Вадим ямпольский

* * *

Умиротворенным умирай,
умирай счастливым, на перине
белоснежной, глядя прямо в рай,
потому что ада нет в помине,
это пистолетик водяной
и годится только для острастки,
ни огня, ни корки ледяной —
древние бесхитростные сказки.
Не пугайся, вряд ли кто-то там
станет разбираться в подоплеке
дел земных. Все эти «Аз воздам»
говорят ли что-нибудь о Боге?
Не смешно ль считать, что смертным Он
отомстит за грех: за око — око,
глаз — за глаз? Загробный талион?
Мелочно, бессмысленно, жестоко.

* * *

И береза в золоте стояла,
и луна сияла меж ветвей...
Этого, мой друг, не так уж мало,
видит Бог, в слепом мельканье дней.
Никакой не выкупит меняла
беспричинной радости моей.

Сохраню счастливый отпечаток
на душе: дыханье октября,
запах листьев нестерпимо сладок.
Затаиться, слов не говоря,
и читать, читать (полна загадок!)
эту жизнь, как строчки букваря.

* * *

Коченеет Всадник Медный,
с кленов облетает медь:
климат жуткий, воздух вредный,
в общем, не о чем жалеть,

уезжая в край неблизкий,
вдаль, за дымкой голубой, —
в заальпийский, в элизийский,
да практически в любой.

Там случится все, как надо,
и без северных красот.
От Таврического сада
вечным холодом несет.

Метит в знаки зодиака
шпиль подобием штыка.
То сюртук торчит из мрака,
то шинель большевика.

* * *

Скоро, скоро пожелтевшим кронам
трепетать покорно на ветру,
в этом смысле хорошо воронам,
так сказать, собратьям по перу.

Я, боюсь, не спрячу настроенья
вздорного, мне некуда, увы, —
есть перо, но нету оперенья,
вряд ли прыгнешь выше головы.

Что нас ждет? Пора ли подготовку
начинать? Сменить дешевый зонт
на другой, купить еще ветровку.
Тучи застилают горизонт,

листья чуть подрагивают. Лица
прячут люди в сумерках домов.
Слишком занят, чтобы помолиться,
постоять без слов.

БЕССОННИЦА

Когда бессонница, когда ты
без сил, когда в душе тоска,
всплывают имена и даты,
грозней, чем римские войска.

Как будто день триумфа в Риме
и, от побед полупьяны,
гремят доспехами своими
солдаты страха и вины.

Бурлит арена, словно кратер,
из темных памяти углов
на свет выходит триумфатор
в сопровожденье смирных львов.

Венок невянущий он носит,
впитавший боль, обиды, тьму,
и все, чего он ни попросит,
отдашь немедленно ему.

* * *

В список заносишь, вычеркиваешь из списка,
жизнь — иногда таблетка, порой — ириска,
жизнь — скандалистка, фокусница, а ты
писарь ослепший, глядящий из темноты.

Жизнь — это музыка, нот прирученных стая,
сложная временами, порой — простая,
то затихает, то рвется из рук, звеня,
ты музыкант, оглохший от шума дня.

Где-то за гранью, где глаз не берет незрячий,
все происходит не так, а совсем иначе,
проще, понятнее — счастье в руках твоих,
ноты там сладостней, — жаль, не расслышать их.

Кто ты такой? Не видать из твоей квартиры,
как златокудрые ангелы, взявши лиры,
песни поют Всевышнему. Динь-динь-динь.
Вот четверть века минула, как миг один.