.

 

Был краток летний танец — и

Бездонен зимний мрак;

Домишко мал, — но велики

Пустырь и буерак.

 

Ложится редко жизни путь

Прямою бороздой —

Скорей нехоженой тропой,

Грозящей страшной мздой.

 

И ваша пустошь, о друзья,

Она ж — земля моя,

Напасти ваши и беду

Теперь узнал и я.

 

Широк и непрогляден мрак,

Высокий свет далек,

Как до него сквозь тьму дойти —

Еще мне невдомек.

 

Примите ж как свое дитя

Меня в чреде невзгод,

Когда поводья уроню

И сгинет мой народ.

 

 

УШЕДШЕЙ ЖИЗНИ

Огромный строй с той стороны черты.

Передние ко мне так близко, что

Я так же ясно вижу их, как вас

По эту сторону! И нет границы,

Кто здесь еще, кто там, — не разобрать,

Все очертания размылись,

Кто жив еще — исчез вдали, как тот,

Кто мертвым числится. Не связаны они

С каким-то точным днем, туда-сюда

Свободно проплывают, как душа.

Друзья счастливых юных лет чредою

Проходят предо мной. Я вижу их,

И ветер, что шуршит по тростнику,

Вобрал их образ. Прежде и теперь

Слились в одно, а зеркало воды

Их отразит, когда утихнет рябь.

 

На отчий терп  веду я эти тени.

О, сколько поколений уж прошло

Сквозь этот дом — точь-в-точь вода в реке;

Но пастбища и вирды неизменны.

Дом, терп и пашня, вы перенесли

Меня в седую старину! Стена

Осевшая, окошко, крыша, — ваш

Язык мне внятен. Мы стоим на терпе,

На насыпном холме, от зла стихий

Спасавшем пращуров. Здесь дом и двор

над пашней вознеслись. И мы глядим

вокруг и вдаль — о, как взволнован дух!

 

Груженые возы с трудом въезжают

Сюда, наверх, и скот мычит вдали,

И утки крякают. О вереница

Тех, кто давно ушел! Давайте вместе

Мы спустимся к речушке, по которой

Граница пролегла меж деревнями.

Травы касается рука, и влажной

Землею пахнет… Здесь не властно время!

Мы все единого частицы царства

И чувством общим пронзены, и мир

Объят одной душой, одним сознанием.

 

ПРОЩАНИЕ

Когда я буду умирать, то пусть

Вокруг меня цветет весенний день.

Поставь кровать так, чтоб я видеть мог

В окно все то, к чему рвалась душа.

 

Вот чахлое, страдающее тело

Лежит без силы. Но в глазах горит

Огонь добра, и аромат с полей,

Что так любил, доносится сюда.

 

И незаметно дух мой отлетит,

Останется лишь тень, и не смотри

Ты на нее и слепка не снимай

С изрытого морщинами лица.

 

В моих стихах — все, что я мог вам дать.

Храните их, с любовью вспоминая

Поэта, что столь многое любил

И красоту искал и сохранял.

 

*  *  *

Такой холодный, полный ветром день;

И розовой каймой горит закат.

Проселок вдаль уходит предо мной,

И целый мир как бы душой объят.

 

Вон там вдали светлеет средь полей

Дозор домов, равнину взяв в полон;

И, нарушая благостную гладь,

Торс родового стинса  вознесен.

 

Здесь не простые домики, каких

Полно окрест; исчезнуть, как они,

Не может стинс, он — символ, некий знак

И будет вечно, бывши искони.

 

И человек воистину могуч,

Когда, прозревши в образе одном

Прошедшее, он строит город, где

Мы все, кто жил когда-то, не умрем.

 

Такой холодный предосенний день;

И весь пейзаж одним холстом стоит;

Своим сияньем светит каждый дом,

И смысл живого в сотнях форм отлит.

В ХАРНСЕ

Путешествовал Гете в Италию, Рильке — в Россию.

И другими людьми они возвратились домой.

Вот и я на старости лет побывал в древнем Харнсе.

Хоть другим я не стал, но на вал крепостной поднимался.

Наверху тот же парк, что и раньше. Я видел, вот двое

Старичков-капитанов гуляют (идут по дорожке) и матросик

На скамейке сидит. Я смотрел на суда вдалеке,

Я вдыхал ветер с моря, ароматы смолы, и я прежним

Не остался. О, как мир просторен — и вечен!

У платанов на Воорстраат отпилены старые ветки.

Но молодые деревья, к счастью, растут без изъянов.

 

Старый Харнс — первый город, где побывал я мальчишкой.

Я сюда заезжал вместе с Ипке по пути в Оостербирум .

И у Бейтсхата  делали мы всякий раз остановку.

Те же красные львы так и стоят у моста.

Но Тьерк Хиддес из нового камня в порт перебрался.

 

О Тьерк Хиддес, Корнелиус Тромп  и отважный Де Рюйтер!

Кто здесь «1600» написал на старинных пакгаузах?

Гавань светло-зеркальна, чернеют фигурки

На причалах. Спускаемся вниз, к шуму улиц.

О Голландия! Море! О море!

ТЕМ, КТО ПРОЧТЕТ МЕНЯ ЧЕРЕЗ МНОГО ЛЕТ

Не говорю: превыше пирамид,

Вечнее меди, мрамора прочней.

Стихи растут из почвы, как побег,

Они живого сердца не сильней.

 

Но чуткий ухом через много лет

Их все-таки сумеет услыхать —

Ведь солнце в синеве не устает

Гореть, а сердце страстное — желать.

 

Вот отчий край, вот мой народ, вот дом,

Колодец и коровник в полумгле.

Вот так душа — о летний райский сон! —

След вечности увидит на земле.

 

Как человек, что ищет простоты,

Поэт для мира этого открыт,

Он вам готов отдать себя всего —

И быть вам словно посох или щит.

 

О КАНАВАХ И КАНАВКАХ

Это должен быть мой последний стих.

Не с жаворонка пеньем и не с боярышником в цвету — так может каждый —

Я отправился в путь,

Но со смиреньем низинной травы — человек, землю познавший.

 

Канавы с канавками создали облик Фрисландии.

К канавкам сбегаются пашни, к канавам склонились луга.

Смотрел я подолгу на ручейки в канавках, что журчат и струятся все ниже,

По берегам сооружал я плотины и заводи в годы безоблачных игр.

А позже любовался зеркальной водой в широких канавах меж темных полей.

 

Здесь, на высоком откосе канавы, Рембрандт сидел,
                                                            рисуя эскиз старого Ди­мена,

И я тут любил отдохнуть, глядя, как едут через поля доильники,

Слушая грохот тележных колес по дороге к дальнему выпасу,

Дальше и дальше… Как вьется дорога! Может быть, всю жизнь они
                                                                          будут ехать?

Вот предо мной встают в тумане Дурк Оттес из детства
                                                      и Льюббе из тринадцатого века…

«Ничто не проходит», — говорят они мне,
                            но где же терп Дурка Оттеса, его дом и сараи?                                                           

Уж земля-то должна оставаться!

«Эх ты, парень, с твоими ручейками в канавках, —

Не до них, когда надо снижать себестоимость!»

А что если, я отвечу, воцарятся колхозы?

Или явятся негодяи и станут переселять народы?

Или просто сгонять их с земли, как Дурк Оттес согнал с земли Акке?

О! лишь в мыслях и сердце все неизменно!

 

*  *  *

Радость жизни моей уместилась в черемухе с желтым дрожащим листом,

В облаках, набегающих с юга по синему небу,

И в соцветьях гортензии при солнца последних лучах,

В отражении света на зеркале водном в канаве,

В терпком запахе кучи навозной весенней порой,

В перекличке гусей на заливе у отмели длинной.

 

Это и матушки светлая юность, при луне на коньках по каналу скользящей,

Это волненье отца, чье сердце при звуке стихов встрепенулось,

Это и бабушки с дедушкой легкая ясность, идущих навстречу весне.

 

О, быть может, в ней что-то от счастья души христианской,

Лицезрящей, как ангелы белые крылья раскрыли?

 

 

Перевод с фризского и вступительная заметка

Ирины Михайловой и Алексея Пурина

 

Анастасия Скорикова

Цикл стихотворений (№ 6)

ЗА ЛУЧШИЙ ДЕБЮТ В "ЗВЕЗДЕ"

Павел Суслов

Деревянная ворона. Роман (№ 9—10)

ПРЕМИЯ ИМЕНИ
ГЕННАДИЯ ФЕДОРОВИЧА КОМАРОВА

Владимир Дроздов

Цикл стихотворений (№ 3),

книга избранных стихов «Рукописи» (СПб., 2023)

Подписка на журнал «Звезда» оформляется на территории РФ
по каталогам:

«Подписное агентство ПОЧТА РОССИИ»,
Полугодовой индекс — ПП686
«Объединенный каталог ПРЕССА РОССИИ. Подписка–2024»
Полугодовой индекс — 42215
ИНТЕРНЕТ-каталог «ПРЕССА ПО ПОДПИСКЕ» 2024/1
Полугодовой индекс — Э42215
«ГАЗЕТЫ И ЖУРНАЛЫ» группы компаний «Урал-Пресс»
Полугодовой индекс — 70327
ПРЕССИНФОРМ» Периодические издания в Санкт-Петербурге
Полугодовой индекс — 70327
Для всех каталогов подписной индекс на год — 71767

В Москве свежие номера "Звезды" можно приобрести в книжном магазине "Фаланстер" по адресу Малый Гнездниковский переулок, 12/27

Сергей Вольф - Некоторые основания для горя
Это третий поэтический сборник Сергея Вольфа – одного из лучших санкт-петербургских поэтов конца ХХ – начала XXI века. Основной корпус сборника, в который вошли стихи последних лет и избранные стихи из «Розовощекого павлина» подготовлен самим поэтом. Вторая часть, составленная по заметкам автора, - это в основном ранние стихи и экспромты, или, как называл их сам поэт, «трепливые стихи», но они придают творчеству Сергея Вольфа дополнительную окраску и подчеркивают трагизм его более поздних стихов. Предисловие Андрея Арьева.
Цена: 350 руб.
Ася Векслер - Что-нибудь на память
В восьмой книге Аси Векслер стихам и маленьким поэмам сопутствуют миниатюры к «Свитку Эстер» - у них один и тот же автор и общее время появления на свет: 2013-2022 годы.
Цена: 300 руб.
Вячеслав Вербин - Стихи
Вячеслав Вербин (Вячеслав Михайлович Дреер) – драматург, поэт, сценарист. Окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии по специальности «театроведение». Работал заведующим литературной частью Ленинградского Малого театра оперы и балета, Ленинградской областной филармонии, заведующим редакционно-издательским отделом Ленинградского областного управления культуры, преподавал в Ленинградском государственном институте культуры и Музыкальном училище при Ленинградской государственной консерватории. Автор многочисленных пьес, кино-и телесценариев, либретто для опер и оперетт, произведений для детей, песен для театральных постановок и кинофильмов.
Цена: 500 руб.
Калле Каспер  - Да, я люблю, но не людей
В издательстве журнала «Звезда» вышел третий сборник стихов эстонского поэта Калле Каспера «Да, я люблю, но не людей» в переводе Алексея Пурина. Ранее в нашем издательстве выходили книги Каспера «Песни Орфея» (2018) и «Ночь – мой божественный анклав» (2019). Сотрудничество двух авторов из недружественных стран показывает, что поэзия хоть и не начинает, но всегда выигрывает у политики.
Цена: 150 руб.
Лев Друскин  - У неба на виду
Жизнь и творчество Льва Друскина (1921-1990), одного из наиболее значительных поэтов второй половины ХХ века, неразрывно связанные с его родным городом, стали органически необходимым звеном между поэтами Серебряного века и новым поколением питерских поэтов шестидесятых годов. Унаследовав от Маршака (своего первого учителя) и дружившей с ним Анны Андреевны Ахматовой привязанность к традиционной силлабо-тонической русской поэзии, он, по существу, является предтечей ленинградской школы поэтов, с которой связаны имена Иосифа Бродского, Александра Кушнера и Виктора Сосноры.
Цена: 250 руб.
Арсений Березин - Старый барабанщик
А.Б. Березин – физик, сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе в 1952-1987 гг., занимался исследованиями в области физики плазмы по программе управляемого термоядерного синтеза. Занимал пост ученого секретаря Комиссии ФТИ по международным научным связям. Был представителем Союза советских физиков в Европейском физическом обществе, инициатором проведения конференции «Ядерная зима». В 1989-1991 гг. работал в Стэнфордском университете по проблеме конверсии военных технологий в гражданские.
Автор сборников рассказов «Пики-козыри (2007) и «Самоорганизация материи (2011), опубликованных издательством «Пушкинский фонд».
Цена: 250 руб.
Игорь Кузьмичев - Те, кого знал. Ленинградские силуэты
Литературный критик Игорь Сергеевич Кузьмичев – автор десятка книг, в их числе: «Писатель Арсеньев. Личность и книги», «Мечтатели и странники. Литературные портреты», «А.А. Ухтомский и В.А. Платонова. Эпистолярная хроника», «Жизнь Юрия Казакова. Документальное повествование». br> В новый сборник Игоря Кузьмичева включены статьи о ленинградских авторах, заявивших о себе во второй половине ХХ века, с которыми Игорь Кузьмичев сотрудничал и был хорошо знаком: об Олеге Базунове, Викторе Конецком, Андрее Битове, Викторе Голявкине, Александре Володине, Вадиме Шефнере, Александре Кушнере и Александре Панченко.
Цена: 300 руб.
Национальный книжный дистрибьютор
"Книжный Клуб 36.6"

Офис: Москва, Бакунинская ул., дом 71, строение 10
Проезд: метро "Бауманская", "Электрозаводская"
Почтовый адрес: 107078, Москва, а/я 245
Многоканальный телефон: +7 (495) 926- 45- 44
e-mail: club366@club366.ru
сайт: www.club366.ru

Почта России