НАШИ ПУБЛИКАЦИИ

В лесах и сугробах Суоми

Семьдесят лет назад, 12 марта 1940 г., закончилась советско-финляндская, или, как ее еще называют, «зимняя» война. О «той войне незнаменитой» до 1990-х годов умалчивали советские учебники истории. Затем ситуация изменилась: были опубликованы книги и статьи, проливающие свет на эту ранее запретную тему. Подробно описаны боевые действия, составы войск, принимавших участие в боях, известны официальные версии советской и финской сторон. Но несмотря на, казалось бы, обширную историографию в теме советско-финляндской войны до сих пор остаются белые пятна. За 70 лет выросли новые поколения, но образы «зимней» войны все еще незримо присутствуют в отношениях России и Финляндии, а пережитое, как свидетельствуют дискуссии политиков и диалог историков, отнюдь не стало минувшим. Какой была «неизвестная война», об итогах которой до сих пор дискутируют историки, как сами ее участники оценивали «освободительный» поход Красной армии, как финским войскам удалось выдержать натиск многократно превосходивших по численности сил противника? Ранее совершенно недоступные исследователям документальные материалы, хранящиеся в Центральном архиве ФСБ России, помогают воссоздать некоторые неизвестные моменты «зимней» войны.

В октябре—ноябре 1939 г. Советский Союз провел ряд переговоров с фин­ским правительством с целью отодвинуть границу на Карельском перешейке на несколько десятков километров на север. Советско-финляндская граница проходила всего лишь в 32 км от Ленинграда, что в условиях возможной агрессии со стороны Германии ставило под угрозу безопасность СССР. В обмен на территорию, составлявшую 2761 кв. км, Финляндии предлагались 5529 кв. км в Карелии. Помимо этого СССР просил предоставить в аренду территорию на полу­острове Ханко, чтобы в дальнейшем развернуть там военно-морскую базу для прикрытия морских подступов к Ленинграду и южному побережью Финляндии. Однако финская сторона не соглашалась на предложения Советского Союза, допуская только небольшое смещение границы на Карельском пе-
решейке. Более того, переговоры не только не увенчались успехом, но и привели к резкому усилению напряженности в отношениях между двумя государствами.

К началу военного конфликта между СССР и Финляндией северо-западную границу от Баренцева моря до Финского залива с советской стороны прикрывали четыре армии, входившие в состав Ленинградского военного округа. В Заполярье — 14-я армия (две стрелковые дивизии), которую поддерживал Северный флот, в северной и средней Карелии — 9-я армия (три стрелковые дивизии), севернее Ладожского озера — 8-я армия (четыре стрелковые дивизии), на Карельском перешейке — 7-я армия (девять стрелковых дивизий, один танковый корпус и три танковые бригады). Кроме того для поддержки 7-й армии были выделены авиация и часть сил Балтийского флота.

30 ноября 1939 г. после мощной и продолжительной артиллерийской подготовки части Красной армии перешли границу и начали продвигаться в глубь Финляндии, рассчитывая проходить 30—50 км в сутки. (По замыслу руководства СССР, красноармейцы должны были победоносно войти в Финляндию, поскольку по пакту Молотова—Риббентропа она отходила в сферу интересов Советского Союза.) Однако уже с первых километров советским разведывательным группам и передовым подразделениям пришлось расчищать завалы, преодолевать сопротивление отрядов прикрытия противника и разминировать дороги. За день удавалось проходить лишь 7—12 км. Из-за сплошного минирования всех дорог в приграничной полосе Красная армия несла потери. Документы свидетельствуют об огромном количестве воинских формирований и боевой техники, участвовавших в финской кампании: 1,3 млн военнослужащих (почти двукратный перевес относительно финской армии), 3,5 тыс. орудий (почти в шесть раз больше, чем у финнов), 1,5 тыс. танков, 3 тыс. самолетов (десятикратный перевес). Эти силы были выделены накануне и уже в ходе советско-финляндской войны из состава Ленинградского, Белорусского особого, Киевского особого, Калининского, Карельского пограничного, Московского, Мурманского, Орловского, Приволжского, Уральского, Харьков­ского, Сибирского и Забайкальского военных округов. В боях участвовали также Белорусский и Северо-Западный фронты; войска 3-й, 7-й, 8-й, 9-й, 13-й, 14-й, 15-й армий, Резервной группы войск и Мурманской армейской группы. В боях участвовали также 20 корпусов, 58 стрелковых, мотострелковых и горнострелковых дивизий; семь танковых, четыре легкотанковые, одна мотострелковая, одна стрелково-пулеметная и одна автотранспортная бригады. 9 декабря 1939 г. по указанию правительства СССР была создана Ставка Главного Командования Красной армии в составе Главнокомандующего, Маршала Советского Союза К. Е. Ворошилова, народного комиссара Военно-морского флота, флагмана флота 2-го ранга Н. Г. Кузнецова, начальника Генерального штаба, командарма 1-го ранга Б. М. Шапошникова и члена Главного Военного Совета Красной армии И. В. Сталина.

Несмотря на численное превосходство, Красная армия оказалась не готова к войне. Особенно горько об этом говорится в солдатских письмах: «В 8 часов утра началась война против Финляндии. Первой выступила артиллерия и с час била по Финляндии из разных калибров. Ударили очень крепко. Близ границы с Советским Союзом сравнялась вся земля. Ночью хорошо видно, как по всей границе горят финские деревни и города от артиллерийских выстрелов. <...> Наша армия встретила огромное сопротивление. Все дороги заложены минами, на деревьях и под деревьями мины. На деревьях снайперы. Только открыл люк машины, как он пальнет с дерева по нашим. Много наших людей убито и ранено».

В начале войны войска 14-й армии, овладев полуостровами Рыбачий, Средний и г. Петсамо, закрыли Финляндии выход к Баренцеву морю. Части
9-й армии, наступавшие южнее, продвинулись в глубь обороны противника на 35—45 км. На Карельском перешейке, где наступала 7-я армия, развернулись самые ожесточенные бои. К 12 декабря ее части при поддержке авиации и флота вышли к переднему краю главной полосы линии Маннергейма. Войска 8-й армии продвинулись на 80 км, но часть их попала в окружение, и после тяжелых боев армии пришлось отступить. В составе 56-го стрелкового корпуса 8-й армии действовала 18-я стрелковая дивизия, сформированная в Петро­заводске.

Еще в середине октября 1939 г. дивизия выдвинулась к Финляндии и расположилась у линии границы. 30 ноября 1939 г. она перешла границу и начала продвигаться тремя колоннами в глубь Финляндии.

Утром 5 декабря 1939 г. в район боевых действий прибыл заместитель наркома обороны СССР командарм 1-го ранга Г. И. Кулик4.  Ознакомившись на месте с обстановкой, он дал указание командирам соединений продвигаться не по 30—50, а по 9—10 км в сутки.

18-я стрелковая дивизия продолжала наступать на участке Южное и Северное Леметти и к 12 декабря 1939 г. смогла углубиться на территорию Финляндии до 60 км. Каждый километр пути преодолевался с боем. К 15 декабря в ротах стрелковых полков насчитывалось всего по 25—30 человек. С 25 декабря финские подразделения перешли к наступательным действиям, и подразделениям 18-й стрелковой дивизии оставалось только обороняться. Оборонительные бои носили ожесточенный характер и часто продолжались по нескольку суток.

Наступательные действия и атаки противника на левом фланге закончились 2 января 1940 г. Все это предшествовало полному окружению 18-й стрелковой дивизии. Тогда же почти полностью прекратился подвоз продовольствия, горючего и боеприпасов, в первую очередь снарядов для гаубиц. Вскоре и имеющиеся запасы подошли к концу: «Очень плохо дело обстояло с медикаментами и продуктами, самолеты неоднократно пытались сбросить нам продукты или медикаменты, но в большинстве это попадало финнам, так как район обороны наш был очень мал, а поэтому раненых приходилось перевязывать портянками, и того было недостаточно. <…> Вопрос продовольствия был очень тяжелый, съели всех лошадей и даже конские кожи». Подразделения 18-й стрелковой дивизии неоднократно предпринимали попытки выйти из окружения на развилку дороги ЛоваярвиКойвусельга. Однако все они оказались безуспешными.

Утром 6 января 1940 г. район, примыкавший к командному пункту 18-й стрелковой дивизии между Южным и Северным Леметти, внезапно был атакован и занят финскими подразделениями. В окружении оказались управление и некоторые подразделения 18-й стрелковой дивизии, а также управление 34-й легкотанковой бригады. В общей сложности около 3,5 тысяч человек попали в окружение. Советский гарнизон занял круговую оборону, бойцы вырыли окопы полного профиля, в некоторых местах — снеговые окопы и ходы сообщения, землянки на 10—12 человек. Район обороны был вытянут вдоль дороги на Северное Леметти и Ловаярви, занимал площадь 2 км в длину, 1 км в ширину и простреливался противником почти со всех точек.

В период с 7 по 15 января 1940 г. формировались и направлялись на выручку 18-й стрелковой дивизии несколько отрядов. Из всех посылаемых подразделений в расположение 18-й дивизии пробились лишь остатки отряда капитана Кузнецова в количестве 14 человек и остатки отряда во главе с младшим лейтенантом И. Ф. Стерником. Остальные отряды, понеся большие потери, пробиться не смогли.

К середине февраля из окруженных частей 18-й дивизии остался лишь небольшой гарнизон Южное Леметти, насчитывавший чуть больше 3 тысяч человек, около трети из которых были больные и раненые. К концу февраля у осажденного гарнизона не осталось продуктов. Люди были крайне истощены. 28 февраля 1940 г. 18-я стрелковая дивизия получила приказ о выходе из окружения: «Выход произвести по направлению Ловаярви вдоль шоссе с наступлением темноты 28 февраля 1940 года. Вам будет оказана помощь, для чего выделили два эскадрона, которые будут действовать со стороны высоты 95,4 на дорогу в районе Ловаярви». Выход гарнизона из блокады был произведен в ночь на 29 февраля 1940 г. северной и южной группами (колоннами).

К этому моменту в 18-й стрелковой дивизии оставались: одна исправная 76-миллиметровая модернизированная пушка и 10—15 артиллерийских снарядов к ней. Всего 3261 человек оставался в окруженном гарнизоне 18-й стрелковой дивизии. Из них — 800 раненых и 225 больных. Согласно приказу северная колонна численностью до 1,5 тысяч человек, в том числе около 700 раненых и больных, должна была двигаться в южном направлении по дороге на Ловаярви. Южной колонне, примерно такой же численности, следовало прикрывать отход северной и в дальнейшем идти в северо-восточном направлении. Колонны выходили под ураганным огнем финских подразделений. Непосредственно в районе командного пункта погибли 520 советских военнослужащих, в том числе около 400 человек у пункта прорыва северной колонны.

Северная колонна отдельными группами двигалась из Южного Леметти на юго-восток в направлении Ловаярви. Она была встречена огнем противника и уничтожена. Южная колонна, преодолевая проволочное заграждение противника, потеряла около 200 военнослужащих, еще 50 человек погибли по пути следования. Занявшим впоследствии Южный Леметти частям Красной армии открылась трагическая картина, красноречиво рассказавшая о происходившем здесь. Несмотря на то что на бывшем опорном пункте 18-й стрелковой дивизии не было ни боеспособных подразделений, ни солдат, оставались лишь тяжело­раненые и раненые красноармейцы, не имевшие оружия, не способные не только оказывать сопротивление, но и двигаться, все они были уничтожены. Большинство землянок, где находились больные красноармейцы, было подорвано и за­бросано гранатами. В них были обнаружены более 140 сожженных трупов со следами насилия: разбитые черепа, колотые раны и выстрелы в голову. В районе гибели северной колонны на большинстве деревьев остались следы двухсторонней перестрелки, что свидетельствовало о вооруженном сопротивлении северной группы. Несмотря на то что красноармейцы уже имели смертельные ранения, значительную часть из них финны пристрелили в голову или добили прикладами. У многих убитых из огнестрельного оружия оставались ножевые раны на лицах и рваные раны на теле. У погибших офицеров финны отрезали петлицы и нарукавные знаки, вместе с материей вырывали ордена.

К утру 2 марта 1940 г. из окружения вышли 1555 человек, из них 225 больных и 1181 раненый. Группа комбрига С. И. Кондратьева при выходе из окружения практически вся погибла. Сам Кондратьев застрелился. Командир 18-й дивизии Г. Ф. Кондрашев, будучи раненным, вышел из окружения 2 марта.

12 марта 1940 г. боевые действия закончились и было подписано перемирие. Граница на Карельском перешейке была отодвинута от Ленинграда на 120—130 км. Во время боевых действий потери Красной армии (погибшие, пропавшие без вести, умершие от ран и болезней) составили более 126 тыс. человек. Безвозвратные потери Финляндии составили более 48 тыс. человек.

15 марта 1940 г. командир 18-й стрелковой дивизии Г. Ф. Кондрашев был арестован «за изменнические действия, повлекшие за собой тяжелые последствия во время войны с финской белогвардейщиной». Ему одному пришлось отвечать за гибель дивизии.

В Центральном архиве ФСБ России хранится архивно-следственное дело № 33088 в отношении Кондрашева Григория Федоровича. Г. Ф. Кондрашев родился 5 ноября 1900 г. в селе Елшанка Лопатинского района Саратовской области, в семье бедных крестьян, в которой было шестеро детей. В 1912 г. он окончил 3-годичную деревенскую школу. До 1919 г. занимался сельским хозяйством вместе с родителями. В 1919 г. был призван в Красную армию и в течение трех лет проходил службу рядовым красноармейцем в Астрахани. В 1922—1925 гг. учился в Ленинградской пехотной школе, с 1925-го по 1928 г. командовал взводом 31-го стрелкового полка, находившегося в Ленинграде. В 1930—1931 гг. учился на курсах «Выстрел» в Москве, по окончании которых командовал ротой, а затем батальоном в 32-м стрелковом полку в Ленинграде. В 1932—1938 гг. был командиром отдельного стрелково-пулеметного батальона 11-го механизированного корпуса (станция Новый Петергоф). Репрессии в СССР в 1937—1938 гг., раскрытие «военно-фашистского заговора» в Красной армии привели к тому, что тысячи старших и высших офицеров были расстреляны или оказались в исправительно-трудовых лагерях и тюрьмах. Это привело к необоснованно быстрому служебному росту уцелевших командиров Красной армии. Недостаточно подготовленные и не имевшие опыта командования частями и соединениями офицеры стали назначаться на должности командиров полков и дивизий, командующих армиями. В начале 1938 г. Кондрашев стал помощником командира 33-й стрелковой бригады, весной 1938 г. — помощником командира 24-й стрелковой бригады. В марте 1939 г. назначен командиром 18-й стрелковой дивизии, хотя до этого ни дня не командовал даже стрелковым полком. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 января 1940 г. Кондрашев был награжден орденом Красного Знамени «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с финской белогвардейщиной и проявленные при этом доблесть и мужество».

Следствие длилось до августа 1940 г. За это время Кондрашев был не­однократно допрошен. Кроме того, показания давали военнослужащие 34-й легкотанковой бригады и 18-й стрелковой дивизии. Большинство отметило изначально плохую организацию обороны. Командир роты 224-го разведывательного батальона 34-й легкотанковой бригады И. Г. Зачиняев сказал: «Примерно до 1 февраля <…> материальная часть и люди находились около самой дороги. Хороших землянок и блиндажей вырыто не было. Люди находились в снеговых землянках». Военнослужащий 34-й легкотанковой бригады П. Я. Лучкин отметил: «Оборона и расположение бригады и 18 сд8 были заняты неправильно. Во-первых, местность была видна далеко противником, во-вторых, вся оборона тянулась вдоль дороги, отступая по сторонам на 100—150 метров. Близлежащие высоты, имеющие большое значение для обороны, заняты не были, этим воспользовались финны…»9 Сам Кондрашев рассказал об обороне гарнизона так: «Оборона Южного Леметти была организована из случайных, наскоро сформированных так называемых боевых подразделений и из красноармейцев хозяйственной службы. После того как в течение двух или трех дней мы отразили все атаки противника, из всех этих красноармейцев хозяйственной службы организовали боевые группы. <…> Первое время окопы были устроены из снега для стрельбы лежа, а затем для стрельбы с колен. После 10 дней пребывания в окружении, т. е. примерно в 20-х числах января эти окопы были углублены до нормального профиля. Постоянный минометный огонь противника выводил людей из строя, в связи с чем нами были устроены надокопные перекрытия»10.

Допрошенные свидетели говорили о растерянности личного состава при выходе из окружения. Помощник начальника связи 18-й стрелковой дивизии И. М. Згонников сказал: «По моему мнению, сколько-нибудь порядочной организации выхода не было. Когда выходил я, то сам видел беспорядочное движение людей, причем почти никто не знал, куда нужно идти и где командование»11. Его слова подтвердили ответственный секретарь партийной комиссии 18-й дивизии К. О. Надсон, помощник командира полка по материальному обеспечению А. Г. Козлов, начальник штаба 56-го отдельного разведывательного батальона Ф. Я. Хохлин, помощник начальника 5-й части штаба 18-й стрелковой дивизии А. А. Бажанов, политрук А. А. Афанасьев, воентехник А. Н. Гринев, оперуполномоченный дивизии К. Е. Егоров и старший опер­уполномоченный Особого отдела НКВД 18-й стрелковой дивизии К. А. Татар­ский, который, в частности, отметил: «Оповещение личного состава о предстоящем выходе из окружения не было организовано. Большинство бойцов и командиров (кроме руководства) узнали об этом всего за 7—10—15 минут. При таком положении исключена возможность, что часть людей, в особенности больных и раненых, по состоянию здоровья могущих выйти, осталась на месте, не зная об отходе»12.

В одном из отрядов, которые направлялись на выручку 18-й стрелковой дивизии, находился заместитель начальника Особого отдела НКВД 168-й стрелковой дивизии младший лейтенант госбезопасности И. Ф. Стерник. Ему удалось не только пробиться с остатками отряда к месту расположения окруженных подразделений, но и выйти из окружения. Как непосредственный участник событий после выхода из окружения 6 марта 1940 г. он рассказал: «Вопрос организации выхода из окружения командованием был организован плохо. Красноармейская масса и ряд командного состава не знали до последних минут. Выйдя из окопов, масса столпилась в районе обороны, в результате чего, еще будучи на территории обороны, от мин и снарядов вышло из строя немало людей. Приходилось искать командиров, которые бы повели эту массу. Многие бойцы были без винтовок (не в силах были нести их). Отряды двинулись с криком „ура“ по направлению к финским окопам, противник в панике из своих окопов сбежал, и мы заняли финские окопы. Выйдя из окружения, мы пошли по направлению к своим частям. По пути противник нас 2 раза обстрелял, и во время обстрела потеряли немало своих товарищей. Ввиду того что снег в лесу был по пояс, передвигаться было тяжело. Оперативная работа в течение 2-х месяцев нахождения в окружении велась слабо. Я лично считаю, что неправильно сделано то, что для освобождения из окружения 18-й стрелковой дивизии посылались мелкие отряды, где давалась возможность белофиннам с ними расправляться. Нужно было из всех отрядов составить один мощный кулак, тогда совершенно иная картина получилась бы. Второе, я считаю, что выход из окружения командованием нужно было бы организовать на месяц раньше, тогда возможно было бы спасти технику и меньше было бы человече­ских жертв. В районе обороны осталось немало раненых, которые не могли выйти из окружения (тяжелораненые)»13.

Сам Кондрашев об организации выхода рассказал следующее: «Плохая организация выхода из окружения заключалась, во-первых, в том, что подразделения выходили на исходное положение со значительным опозданием, во-вторых, не все подразделения знали свои места в колоннах, в-третьих, несмотря на то, что моим приказом были назначены ответственные командиры, перед которыми была поставлена задача встречать прибывающие подразделения и ставить их на предназначенные для этих подразделений места, с этой задачей часть командиров не справилась»14. И добавил: «Я как командир дивизии и начальник гарнизона не сумел проконтролировать своего приказа в процессе его выполнения»15.

При выходе из окружения Кондрашева должны были транспортировать волоком на лодке, поскольку он был ранен, однако, когда командир дивизии увидел, что одна из колонн задержалась из-за огня противника, он подал команду «За мной!» и пополз вперед. Об организации выхода Кондрашев сказал: «28 февраля поздно вечером <…> я из центра левой колонны перешел в голову. <…> Я спросил, почему колонна не начинает движение, мне ответили, что хвост колонны еще не готов. <…> Минут через 20 мне по колонне передали, что можно начинать движение, и мы пошли. Пройдя метров 50—100, мы наткнулись на остановившуюся нашу разведку, колонна остановилась. Я в это время был в самой голове колонны вместе с другими командирами штаба дивизии. Остановившихся разведчиков я спросил: в чем дело, почему остановились? Мне ответили, что противник ведет огонь. В связи с этим я сказал, что огонь не переждешь, надо двигаться. После этого я пополз вперед и подал команду — „за мной, вперед“. Когда я прополз метров 200—250, у меня сложилось впечатление, что организованную линию пулеметного огня противника мы проползли. Я остановился и окликнул: „Кто за мной ползет?“ — последовал ответ: „Мл<адший> лейтенант Новиченков“, — больше же никого не было видно. Мы остановились и решили подождать, пока не подойдет колонна. Прождав приблизительно минут 15—20, мы услышали левее нас в северо-восточном направлении в метрах 200—300 крики „Ура“. Из этого я сделал предположение, что это двигается наша колонна, в связи с чем и сказал Новиченкову, что они забрали влево. В это время мы находились на северном склоне небольшой высотки в каких-нибудь 5—6 метрах от тропы, идущей с этой высоты на север. На крики „Ура“ со стороны этой безымянной высотки стали спускаться отдельные группы белофиннов, проходя мимо нас в каких-нибудь 4—5 метрах. Обождав, пока пройдут белофинны, мы решили двинуться в направлении проходящей колонны, направление движения которой мы определили по крикам „Ура“. Крики „Ура“ продолжались минут 20—25, постепенно удаляясь на восток. После прохода белофиннов мы поднялись и пошли по тропе на север. Новиченков меня спросил: „К своим?“ Я сказал: „За своими“, потому что думал, что мы выйдем в хвост нашей колонны»16.

В течение нескольких дней Кондрашев и Новиченков пытались выйти ­к одной из колонн 18-й стрелковой дивизии. Неоднократно они сталкивались с финскими засадами, но благополучно их обходили. Попав наконец в расположение 20-го стрелкового полка, оба доложили о выходе из окружения.

На допросах они рассказывали о том, как плутали по лесам, уходили от финнов. В чем-то их показания сходились, в чем-то отличались, при этом младший лейтенант обвинял комбрига в том, что тот собирался сдаться в плен финнам. На очной ставке оба подытожили свои показания, и Новиченков почти во всем согласился с Кондрашевым. Однако младший лейтенант упрямо продолжал настаивать на том, что командир дивизии хотел сдаться в плен. И хотя во время выхода из окружения Новиченков сам впадал в отчаяние, хотел застрелиться, а в один день у него даже начались галлюцинации, следователи отнеслись к его словам с пристальным вниманием.

В обвинительном заключении от 23 июля 1940 г. говорится: «Дивизия вследствие преступных действий бывшего командира дивизии Кондрашева попала во вражеское окружение и таким образом была лишена боевого и продовольственного снабжения. <…> Оборона блокированного гарнизона была организована плохо, командные высоты, находившиеся в непосредственной близости, заняты не были, в результате чего гарнизон понес большие человеческие жертвы и потери материальной части. <…> Подготовка к выходу по существу произведена не была, рядовой состав о намеченном выходе полностью оповещен не был, сам выход был произведен неорганизованно и с большими человеческими жертвами, результатом чего явились те же преступные действия Кондрашева. (так!Примеч. ред.) <…> Наряду с этим следствием установлено, что Кондрашев вопреки приказу штаба 15 армии бросил на оставляемой территории 120 человек тяжелораненых, заведомо зная, что они сразу же по выходе гарнизона из окружения попадут к белофиннам. <…> Следствием также установлено, что, бросив руководство выходящим гарнизоном и скрывшись от участия в боях, Кондрашев высказал намерение сдаться противнику в плен»17.

12 августа 1940 г. Военной коллегией Верховного Суда СССР Г. Ф. Кондрашев был обвинен в совершении преступлений, предусмотренных статьями 193-17 п. «б» и 193-22 УК РСФСР, и приговорен к высшей мере наказания — расстрелу, с лишением военного звания «комбриг» и конфискацией всего лично принадлежащего ему имущества. В тот же день он подал прошение о помиловании, в котором написал: «Прошу Президиум Верховного Совета Союза ССР о помиловании, прошу, если можно, предоставить мне возможность искупить это тягчайшее преступление любым общеполезным трудом, я еще не потерянный человек, могу еще быть полезным для Родины». Но 24 августа 1940 г. Президиум Верховного Совета СССР оставил в силе приговор Военной коллегии. 29 августа 1940 г. в Москве Григорий Федорович Кондрашев был расстрелян. Тело кремировали, и прах захоронили на территории Дон­ского кладбища.

30 декабря 1968 г. постановлением Пленума Верховного Суда СССР Г. Ф. Кондрашев посмертно реабилитирован.

В Центральном архиве ФСБ России хранятся записи Г. Ф. Кондрашева, являющиеся ранее не известным, заслуживающим серьезного внимания исследователей источником для изучения событий советско-финляндской войны 1939—1940 гг. Кондрашев не умаляет своих ошибок, не приписывает себе чужих заслуг, а основательно, факт за фактом воспроизводит картину случившегося. Выйдя из окружения, в марте 1940 г. Кондрашев записал свои размышления о пережитых событиях, о боевых действиях 18-й стрелковой дивизии и других подразделений с момента перехода границы с Финляндией до середины февраля 1940 г., о причинах неудач, о безвыходности положения дивизии, попавшей в окружение. На последней странице тетради сделана надпись: «Настоящие записки на шестидесяти пяти (65) листах принадлежат мне, изъяты у меня при обыске 15 марта 1940 г. Кондрашев». Таким образом, зная, что комбриг вышел из окружения 2 марта, 15 марта его арестовали, а записи сделаны четким и понятным почерком, можно предположить, что автор писал в течение короткого промежутка времени — со дня выхода до момента ареста, когда думал, что все страшное осталось уже позади и можно в спокойной обстановке описать пережитое.

Сохранено авторское название записок.

 

Василий Христофоров, доктор юридических наук

I. «Пришел, увидел, победил»

1. Около полутора месяцев эта крылатая фраза не сходила с языка руководства 8 армии и его штабного аппарата, слишком много люди, долженствующие по-серьезному решать предстоящие боевые задачи, занимались политическим гаданием — быть или не быть войне, пойдут финны на уступки или не пойдут.

А между тем события день ото дня настоятельно требовали полной готовности армии, сам ход московских переговоров говорил за то, что столкновение неизбежно.

Тем не менее «пришел, увидел, победил» все еще продолжало владеть умами многих, неизвестно, в какой день и час сошло оно с языков бахвалов и в какой степени решены были вопросы обеспечения боевых операций, но день 30 ноября 1939 г. не позволил кадровой 18 дивизии перейти границу, как принято выражаться, в полной боевой готовности — до 25% некомплект в люд­ском составе. Такое же положение с конским составом, наличие обозов позволило поднять лишь 0,5 боекомплекта, и наконец общий армейский план опера­ции появился в свет накануне выступления, суммировался он из предо­ставленных планов к<оманди>рами дивизий, связанный лишь задачами дня в пределах от 30 до 50 килом<етров> в сутки.

2. Располагала ли армия какими-либо агентурными данными о действиях армии пр<отивни>ка по крайней мере за последние два месяца? Что делается в приграничной у пр<отивни>ка? До момента выступления ни одна из дивизий, и в частности 18 дивизия, не знала — мы могли кое-что предполагать, и мы кое-что предполагали, но 30-километровые задачи дня сбивали с толку.

Таков итог полуторамесячного стояния у линии границы, таков итог подготовки к серьезнейшему делу — к войне.

Так начались боевые действия на восточном участке Суоми, с тем 18 дивизия перешла линию границы, действуя вдоль Кясняселькского тракта.

II. Война с минами, фугасами и заграждениями

1. В предвидении необходимости маневрирования, в предвидении борьбы в лесах дивизия перешла границу и начала продвижение в глубь страны тремя колоннами: правая — через хутора севернее Кясняселькя18, средняя — на Кясняселькя по одноименному тракту, левая — на Палоярви.

Центральная и левая колонны сразу же по миновании границы столкнулись с заграждениями — прием пр<отивни>ка был ожидаемый нами, и к нему мы были готовы, тем не менее странным показалось то, что на первых же завалах мы почти никакого сопротивления не встретили.

До рубежа Кясняселькя и рокадной дороги КясняселькяСальми дивизия вела лишь борьбу с завалами и незначительным прикрытием пр<отивни>ка, обороняющего эти завалы, действуя лишь разведгруппами и передовыми б<атальо>нами, и все же эта сравнительно легкая задача была лишь решена к исходу дня 30. 11. 39 г., т. е. за день было сделано частями от 7 до 12 километров — задача дня была не выполнена.

В действиях до Кясняселькя ничего особенного в действиях пр<отивни>ка мы не находили, и, готовя боевые действия на следующий день, мы сделали все возможное к тому, чтобы ускорить боевое продвижение на запад, но ночью разведка донесла, что дорога от Кясняселькя до р. Пенсин-Иокки19  представляет собой почти сплошной завал, и причем почти все завалы минированы, прикрываемые сильным пулем<етным> огнем пр<отивни>ка.

В соответствии с этим создали и передовые отряды, включив в них саперов и танки, в задачу последних входило прикрывать работу пехоты на завалах, но ни разведка, а в дальнейшем и мы — командование — не довыяснили характер минирования — считали минированными лишь заграждения, никак не предполагая наличия минированного всего полотна дороги, поэтому тщательная работа саперов по разграждению не избавила действующие части от неожиданностей, а следовательно, и от излишних потерь, передовые подразделения с первых же шагов столкнулись с мало ожидаемым приемом борьбы пр<отивни>ка — это со сплошным минированием всего полотна дороги, первые потери в людях и матчасти — это были потери от мин.

Большое количество завалов, сплошное минирование, несомненно, еще более усложнили работу передовых частей, еще более замедлили их продвижение вперед, выпавший снег замедлял работу по разминированию. Произвели несколько попыток ускорить продвижение путем совершения обходов, но это удавалось лишь пехоте, ни танки, ни орудия обходными путями протолкнуть не смогли. В дальнейшем от этого приема пришлось отказаться, тем более что противник, прикрывающий завалы, при первом же столкновении незамедлительно уходил.

Мины в одинаковой степени взрывались — наступал ли ногой боец, наезжал ли на нее гусеницей танк, наступала ли лошадь или орудие наезжало колесом, во всех случаях или люди, или танк, или орудие, или повозка одинаково выходили из строя. Круглая, тарелочная мина была мощна и весьма чувствительна — «лягушка» или «черепаха», как их потом окрестили бойцы, вывела из строя не один танк и не один десяток красноармейцев, средние машины, как правило, выходили из строя временно (Т-26), легкие машины (Т-38) из строя выходили навсегда и со всем своим экипажем. Горе было, если передовой отряд, прокладывавший дорогу, прозевал и не полностью очистил дорогу от мин — случайно оставленная мина выводила в дальнейшем из состава колонны не одну красноармейскую жизнь. Весь комначсостав, командование частей и дивизий все свое внимание сосредоточили на борьбе с заграждениями, на борьбе с самовзрывающимися минами.

2. С рубежа р. Пенсин-Иокки активность пехоты пр<отивни>ка возросла, 1. 12. 39 передовой отряд 316 сп20, работающий по прокладке пути через
р. Пенсин-Иокки был атакован пр<отивни>ком, атака была отбита с совершенно незначительными потерями для нас, финны потеряли одного офицера и
17 убитых солдат, это, по существу, был первый урон, нанесенный врагу, люди повеселели, еще и потому, что этот короткий боевой эпизод разнообразил характер боя, вместо постоянных резко рвущихся мин оживленная ружейно-пулеметная стрельба и беспорядочное отступление нападающего противника.

Преодолевая заграждения и минированные участки, дивизия к исходу дня 1. 12. 39 вышла своими передовыми частями на р. Уксин-Иокки21  — это она, давно ожидаемая. Это начало Уомасских твердынь. Сразу же по донесении выезжаю (вернее, выхожу) к передовому б<атальо>ну. Б<атальо>н расположился в 300 метрах от реки, сильный минометный огонь пр<отивни>ка с противоположного берега обескуражил б<атальо>н капитана Петрова, под этим огнем он еще впервые приказал оттянуть б<атальо>н назад, вывести еще из сферы минометного огня, а комначсоставу, имея впереди прикрытие, выйти на рекогносцировку реки.

Но тут случилось нечто непостижимое, нарочным командиром доставлен приказ Штарма22, предписывающий: «У р. Уксун-Иокки, седлая дорогу, прикрыться одним полком, остальными частями дивизии повернуть обратно и через Кясняселькя по дороге на Сальми, до второй просеки, действуя по просеке, форсировать р. Уксин-Иокки, в дальнейшем выйти на Кяснясельский тракт, западнее Уома». Дуга обхода равнялась в общей сложности 25—30 километрам, причем чистого бездорожья, задача должна быть выполнена к исходу дня 2. 12. 39. Так
и сказано: «Руководить лично».

С величайшим трудом удается повернуть полки обратно и к утру 2. 12 по рокадной проселочной дороге выйти до 2-й просеки, здесь даю отдых, измотанные люди сразу же здесь же на дороге и заснули.

Разведка донесла, что по просеке может двигаться лишь пехота, никакие другие средства не пройдут, проверяю вместе с к<оманди>рами полков, действительно, даже 47-мм пушки можно тащить лишь на руках, кони не пройдут совершенно. Принято решение действовать лишь пехотой с пулеметами и минометами, все остальное оставить на центр<альном> направлении, артиллерии поддерживать пехоту с места, передовые наблюдатели — вперед, легкие переправочные средства — на руках.

Только к вечеру 2. 12. 39, имея незначительное столкновение с пр<отивни>ком, мы всем составом стр<елковых> полков достигли р. Уксин-Иокки, часть сил должна отдыхать, а часть сил ночью готовить переправу, начать которую с рассвета. И снова непостижимое, тот же нарочный к<оманди>р к рассвету 3. 12. 39 привозит приказ Штарма — дивизии вернуться обратно ввиду того, что на центральном направлении, т. е. там, где оставлено прикрытие, обнаружился успех и 316 сп23 легко форсировал реку и сейчас ведет бой за овладение Уомасом.

Из двух зол выбираю меньшее, т. е. поворачиваю снова дивизию обратно, послав все же один б<атальо>н по ранее заданному маршруту. Только 4. 12. 39 дивизия форсировала р. Уксун-Иокки, в тот же день Уомас был взят.

3. Спрашивается, что побудило командование армии принять такое скоропалительное решение на сложнейший заход? Проведена ли была тщательная реко­гносцировка и разведка центр<ального> направления, где передовые части фактически подошли к реке вечером 1. 12. 39? Разведка и рекогносцировка проведены еще не были, Штадив24  еще никаких донесений ни в Штакор,25 ни в Штарм не дал, по-видимому, равновесие Штарма было нарушено пресловутой схемой Уомасского укрепленного р<айо>на, данной в сборнике № 8 разведотдела штаба ЛВО. Мы, люди, не совсем далеко видящие, имея эту схему на руках, все же в плане действий приняли весьма скромное решение — подойти к реке, обрекогносцировать как следует, а потом уже соответственно виденному и строить план наступления, все-таки схема схемой, а посмотреть лично лучше будет.

Штарм, по-видимому, решил проще — нечего терять времени на рекогносцировку, все равно это ведь Уомасские твердыни.

А между тем, вопреки схеме, западный берег р. Уксин-Иокки ничем укреплен не был, разрушен был лишь мост, да имелись два окопа, каждый на один взвод, вот и вся твердыня противоположного берега, и когда утром 2. 12. 39 к<оманди>р 316 сп увидел эдакую твердыню, он принял решение на форсирование, провел его неплохо — схема Уомасского укрепленного р<айо>на, изложенная в сборнике № 8, оказалась ложной.

Оригинальнее всего то, что после всех заходов, обходов и возвращений руководством армии издается приказ, требующий ускорения продвижения.
В этом же приказе командование 18 дивизии упрекается в бесцельном топтании на месте с 1 по 4. 12. 39. Трудно сказать, что тут было — или правая рука не знала, что делает левая, или действительно виновата дивизия в том, что она не сумела в течение одних суток повернуться обратно, произвести 30-килом<етровый> марш с форсированием реки и хотя бы с незначительным боем, судить об этом не берусь.

4. Незабываемые боевые качества показал 2-й б<атальо>н 316 сп. Действуя правее дороги, форсировав р. Уксин-Иокки, он стремительным ударом полностью разгромил фланговую группу пр<отивни>ка севернее Уомас, в связи с чем пр<отивни>к вынужден был оставить Уомас. Здесь в этом бою смертью храбрых погиб к<оманди>р б<атальо>на капитан т. Копанев26  — погиб знаток пулеметного дела, это была первая жертва из лиц старшего комначсостава.

Утром 5. 12. 39 в центр Уомаса к сооружаемой переправе прибыл замнаркома командарм I ранга т. Кулик, его короткое ознакомление с боевыми действиями дивизии дало ему право дать мне указание о темпах наступательных действий дивизии — не 30—40 километров в сутки, а 8—10 кил<ометров>. Должен прямо сказать, что это заключение и распоряжение ободряюще подействовало на меня, а затем и на к<оманди>ров частей, ибо постоянные упреки за невыполнение задач дня переносились весьма тяжело нами и выбивающимися из сил к<оманди>рами частей. Наконец здравый рассудок, кажется, победит ненужное наносное бахвальство.

5. Что же в итоге представлял собой этот прославленный Уомас? Много воспетый в нашей специальной литературе, выше мы уже сказали, что противоположный берег р. Уксин-Иокки имел всего лишь пару окопов. Центр Уомаса имел значительные искусственно созданные противотанковые и противопехотные препятствия. Но все они были созданы, как и все остальные, в период, когда финский Пассикиви27  в Москве прилагал все усилия к тому, чтобы оттянуть начало военных действий — никаких заблаговременно, годами существующих укреплений в Уомасе не было, дивизия овладела Уомасом значительно легче, нежели последующими пунктами.

6. Если Кясняселькя досталась нам как населенный пункт цела-целехонька, то Уомас представлял собой сплошную груду развалин, сожжено все, что могло только сгореть, сожжено движимое и недвижимое. Возмущению красноармейцев не было конца. Уничтожить все то, что было создано трудом человека, без какой бы то ни было для этого необходимости — это сверхгадость, впрочем, финны, по-видимому, имели цель не столько нам сделать неприятностей, сколько сделать все необходимое для того, чтобы выгнанное местное население не вернулось обратно — да вернуться было не к чему, финны добились своего. Землероб-труженик Суоми где-нибудь внутри страны с большим трудом добывает себе кусок хлеба, лишенный крова, и вряд ли найдется такой благодетель, финский буржуа, который бы пригрел во имя войны обездоленных детей финского землероба-труженика.

7. Части дивизии, полностью овладев Уомас, продолжали свое неотступное продвижение на запад, наиболее тяжелым участком явилось так называемое межозерное дефиле, образуемое озерами, значительно укрепленное пр<отивни>ком. Эта трудность усложнялась еще и тем, что действующие полки имели постоянную угрозу с правого фланга, т. е. со стороны выс<оты> 108,8, где также имелись укрепления, из р<айо>на которой 7. 12. 39 пр<отивни>к произвел свою первую вылазку во фланг 316 сп и 3 ап28. Атака была отбита нашими славными артиллеристами, пр<отивни>к бежал, оставив на поле боя около 50 трупов.

Тем не менее решать задачу на продвижение вперед, имея постоянную угрозу с фланга, было нельзя, решено одновременно с дефиле овладеть и высотой 108,8. И та и другая задачи были решены 9. 12. 39. Полки получили возможность продвигаться на запад, флангом через высоту 108,8 на <пропущено в тексте> был пущен ОРБ29. Межозерное дефиле явилось самым мощным из всех ранее встреченных укреплений пр<отивни>ка — длинные и глубокие противотанковые рвы, надолбы, проволочные заграждения, окопы, блиндажи, занимающие большую площадь как по фронту, так и в глубину, впервые здесь пр<отивни> к применил по наступающим артогонь в сочетании с пулеметным и минометным огнем. Это уже была хорошо организованная оборона.

По овладении дефиле было захвачено значительное количество оружия, боеприпасов и другого военного имущества пр<отивни>ка. В бою за дефиле части понесли значительные потери, здесь погибли комбаты т. т. Петров30 и Никандров31.

8. На участке Южное и Северное Леметти минная война дала новый образец борьбы с наступающими частями — с помощью взрывчатки были взорваны одновременно 12 глубоко заложенных фугасов, расположенных на полотне дороги глубиной до 800 м. В момент взрыва по этому участку проходил 3-й дивизион 3 ап — совершенно уничтожено 2 орудия с передками, конями и частью прислуги, 2 зарящика. Потери могли быть еще бЛльшими, если бы фугасы были заложены мельче — глубоко заложенные фугасы не дали должного эффекта для пр<отивни>ка, пострадавший дивизион ровно через 30 мин<ут> занял огневые позиции в р<айо>не Северного Леметти, а еще через 20 мин<ут> он уже вел огонь по р<айо>ну Развилки дорог, и только сзади в 20—30 метр<ах> от дороги сиротливо валялись две изуродованные до неузнаваемости гаубицы, так ревностно оберегаемые в мирное время.

9. Дальнейшие боевые действия дивизии проходили в том же порядке и при тех же условиях, при непременном наличии заграждений и мин. 12. 12. 39 дивизия вышла на рубеж Сюскюярви32 Руокоярви33. Бои за обладание этими пунктами приняли ожесточенный характер, здесь уже встречены сплошные оборонительные полосы полевого типа, здесь были встречены номерные полки регулярной финской армии.

10. Борьба с минами выработала немало приемов, обеспечивающих продвижение частей, в каждом полку были созданы специальные постоянные группы по очистке пути от мин, наиболее предприимчивая группа была в 208 сп34. Возглавлял ее капитан т. Гущин. Не одна сотня, не один образец мин прошли через его руки, он вложил в минную борьбу всю свою душу и все свое умение, его можно было видеть и в минуты затишья, когда люди принимают пищу, идущего среди кухонь с только что им выловленной миной в руках. Он как бы нюхом чувствовал, где она лежит. Редкий кр<асноармее>ц не знал капитана Гущина, его знала вся дивизия, его знали и за пределами дивизии, по праву и совершенно заслужено он был награжден высшей правительственной наградой «Орденом Ленина». Своими действиями он спас не одну сотню кр<асноармей>ских жизней. Где теперь этот незабываемый герой? Жив ли? Или погиб и так ли геройски, как геройски исполнял свой служебный долг в период наступления?

III. Оборона, которая смерти подобна

1. Итак, к 12. 12. 39 дивизия углубилась на территорию пр<отивни>ка до 60 километров. Вряд ли был такой километр пути, который бы не преодолевался с боем, если до рубежа СюскюярвиРуокоярви бои сводились к обладанию отдельными пунктами, то с этого указанного рубежа дивизия развернулась и вела наступательные действия в заданной ей полосе. Дорога перестала быть чем-то привязывающим.

Бои за обладание рубежом СюскюярвиРуокоярви приняли ожесточенный характер, каждая сотня метров бралась с бою, каждый незначительный бугорок брался не иначе как штыковой атакой, контратаки пр<отивни>ка стали обычным явлением.

Общая трудность дальнейших боевых действий усложнялась тем, что на правом фланге и тылах пр<отивни>к начал становиться чуть ли не хозяином положения. Севернее выс<оты> 108,8 пр<отивни>к против арб35 перешел в наступление, арб пробовал обороняться на месте, это привело лишь к его полному окружению, б<атальо>н понес значительные потери, оставшиеся храбрецы, контратаковав пр<отивни>ка, прорывают кольцо пр<отивни>ка, выходят на Кясняселькский тракт, где и соединяются с 97 сп36. Здесь в этом бою гибнет начальник 2-й части Штакора 5637 майор <пропущено в тексте>.

Здесь геройской смертью гибнет секретарь парторганизации ст<арший> лейтенант <пропущено в тексте>.

Мужественно, беззаветно дерется ст<арший> лейтенант Тяглов, он с горстью храбрецов (20 чел<овек>) бросается в контратаку на роту пр<отивни>ка, он разрывает кольцо и с честью выходит из окружения последним. Одна из рот пр<отивни>ка (3 рота 37 пп38) почти полностью уничтожается. Этот боевой к<оманди>р также удостаивается правительственной награды. В последующих боях Тяглов был ранен, в последний момент его удается эвакуировать через Питкяранта39, надо полагать, что жизнь его сохранена. Где теперь он, и помнит ли он 18 свою родную дивизию?

Почти непрерывные действия пр<отивни>ка во фланг и по тылам дивизии заставили 97 сп выбросить в р<айо>н межозерного дефиле, таким образом, к 15. 12. 39 дивизия растянулась от Кясняселькя до Сюскюярви, общая протяженность равна 40 с лишним килом<етрам>. Для обеспечения правого фланга полков на высоту 104,9 пришлось выбросить отряд, сформированный наскоро из бойцов хозяйственной службы. Фронт дивизии с западного направления, по существу, повернулся на север, половина дивизии имеет задачи наступательного характера, а другая половина имеет задачи оборонительного порядка.

К 15. 12. 39 во всех стрелковых полках, в каждой их роте насчитывалось по 25—30 штыков, наличие людей не обеспечивало подъема материальной части, ясно, что в этих условиях думать о каких-то успешных наступательных действиях было нельзя, — нужно срочно пополнение, нужна была хотя бы кратковременная смена, но ни того, ни другого не было, тяжелое положение облегчилось прибывшей на участок дивизии танковой бригадой, с их помощью удалось полностью овладеть Сюскюярви, но эти успехи дорого встали для танковой бригады, понесенные ею потери через 5 дней, т. е. к 20.12 заставили вывести ее 1-й б<атальо>н на приведение в порядок в р<айо>н зап<аднее> Сев<ерного> Леметти. Все попытки использовать танки вне дорог успеха не имели, действующие танки по дороге неминуемо несли потери от противотанковых орудий противника и от мин. Борьба за обладание Сюскюярвинским плато продолжалась 5 дней, здесь погиб к<оманди>р дивизиона т. Дикарев40, здесь погиб к<оманди>р б<атальо>на капитан Прокопов41, здесь вышел из строя к<оманди>р 316 сп майор т. Башмаков.

О состоянии дивизии и ее боевых действиях доносилось ежедневно, верх знал все, тем не менее оперативные приказы с 30-километровыми размахами получались ежедневно — или это была дань войне (форма для формы), или люди так-таки и не поняли существа боя в этих условиях. Прибывшие танки должны смести все на своем пути, мы пробовали вместе с комбригом т. Кондратьевым42 лично руководить деятельностью пехоты и танков, но что-либо сокрушительного нам сделать не удалось.

И наконец, видимо, учли наше горестное положение, избавили нас от 30-километровых задач. Но зато двинули, как говорят, обухом по голове — дивизии приказано перейти к обороне, то, чего я боялся больше всего.

Итак, дивизия полностью перешла к оборонительным действиям, правый фланг Кясняселькя, левый — Руокоярви, фронт на север, то, что было тылом, стало фронтом, и командир медико-санитарного б<атальо>на, расположенный с ранеными в Ловаярви, вооружившись винтовкой, автоматом, подобрав себе 6 хороших санитаров, стал ежедневно ходить в разведку.

2. В те времена в составе штаба и политотдела дивизии находились присланные из Москвы артиллерийский полковник т. Маляров и бригадный комиссар т. Максимов. Отдаю должное этим товарищам: в отличие от многих других они не являлись простыми наблюдателями-контролерами и фиксаторами, они своей практической деятельностью во многом и во многих случаях оказывали неоценимую помощь. С помощью т. Малярова нам в конечном счете удалось полностью связать пехоту с артиллерией. Нам удалось заставить полковую артиллерию действовать орудийно и вести огонь прямой наводкой, это привитое ей качество потом в условиях обороны сыграло исключительно большую роль.

После овладения Уомасом из строя выбыл комиссар дивизии т. Рязанов43, вся тяжесть работы фактически легла на плечи т. Максимова, они были моими ближайшими товарищами, с которыми можно было посоветоваться.

В момент перехода дивизии к обороне мы имели возможность быть в б<атальо>нах почти ежедневно, и в одну из таких поездок, еще раз просмотрев состояние б<атальо>нов и полков, совместно обсудив создающееся положение, признали его сугубо тяжелым, требующим немедленного вмешательства верхов. В тот же день было составлено специальное донесение на имя военсовета 8 армии, и в тот же день и т. Маляров, и т. Максимов убыли в Штарм, где через два дня лично доложили о состоянии дивизии т. Штерну.

Говорят, что наше письменное донесение и личный доклад полковника Малярова и бригадного комиссара Максимова произвели должное впечатление, говорят, что соответствующая машина завертелась. Но, видимо, и у таких предприимчивых людей, как т. Штерн, ничего под руками в то время не было, и вопрос о пополнении опять начал откладываться — рассчитывать приходилось лишь на то, что есть, мобилизуя только свои внутренние ресурсы. Ничего, видимо, не сделаешь, приходится мириться с этим, только бы пр<отивни>к не перешел в контрнаступление.

IV. Два месяца в окружении

1. Полному окружению предшествовали наступательные действия и атаки пр<отивни>ка на левом фланге, т. е. на участках 208 и 316 полков. Начались они с 25. 12. 39 и закончились на этом участке 2. 1. 40.

Надо сказать, что период их совпал почти с полным прекращением подвоза продовольствия, горючего и боеприпасов, патрон<ов> было достаточно, мы жили патронами за счет пр<отивни>ка, но в снарядах была острая нужда, особенно для гаубичных систем.

Наконец стало прибывать долгожданное пополнение командным, начальствующим и рядовым составом, полки укомплектовались комначсоставом полностью, рядового состава прибыло около тысячи человек, ими произвели пополнение 208 и 316 полков, роты были доведены до 50—60 человек, это значит, воевать было уже можно.

2. Оборонительные бои обоих полков носили не менее ожесточенный характер, часто они были круглосуточными. В силу того, что между б<атальо>нами и между полками существовали промежутки, то для отдельных подразделений эти бои были боями в окружении — 2-й б<атальо>н 316 сп в течение 5 суток был отрезан от остальных подразделений полка и от тылов, без пищи выдержал сильнейшие атаки пр<отивни>ка. Выручили его лишь тогда, когда остальные б<атальо>ны более или менее освободились от нажима пр<отивни>ка.

Дрались везде, дрались на ОП42  батарей и дивизионов, дрались на к/п43  батальонов и полков, дрались в ближайших тылах, везде и всюду была отмечена стойкость защитников обороны — 9 рота 208 сп, имея в своем составе всего-навсего 7 чел<овек> при одном станковом пулемете, до конца выдержала все атаки пр<отивни>ка, но ни одного окопа не сдала врагу. Наконец силы иссякли у врага, и с 2. 1. 40 на этом участке наступило относительное затишье.

3. Разведка ежедневно доносила о передвижениях больших групп пр<отивни>ка с севера, восточнее Сюскюярви, с общим направлением на юг и преимущественно в направлении высоты 108,8.

С целью выяснения обстановки и восстановления положения в р<айо>не межозерного дефиле организую наступление на выс<оту> 108,8 двумя группами — с юга 97 сп и с запада арб и резервной ротой. Наступление началось 27. 12. 39, закончилось 29. 12. 39. Успеха оно не имело, но этим боем удалось уста­новить большое скопление пехоты сев<ернее> высоты 108,8, там же обнаружен крупный штаб.

В дальнейшем, предвидя угрозу с севера, принимаем незамедлительные меры. Из лишних тыловых органов через вилку дорог на Питкяранта в первую очередь вывозятся все раненые из Ловаярви, где стоял медико-санитарный б<атальо>н. Всего было эвакуировано до 700 чел<овек> раненых и больных, эвакуация закончена 5. 1. 40.

Еще с 1. 1. 40. 97 сп доносил о том, что мелкие группы с боем просачиваются на юг, предполагали, что пр<отивни>к пытается воздействовать на подразделения 97 сп с юга, то же было отмечено и в р<айо>не Ловаярви.

Наскоро доформировываю лыжный б<атальо>н и направляю его с одной из батарей в Ловаярви. К моменту его отправки пр<отивни>к овладевает меж­озерным дефиле, 97 сп оказался отрезанным от остальных частей дивизии. В задачу лыжному б<атальо>ну ставлю: выбить пр<отивни>ка из дефиле, но, к сожалению, б<атальо>н против б<атальо>на п<ротивни>ка ничего не смог сделать. Одновременные действия 97 сп с востока на дефиле также успеха не имели, лыжный б<атальо>н, понеся значительные потери, перешел к обороне в Ловаярви.

6. 1. 40 полувнезапно пр<отивни>к атакует к/п (Южное Леметти) с 3-х сторон — со стороны Северного Леметти, с северо-востока и по дороге со стороны Ловаярви. Атаки первого дня отбиты. На следующий день к р<айо>ну к/п пробиваются мелкие разрозненные тыловые группы дивизии и армии — пробились остатки 32 и 37 кабельных шестовых рот, пробились тылы корпусного сап<ерного> батальона, пробились остатки тылов 208 полка и 3 ап.

Атаки продолжались 7 и 8 января, все они отбивались, и наконец пр<отивни>к их совершенно прекратил. Попытки с нашей стороны пробиться к Северному Леметти успеха не имели, с Ловаярви поддерживали боевую связь до 12. 1. 40.

По дороге, как правило, курсировала группа пехоты с танками, но и эта боевая деятельность прекратилась, пр<отивни>к 13. 1. 40 овладевает вилкой дорог и дорогой на Койвуселька44, дорога на Ловаярви минируется, танки гибнут под огнем мелкокалиб<ерной> пушки и на минах, такая же участь их постигла и в сторону Северной Леметти, горючее иссякло — к/п отрезано от всех частей дивизии, к/п окружено.

4. В период с 13 по 17. 1. 40 пр<отивнир<айо>н к/п особенно не беспокоил, но все наши попытки разорвать кольцо неизменно кончались неудачей. Все эти дни полностью использовали на усовершенствование обороны — вырыли окопы нормального профиля, ликвидировали промежутки между подразделениями, вырыли и поделили блиндажи, обеспечивающие от мин, а главное, созданы из всех разрозненных мелких групп боевые подразделения. За эти дни учили и из хозяйственников сделали пулеметчиков, отремонтировали извлеченные из боевых обозов негодные пулеметы, тем не менее фундаментальной обороны не создали, всё ждали, вот-вот освободят.

19 и 21. 1. 40 пр<отивни>к вопреки всяким ожиданиям в течение круглых суток осыпал р<айо>н обороны минами и снарядами, выбыл из строя не один боец, погибла не одна землянка, ожидали с минуты на минуту атаки, но ее не было, наступило снова затишье, это время использовали на усовершенствование землянок и окопов.

5. Сразу же с началом окружения остро стал продовольственный вопрос, в обозах ничего не осталось, подвоза не было с 26. 12. 39. Единственное средство питания — это лошади, но ни первый, ни второй день не решались их резать, как-то не верилось, что это окружение продлится не один день. Но на 3-й день все же пришлось взяться за лошадей, тем паче что и им тоже есть было нечего. Каюсь, в этом вопросе нами была допущена непоправимая ошибка — конину начали давать без нормы, а отсюда появились желудочные заболевания, и запа­-сы конины в скором времени иссякли. К счастью нашему, к началу февраля м<еся>ца наладилась почти регулярная доставка продовольствия самолетами.
В период, когда люди питались одной лишь кониной, исключительно болезненно сказывалось отсутствие соли — соль чуть ли не решала вопросы жизни и смерти.

6. Вопрос о нашей выручке не снимался с повестки дня ни на один день, мы и сами также в этом вопросе были настроены оптимистически, в то время никто из нас не предполагал, что окружение будет длительным.

Не помню точно числа, но от к<оманди>ра 56 ск47 была получена радиограмма, требующая пробиваться на юг. Мной была послана ответная радиограмма, запрашивающая, как быть с омертвевшей техникой. Радиограмма была послана в два адреса — в адрес к<оманди>ра 56 ск и в адрес командарма 8. На мою на эту радиограмму к<оманди>р 56 ск вообще ничего не ответил, а командарм 8 т. Штерн своим ответом запретил оставлять технику врагу.

Одновременно мы были извещены о том, что делается все возможное для нашей выручки. В период с 7 по 15. 1. 40 на выручку формировались и бросались несколько отрядов — отряд Кузнецова48, отряд Кускова, отряд Берестова, Гумнова, отряд комбрига Коротеева49 и много других. Из всех этих, посылаемых на выручку отрядов к нам пробился лишь отряд капитана т. Кузнецова в количестве 14 чел<овек>, т. е. остатки отряда. Все остальные из этого отряда погибли, такая же участь постигла и все остальные отряды. Можно было предполагать, что после этого посылать случайные и мелкие группы на выручку перестанут, организуют нечто фундаментальное, но, видимо, опыт людей учит очень мало, отрядомания овладела людьми, и, казалось, удержу им не будет никакого.

Выяснились любопытные детали в формировании этих отрядов — прибывало пополнение для 18 дивизии через Питкяранта, ночью ссаживали людей с машин, выстраивали, отсчитывали нужное количество людей, ставили подвернувшийся под руку комначсостав, главным назначали одного из к<оманди>ров штаба 168 дивизии50 и с одними винтовками при наличии к ней 30 патронов направляли на выручку. Так был направлен отряд Кузнецова, так был направлен отряд Кускова, так был направлен отряд Берестова и Гумнова, что можно было ждать от эдаких отрядов.

Отрядомания продолжалась довольно длительное время, последние отряды комбрига Коротеева, если мне память не изменяет, действовали в конце января м<еся>ца. Все они, к сожалению, не имели успеха. Наконец вопросы помощи и выручки начали принимать организованную форму, и под руководством т. Штер­на 4—5 февраля предпринимается наступление со стороны Питкяранта. Мы не знали тогда и, к сожалению, не знаем и сейчас, что за силы были брошены в наступление, но знаем одно, что здесь оптимизма было, по-видимому, много. Мы судим об этой самоуверенности по названиям паролей и отзывов, которые нам даны Штармом 8, не могу их сейчас воспроизвести точно («вперед», «победа» — что-то в этом роде), но они были весьма напыщенны, и должен прямо сказать, они вселили уверенность во всех нас. Эта уверенность была подкреплена первым днем боя, т. е. боем 4 февраля — отчетливо была слышна массовая арт<иллерийская> и пул<еметная> стрельба, временами приближающаяся к нам. Этой стрельбой жили все, от к<оманди>ра до бойца, в этот день я не слышал ни единого звука ни от кого о том, что нечего есть, о том, что люди начинают умирать от голода. В этот день даже не поступило ни одного донесения от боевых участков о случаях голодной смерти, как это имело место в прошлые и обычные дни. Все ждали и приготовились, даже шоферї оставшихся машин пробовали прогреть остатком бензина моторы, а то потом, говорят, придется долго копаться.

Но день 5 февраля явился днем разочарования — артстрельба почти стихла, звуки ее удалились, и пулеметная стрельба из близкой вчера превратилась в далекую, глухую, затухающую стрельбу сегодня. С боевых участков посыпались вопросы, в чем дело, почему, что можно предполагать, что сообщают по радио? Отвечали успокоительно, успокаивали людей, пришлось специально собрать комиссаров участков, дать необходимые указания по их разъяснительной работе. Задача была выполнена, на другой день все без излишних разговоров занимались своим обычным делом.

8. 2. 40 была получена радиограмма от т. Штерна, извещающая о том, что наступление возобновляется 9 и 10. 2. 40 — выручим наверняка. 9. 2. 40 прекрасно работала авиация по бомбометанию, но слабо работала артиллерия и пулеметы. 10. 2. 40 совершенно не работала авиация, но более активно работала артиллерия и пулеметы, но приближения их не было.

Не помню точно, кажется, 5. 2. 40 со стороны Питкяранта правым флангом был брошен лыжный б<атальо>н для соединения с нами, были установлены ракетные сигналы, их мы прекрасно видели и на них отвечали. Лыжному б<атальо>ну удалось выйти на Кясняселькский тракт, западнее Ловаярви, сами сформировали отряд и начали боевые действия к нему на соединение, но действующие два танка сразу же были подбиты, пехотная группа понесла потери на 50%, ни с чем вернувшись обратно. Лыжный батальон, ничем не подпертый, через полутора суток отошел на юг. Так кончился период выручки.

Через пару дней т. Штерн известил, что вопросы выручки передаются вновь сформированной 15 армии51 и что 18 сд входит в ее состав, выйдя из состава 8 армии.

15 армия времен командарма Ковалева52 вообще была молчалива и совершенно не отвечала на наши радиограммы, мы вынуждены были продолжать адресоваться в Штакор 56 и в Штарм 8.

7. А между тем положение блокированных гарнизонов становилось день ото дня все хуже и хуже, в лучшем положении был гарнизон Южного Леметти, потому что первое время он имел лошадей, имел больше людей и не так мешал, по-видимому, пр<отивни>ку.

В исключительно тяжелом состоянии оказались: 76 танковый б<атальо>н танк<овой> бригады,53 расположенный в лесу западнее Северного Леметти в 2-х килом<етрах>, и гарнизон Северного Леметти.

Танкбат,54 будучи прикован к месту, не имел возможности двинуться с места, оборонялся в броне, нес большие потери от противотанкового огня пр<отив­ни>ка. По радио передали им, чтобы они вышли обороняться в окопы, что ими впоследствии и было сделано. Помощь им в этом деле оказал 3-й батальон 316 сп, пробившийся в их расположение. Но вопрос с продовольствием нам так и не удалось выправить — ни лошадей, ни сброса с самолетов не было, трудно сказать сейчас, от чего погибло больше людей: от огня ли пр<отивни>ка или от голода, целых 15 дней люди ничего не имели, а между тем пр<отивни>к помимо артогня начал вести настойчивые атаки. К чести этих танкистов — защищались они мужественно, но матчасть вконец была из строя вся выведена, удалось отбить последние две атаки, почти весь комначсостав вышел из строя убитыми и ранеными, и в начале февраля остатки людей под руководством уполномоченного ОО т. Мартыненко поползли ночью в Северное Леметти. Так погиб один из первых гарнизонов.

Гарнизон Северного Леметти состоял из: одного отделения пах55, одной гаубичной батареи и части тылов корпусного санбата, всего около 250 человек. Начиная с 6 января пр<отивни>к вел настойчивые атаки на весь гарнизон и особенно на батарею. 8 января почти вся батарейная прислуга была перебита, формируем наскоро из состава артиллеристов Южного Леметти новые орудийные расчеты и совместно с остатками эскадрона арб бросаем на выручку батареи. Мероприятие удается, группа пробивается, и 6-я батарея вновь ожила, но атаки не прекращаются, в бою гибнет отличный к<оманди>р батареи ст<арший> лейтенант т. Шевченко. Руководить боем остается комиссар паха ст<арший> политрук т. Феофилатьев — человек никогда не знавший войны, не знавший совершенно военного дела, твердо и мужественно руководил людьми в обороне,
и когда пр<отивни>к уже захватил половину батареи, то т. Феофилатьев, по моему указанию, забирает всех своих хлебопеков и с ними идет в контратаку,
в итоге пр<отивни>к отбит, батарея в наших руках. В этом большом деле помогли наши связисты, посланные восстановить телефонную связь, они прекрасно справились с поставленной перед ними задачей — под носом пр<отивни>ка они дали возможность руководить боем Сев<ерному> Леметти, правда, связь просуществовала всего 6 часов, но в критическую минуту она сыграла громаднейшую роль. На восстановление положения в Северном Леметти все свои остатки, все то, что можно было снять, снято и брошено на Северное Леметти, положение полностью восстановили, и Северное Леметти получило передышку, хотя и недолгую.

Гарнизон Сев<ерного> Леметти весь январь м<еся>ц питался имевшейся у них мукой. С начала февраля м<еся>ца мука вся иссякла, сброса с самолетов не было, несмотря на подаваемые нами заявки. Правда, было несколько попыток сбросить продовольствие им, но все они кончались неудачей. Наши советские продукты получали финские бандиты.

Начиная с 6 февраля пр<отивни>к сосредотачивает все свое внимание на Сев<ерном> Леметти, круглыми сутками ведется артминометный обстрел, перемежающийся атаками. Первое время атаки отбиваются легко, но артминометрый огонь выводил из строя защитников обороны пачками, с приходом в Сев<ерное> Леметти остатков танк<ового> б<атальо>на нам удается восстановить с ним радиосвязь. Около 10 февраля Сев<ерное> Леметти атакуется шведской ротой56, атака отбита, пр<отивник> оставил на поле боя до 40 трупов. По документам удалось установить, что большинство этих шведов финские подданные, но кажется, что это подделка.

В эти же дни, в исключительно критические минуты, когда вот-вот судьба Сев<ерного> Леметти решится, формируем сборную группу в количестве
60 че­л<овек> под командованием капитана Соловьева,57 направляем на выручку, но этот отряд так и не пробился и полностью погиб южнее Сев<ерного> Ле­метти.

Положение Сев<ерного> Леметти становится исключительно тяжелым. Батарея лишилась почти всех ее защитников, наконец противник овладел батареей, после этого гарнизон еще раз отбивает две атаки. Люди, оставшиеся на пятачке, гибнут от артминометного и пулеметного огня, здоровых людей осталось около 70 чел<овек>, все остальные — раненые. Даем разрешение пробиваться к нам, организуем отряд приема, и в одну из ночей с криками «ура» «паховуш» (как их окрестили) пробились в наше расположение — радости уцелевших не было границ, раненые всю дорогу кричали только «ура», ибо другого они ничего делать не могли. В голове шла девушка Катюша (сейчас забыл ее фамилию) и комиссар паха т. Феофилатьев. Эта мужественная геройская девушка в момент, когда под огнем противника люди залегали, вскакивала сама, увлекая за собой всю остальную группу, и с криком «6-й батальон, за мной, вперед» продолжала верховодить всей группой раненых.

Так закончилось существование второго блокированного гарнизона, гарнизона Сев<ерное> Леметти.

Наиболее благополучно разрешен был вопрос с гарнизоном Ловаярви. Имея свободным южное направление, весь гарнизон, согласно приказу по армии, благополучно вышел в район высоты 95,4.

На всем Кясняселькском тракте западнее межозерного дефиле теперь остался один гарнизон, гарнизон Южное Леметти.

8. Обратимся к деятельности наших полков. После того как к/п дивизии был окружен, специальной радиограммой к<оманди>ра корпуса 208, 316 сп 3-й ап и 12 зап58 перешли в подчинение к<оманди>ра 168 дивизии, ответственность за их деятельность была с меня снята.

Не знаю сейчас и не знал в то время, в какой степени они были руководимы новым командованием, в какой степени они были объединены общей идеей обороны, ясно лишь было одно, когда даже 168 сд была отрезана от Питкяранта и когда пр<отивни>к перехватил вилку дорог южнее Митро, т. е. тем самым полки были отъединены от частей 168 сд, они продолжали оборону на рубеже СюскюяврвиРуокоярви, всякая связь полков с руководством 168 сд была потеряна.

Имея с полками радиосвязь, даю распоряжение: «Всем выйти на новый оборонительный рубеж: выс<ота> 104,9 — Рускасет и вилка дорог южнее Митро». На следующий день мой приказ выполняется полками полностью, с боем они полностью заняли указанный мной рубеж, об этом ставлю в известность к<оманди>ра корпуса, сделанное мероприятие одобряется. Но с первого же дня сразу стал вопрос о продовольствии и фураже, снова мучения с заявками на самолеты, одновременно даю указания полкам во что бы то ни стало установить локтевую связь с 402 сп,59 т. е. с правофланговым полком 168 сд. Как оно, это приказание, выполнено, точно не знаю, но важно то, что через 2 дня полки донесли о том, что они добывают продовольствие через правофланговый полк 168 сд. Таким образом, и продовольственный вопрос для полков пока что разрешен, но не полностью. Б<атальо>ны, занявшие высоту 104,9 и Рускасет, через 2 дня оказались полностью отрезанными. По радио отдаю распоряжение во что бы то ни стало выбить пр<отивни>ка и соединиться с этими батальонами, но, когда к<оманди>ры полков сообщили мне о том, что они все четверо сидят на одном к/п и сами обороняются с помощью работников штабов, я понял, что это за полки и что за б<атальо>ны. Во всяком случае они продолжали драться, дралась выс<ота> 104,9, дрался Рускасет, дрался стык дорог, дрался общий к/п южнее стыка дорог.

Так, более или менее благополучно, шло дело дней 6—7. Но около 10 или 12 февраля пр<отивни>к полкам доставать продовольствие через 168 сд больше не позволил. Согласно донесениям полков, никакие их попытки пробиться к 168 сд успеха не имели. Сама 168 сд запрашивает меня о том, что делается с полками, она с ними, по-видимому, никакой связи не имеет. Добиваемся, чтобы питание им доставляли самолетами. Наконец произведены первые сбросы, но, к сожалению, почти все попало к пр<отивни>ку, рекомендую полкам использовать лошадей, но оттуда сообщают о том, что уже давно ни одной лошади нет — значит, и полки примерзли к местности так же, как и мы, — все омертвело.

Около 15 февр<аля> полки доносят о том, что, по всем имеющимся данным, высота 104,9 и Рускасет больше не существует, б<атальо>н Торговкина, обороняющийся на стыке дорог, погиб полностью на их глазах — это значит, от полков остался лишь один общий к/п и матчасть артиллерии.

Положение продовольственное не налаживается, люди пухнут с голоду, и наконец получаем радиограмму, в которой к<оманди>ры полков просят разрешения пробиться к нам в Южное Леметти. Обсудив это дело, мы даем свое согласие. Мы считали, что именно к нам им легче всего пробиться, в тылах пр<отивни>ка имеются незначительные группы, не знаю, что руководило к<оман­ди>рами полков, скорее всего отчаяние, скорее всего «уж помирать, так вместе». Но прежде чем дать приказ на выход их к нам, я по радио доношу к<оманди>ру корпуса о положении и о решении с полками. Ответной радиограммой запрещается их выход к нам, а требуется пробиваться на юг, точно в соответствии с этими указаниями даем распоряжение полкам, но этого распоряжения от нас уже не принимают — радиосвязь прекратилась, впоследствии выяснилось, что к<оманди>р корпуса, одновременно отвечая нам, дал приказ полкам пробиваться на юг.

Прошли сутки. Беспокоясь за судьбу полков, срочно запрашиваю Бондарева, что он знает о них. Сообщает: «Пришло 4 человека». Через 2 дня к нам в Южное Леметти приползли два участника этого злосчастного выхода — мл<адший> лейтенант т. Быхун60  и политрук <пропущено в тексте> и поведали и историю выхода, и историю гибели людей, с которыми работали в мирное время, с которыми начали военные действия, с которыми прошли тернистый 60-километровый путь по Суоми. Не нашлось, пожалуй, ни одного из присутствующих здесь в землянке, который бы не заплакал. Нет, не жалость вызвала слезы — слезы обиды, слезы беспомощности лились у людей, погиб Кузнецов, погиб боевой комиссар <пропущено в тексте>, погибли Клепаков61 и Рыбаков62, погиб отчаянный Лукьянов63, погиб честнейший Щербаков64.

Да! Больше того, что потеряно, потерять трудно, а как бы хотелось того, что это не так, что это ошибка.

9. Нельзя не остановиться о <на> пропагандистской и агитационной работе пр<отивни>ка.

Впервые листовки пр<отивни>ка появились, если не ошибаюсь, в момент перехода частей дивизии к обороне, первые листовки носили общий характер, преимущественно рассчитанные на запугивание кр<асноармей>цев суровостью Финляндии и неизбежной гибелью их в этом суровом краю. Листовки были богато иллюстрированы, последующие листовки были конкретны в ряде отдельных вопросов. Говоря о неизбежной гибели кр<асноармей>цев в снегах Суоми, они выдвигали конкретных виновников зла, в них упоминается Черепанов65, Серюков66, Бондырев, Гвоздев67, в последующих листовках упоминается и т. Штерн.

Судя по этим листовкам, мы пришли к убеждению, что этим вопросом у них занимается, по-видимому, специальный аппарат, причем достаточно поворотливый, ибо последующие события незамедлительно отражались в листовках, кто их распространял? Несомненно, распространялись они и через офицерский состав и через рядовой состав.

В дальнейшем, когда мы начали переживать голод, сразу же и появились листовки, рассчитанные на злобу дня, правда, они были весьма грубы, явно фальшивки, но с выпуском их поторопились, рассчитывая на переживаемый момент нами.

Много было разного типа листовок с условиями сдачи в плен, много было листовок, рассчитанных на то, чтобы посеять недоверие кр<асноармей>цев
к комначсоставу, изготавливали их, по-видимому, очень быстро и не менее быстро распространяли, все листовки были преимущественно иллюстрированы.

Спрашивается, имели ли они какой-либо успех? Должен со всей прямотой и ответственностью заявить, что успеха они не имели, их читали, но во внимание не принимали.

Помимо листовок пр<отивни>к пользовался и так называемым живым словом. Это относится к периоду окружения. Живая агитация через рупор применялась и в полках, и в Сев<ерном> и Южн<ом> Леметти. Во всех случаях пр<отивни>к агитировал за сдачу и за предстоящий конец голода, в этом виде работы пр<отивни>к был до чрезвычайности навязчив, превратившись в дальнейшем в надоедливого. Агитация через рупор не отличалась чем-то особенным, так же была груба и лжива.

Вместе с тем финны не прочь были и против таких приемов, как из своего окопа показывать на штыке кусок сала, масла, хлеба и т. д. нашим измученным с голоду умирающим бойцам, расположенным также в своем окопе в каких-нибудь 50 метрах.

Во всем этом заслуживает внимания их изворотливость и быстрота реагирования, вряд ли каждое проявление организации агитации и пропаганды являлось продуктом какого-то армейского аппарата, по-видимому, это дело было организуемо и осуществляемо где-то в дивизионных органах.

10. Обратимся теперь снова к к/п дивизии, т. е. к Южному Леметти.

К 20 января оборонительные мероприятия, произведенные нами, позволили защитникам к/п рассчитывать на длительное сопротивление. К концу января м<еся>ца мы даже получили возможность установить боевую связь с Сев<ерным> Леметти, но продержалась она всего лишь 3 дня, и противник снова прервал ее. Это совпало с начавшимися атаками против Сев<ерного> Леметти; против обычного, пр<отивни>к начал их вести с юга.

После незначительного затишья пр<отивни>к 19 и 21 января с темного до темного вел массовый минометный и артиллерийский огонь, приходилось удивляться тому, откуда он взял столько снарядов и мин. Весь оборонительный р<айон> из белого превратился в сплошное черное поле, изрытое ямами, все ждали с минуты на минуту атаки, но, против всяких ожиданий, атак в эти дни не было, видимо, пр<отивни>к бил на изматывание моральных и физических сил защитников к/п.

Первую половину, т. е. в течение января м<есяца>, наиболее спокойным боевым участком был участок танковой бригады, туда переселили мы и свой так называемый госпиталь. Наиболее беспокойный и опасный был р<айо>н собственно к/п. Всякий обстрел со стороны пр<отивни>ка начинался именно с к/п. Первая порция обычно доставалась нам непосредственно, выход из землянки был сопряжен обычно с большими опасностями и риском. К концу января м<еся>ца мы несколько увеличили р<айо>н обороны за счет занятия нами двух безымянных высот. Одна из них — южнее дороги, другая — севернее, назвав их «пулеметной и артиллерийской горкой».

Тем не менее нами была допущена непоправимая впоследствии ошибка. Нами не была занята «гора длинная», расположенная еще южнее «пулеметной горки», правда, она никакого значения и для нас, и для пр<отивни>ка не имела до тех пор, пока лес не был вырублен, но как только в лощине между нашими окопами и этой «длинной горой» лес был вырублен, так пр<отивни>к не преминул воспользоваться ею и стянул на нее достаточное количество пехотных огневых средств. В конце января мы произвели попытку захватить ее, но ни силы, ни средства не позволили сделать это. Так и осталась до конца «гора длинная» в руках пр<отивни>ка, принесшая впоследствии немало неприятностей для нашей обороны.

С занятием пр<отивни>ком «горы длинной» к артминометному огню прибавился еще сильный прицельный огонь пулеметов пр<отивни>ка. Вряд ли был такой участок, который бы не обстреливался им. Открытое передвижение людей даже ночью стало почти невозможным. При всех организованных мерах осторожности мы все же несли потери в среднем 20—25 чел<овек> в день. Пришлось создавать специально ходы сообщения не только от землянок в окопы, но и по всему участку, по всему оборонительному р<айо>ну, делая снежные валы и стенки, правда, они не защищали от пуль. Но они защищали от взоров пр<отивни>ка, а это уже значительно снизило потери.

Начиная с первых чисел февраля пр<отивни>к организует огневую охоту за нашими передвигающимися по р<айо>ну обороны людьми, к пулеметному огню прибавился довольно меткий ружейный огонь, впоследствии его назвали снайперским огнем. Он оказался хуже артминометного, пулеметного и автоматного, он много принес вреда для обороняющихся в окопах и для передвижения по р<айо>ну обороны. Пришлось создавать противовес, были созданы и свои снайперские пары. Особым успехом пользовался снайпер Родителев — писарь штаба артиллерии. Свыше полутора десятков финнов он вывел из строя, но его работа была продуктивна лишь до тех пор, пока все стереотрубы не были выведены из строя. Работа наших снайперов не увенчалась успехом лишь потому, что пр<отивни>к обычно располагался в лесу и вел огонь по почти открытым объектам, тогда как наши снайперы располагались на почти открытой местности, были случаи, когда финский снайпер выслеживался через 4—5 час<ов> кропотливого наблюдения с разных точек.

Борьбу с «длинной горой» вели и путем прочесывания ее артогнем, так длилось до 15 примерно февраля, но дальше снарядов не было, пришлось оставить лишь на самооборону.

Записки подготовлены в марте 1940 г.

 

 

 

 


1 Военный энциклопедический словарь. М., 2002. С. 1412.

2 ЦА ФСБ России. Ф. 3. Оп. 6. Д. 351. Л. 212—216.

3 18-я стрелковая дивизия состояла из 97-го, 208-го, 316-го стрелковых полков, 3-го разведывательного батальона, 12-го гаубичного полка, 381-го отдельного танкового батальона. Попала в окружение 5 января 1940 г. (за исключением 97-го стрелкового полка, который был переведен в 8-й стрелковый корпус). С 11 февраля 1940 г. входила в состав 15-й армии. 29 февраля 1940 г., понеся большие потери, вышла из окружения и весной 1940 г. была расформирована.

4 Григорий Иванович Кулик (1890—1950), советский военный деятель, Маршал Советского Союза (1940), Герой Советского Союза (1940). В 1924 г. окончил Военно-академические курсы высшего комсостава РККА. В 1932 г. — Военную академию РККА им. М. В. Фрунзе. Участник Первой мировой, Гражданской, советско-финляндской, Великой Отечественной войн. С января 1939 г. по февраль 1942 г. — заместитель наркома обороны СССР. С марта 1938 г. по июнь 1941 г. — член Главного Военного Совета Красной армии. С июля 1940 г. — начальник Главного артиллерийского управления Красной армии. В феврале 1942 г. за невыполнение приказа Ставки ВГК лишен званий «маршал» и «Герой Советского Союза». В 1947 г. был арестован. 24 августа 1950 г. — расстрелян. В 1957 г. реабилитирован и восстановлен в званиях.

5 ЦА ФСБ России. Д. Р-33088. Л. 47—48, 51.

6 Там же. Л. 373.

7 Там же. Л. 291.

8 Стрелковая дивизия.

9 Там же. Л. 321.

10 Там же. Л. 85—86.

11 Там же. Л. 235.

12 Там же. Л. 147.

13 Там же. Л. 43—56.

14 Там же. Л. 184—185.

15 Там же. Л. 185.

16 Там же. Л. 103—104.

17 Там же. Л. 373—376.

18 Кясняселькя — деревня в Пряжинском районе Карелии. Расположена на берегу озера Кяснясенъярви. Административно относится к Колатсельгскому сельскому поселению.

19 Речь идет о реке Пенсан-Йоки — притоке реки Уксун-Йоки.

20 316-й стрелковый полк находился в составе 18-й стрелковой дивизии 56-го стрелкового корпуса 8-й армии.

21 Речь идет о реке Уксун-Йоки. Река бассейна Ладожского озера. Протекает по территории Суоярвского и Питкярантского районов Карелии. Начинается в 50 км севернее Райконкоски, впадает в Ладожское озеро в поселке Ууксу. Длина реки около 150 км. Ширина реки от 10 до 50 м. Основные притоки: Пенсан-Йоки, Урман-Йоки, Карта-Йоки, Куйккан-Йоки.

22 Штаб армии.

23 Саперный полк.

24 Штаб дивизии.

25 Штаб корпуса.

26 Василий Романович Копанев (316-й стрелковый полк 18-й стрелковой дивизии) погиб 4 декабря 1940 г.

27 Так в тексте. Речь идет о Юхо Кусти Паасикиви (1870—1956), государственном деятеле Финляндии. В 1903—1913 гг. и 1917—1918 гг. входил в руководящие органы старофинской партии. В 1907—1913 гг. — депутат Финляндского сейма. В 1903—1914 гг. — главный директор Государственного казначейства. В 1914—1934 гг. — генеральный директор Национального акционерного банка. В мае—ноябре 1918 г. — премьер-министр. В 1934—1936 гг. — председатель Национальной коалиционной партии. В 1936—1939 гг. — посланник в Швеции.
12 марта 1940 г. в качестве члена делегации подписал советско-финляндский мирный договор. В апреле 1940-го — мае 1941 г. — посланник Финляндии в СССР. В ноябре 1944-го — марте 1946 г. — премьер-министр, с марта 1946-го по март 1956 г. — президент Финляндской Республики.

28 3-й артиллерийский полк входил в состав 18-й стрелковой дивизии 56-го стрелкового корпуса 8-й армии.

29 Отдельный разведывательный батальон.

30 Николай Дмитриевич Петров (208-й стрелковый полк 18-й стрелковой дивизии) погиб 8 декабря 1939 г.

31 Василий Егорович Никандров (316-й стрелковый полк 18-й стрелковой дивизии) погиб 9 декабря 1939 г.

32 В настоящее время — озеро в Питкярантском районе в Карелии.

33 В настоящее время — озеро в Питкярантском районе в Карелии.

34 208-й стрелковый полк находился в составе 18-й стрелковой дивизии 56-го стрелкового корпуса 8-й армии.

35 Авторемонтный батальон.

36 97-й стрелковый полк находился в составе 18-й стрелковой дивизии 56-го стрелкового корпуса 8-й армии.

37 56-й стрелковый корпус сформирован в 1939 г. в Петрозаводске. Находился в составе 8-й армии, с 11 февраля 1940 г. — в 15-й армии. Штаб выведен 20 марта 1940 г. в Суоярви, 23 ноября 1940 г. преобразован в штаб 7-й армии. Командиры: комдив А. И. Черепанов (до 28 февраля 1940 г.), комбриг К. А. Коротьев (с 28 февраля 1940 г.).

38 Пехотный полк.

39 Питкяранта — город (с 1940 г.) в Карелии, административный центр Питкярантского района.

40 Дикарев (18-я стрелковая дивизия), капитан. Погиб 18 декабря 1939 г.

41 Иван Данилович Прокопов (18-я стрелковая дивизия) погиб 14 декабря 1939 г.

42 Речь идет о командире 34-й легкотанковой бригады комбриге С. И. Кондратьеве.

43 Вероятно, речь идет о полковом комиссаре 18-й стрелковой дивизии Рязанове.

44 Опорный пункт.

45 Командный пункт.

46 Речь идет о поселке Койвусельга, расположенном в Ведлозерском сельском поселении Пряжинского района Республики Карелия.

47 Речь идет о комдиве А. И. Черепанове.

48 Возможно, речь идет о командире 84-й стрелковой дивизии (февраль—март 1940 г.) полковнике И. М. Кузнецове. 84-я стрелковая дивизия в начале февраля 1940 г. состояла в резерве 7-й армии, затем в феврале—марте 1940 г. находилась в составе 50-го стрелкового корпуса.

49 Так в документе. Речь идет о комбриге 56-го стрелкового корпуса (с 28 февраля 1940 г.) К. А. Коротьеве.

50 168-я стрелковая дивизия сформирована в сентябре 1939 г. в Череповце 24—30 сентября 1939 г. Командиры: полковник А. Л. Болдырев, полковой комиссар Ф. Я. Гвоздев. 24 сентября 1939 г. вошла в состав 56-го стрелкового корпуса. С 11 февраля 1940 г. вошла в состав 15-й армии. 10 марта 1940 г. передана в поддержку 56-го стрелкового корпуса. 11 февраля 1940 г. переподчинена 8-й армии. 20 марта 1940 г. получила приказ об отправке в район Сортавала—Лахденпохья в состав 56-го стрелкового корпуса.

51 15-я армия сформирована 11 февраля 1940 г. на базе Южной группы войск 8-й армии. Рассеяна 28 марта 1940 г. Командиры: командарм 2-го ранга М. П. Ковалев (11—25 февраля 1940 г.); командарм 2-го ранга В. Н. Курдюмов (25 февраля — 3 марта 1940 г.). Члены военсовета: А. И. Гусев, корпусной комиссар Н. Н. Вашугин. Начальники штаба: комбриг М. И. Козлов (11—12 февраля 1940 г.); полковник/комбриг П. А. Иванов (12 февраля — 28 марта 1940 г.).

52 Михаил Прокопьевич Ковалев (1897—1967), советский военный деятель, генерал-полковник (1943). Участник Первой мировой, Гражданской, советско-финляндской, Великой Отечественной войн. В 1939—1940 гг. — командарм 15-й армии. С началом Великой Отечественной войны — командующий войсками ЗабВО.

53 Речь идет о 76-м отдельном танковом батальоне 34-й легкотанковой бригады. 34-я лтбр в составе 76-го, 82-го, 83-го и 86-го отдельных танковых батальонов, 179-го мотострелкового батальона и разведывательного батальона была сформирована в Московской области в сентябре 1939 г. Командиры: комбриг С. И. Кондратьев, начальник штаба подполковник А. Д. Смирнов. Находилась на латвийской границе, откуда 8—10 декабря 1939 г. прибыла в Петрозаводск. 11 декабря 1939 г. вошла в состав 56-го стрелкового корпуса. 11 февраля 1940 г. придана 15-й армии.

54 Танковый батальон.

55 Полевая армейская хлебопекарня.

56 В боевых действиях на советско-финляндском фронте участвовали подразделения Скандинавского добровольческого корпуса. Командир — генерал шведской армии Эрнст Линдер.

57 Иван Федорович Соловьев (18-я стрелковая дивизия) погиб 28 февраля 1940 г.

58 Запасной.

59 402-й стрелковый полк находился в составе 168-й стрелковой дивизии.

60 Сергей Семенович Быхун (208-й стрелковый полк 18-й стрелковой дивизии) погиб 28 февраля 1940 г.

61 Филипп Ипатович Клепаков (316-й стрелковый полк 18-й стрелковой дивизии) погиб 17 февраля 1940 г.

62 Сергей Александрович Рыбаков (85-й отдельный саперный батальон 18-й стрелковой дивизии), младший командир. Погиб 17 февраля 1940 г.

63 Николай Михайлович Лукьянов (12-й гаубичный артиллерийский полк 18-й стрелковой дивизии), майор. Погиб 17 февраля 1940 г.

64 Александр Андреевич Щербаков (18-я стрелковая дивизия), майор. Погиб 17 февраля 1940 г.

65 Командир 56-го стрелкового корпуса.

66 Так в документе. Речь идет о бригадном комиссаре 56-го стрелкового корпуса А. Д. Серюнове.

67 Речь идет о полковом комиссаре 168-й стрелковой дивизии Ф. Я. Гвоздеве.

 

Публикация и примечания Василия Христофорова

Анастасия Скорикова

Цикл стихотворений (№ 6)

ЗА ЛУЧШИЙ ДЕБЮТ В "ЗВЕЗДЕ"

Павел Суслов

Деревянная ворона. Роман (№ 9—10)

ПРЕМИЯ ИМЕНИ
ГЕННАДИЯ ФЕДОРОВИЧА КОМАРОВА

Владимир Дроздов

Цикл стихотворений (№ 3),

книга избранных стихов «Рукописи» (СПб., 2023)

Подписка на журнал «Звезда» оформляется на территории РФ
по каталогам:

«Подписное агентство ПОЧТА РОССИИ»,
Полугодовой индекс — ПП686
«Объединенный каталог ПРЕССА РОССИИ. Подписка–2024»
Полугодовой индекс — 42215
ИНТЕРНЕТ-каталог «ПРЕССА ПО ПОДПИСКЕ» 2024/1
Полугодовой индекс — Э42215
«ГАЗЕТЫ И ЖУРНАЛЫ» группы компаний «Урал-Пресс»
Полугодовой индекс — 70327
ПРЕССИНФОРМ» Периодические издания в Санкт-Петербурге
Полугодовой индекс — 70327
Для всех каталогов подписной индекс на год — 71767

В Москве свежие номера "Звезды" можно приобрести в книжном магазине "Фаланстер" по адресу Малый Гнездниковский переулок, 12/27

Владимир Дроздов - Рукописи. Избранное
Владимир Георгиевич Дроздов (род. в 1940 г.) – поэт, автор книг «Листва календаря» (Л., 1978), «День земного бытия» (Л., 1989), «Стихотворения» (СПб., 1995), «Обратная перспектива» (СПб., 2000) и «Варианты» (СПб., 2015). Лауреат премии «Северная Пальмира» (1995).
Цена: 200 руб.
Сергей Вольф - Некоторые основания для горя
Это третий поэтический сборник Сергея Вольфа – одного из лучших санкт-петербургских поэтов конца ХХ – начала XXI века. Основной корпус сборника, в который вошли стихи последних лет и избранные стихи из «Розовощекого павлина» подготовлен самим поэтом. Вторая часть, составленная по заметкам автора, - это в основном ранние стихи и экспромты, или, как называл их сам поэт, «трепливые стихи», но они придают творчеству Сергея Вольфа дополнительную окраску и подчеркивают трагизм его более поздних стихов. Предисловие Андрея Арьева.
Цена: 350 руб.
Ася Векслер - Что-нибудь на память
В восьмой книге Аси Векслер стихам и маленьким поэмам сопутствуют миниатюры к «Свитку Эстер» - у них один и тот же автор и общее время появления на свет: 2013-2022 годы.
Цена: 300 руб.
Вячеслав Вербин - Стихи
Вячеслав Вербин (Вячеслав Михайлович Дреер) – драматург, поэт, сценарист. Окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии по специальности «театроведение». Работал заведующим литературной частью Ленинградского Малого театра оперы и балета, Ленинградской областной филармонии, заведующим редакционно-издательским отделом Ленинградского областного управления культуры, преподавал в Ленинградском государственном институте культуры и Музыкальном училище при Ленинградской государственной консерватории. Автор многочисленных пьес, кино-и телесценариев, либретто для опер и оперетт, произведений для детей, песен для театральных постановок и кинофильмов.
Цена: 500 руб.
Калле Каспер  - Да, я люблю, но не людей
В издательстве журнала «Звезда» вышел третий сборник стихов эстонского поэта Калле Каспера «Да, я люблю, но не людей» в переводе Алексея Пурина. Ранее в нашем издательстве выходили книги Каспера «Песни Орфея» (2018) и «Ночь – мой божественный анклав» (2019). Сотрудничество двух авторов из недружественных стран показывает, что поэзия хоть и не начинает, но всегда выигрывает у политики.
Цена: 150 руб.
Лев Друскин  - У неба на виду
Жизнь и творчество Льва Друскина (1921-1990), одного из наиболее значительных поэтов второй половины ХХ века, неразрывно связанные с его родным городом, стали органически необходимым звеном между поэтами Серебряного века и новым поколением питерских поэтов шестидесятых годов. Унаследовав от Маршака (своего первого учителя) и дружившей с ним Анны Андреевны Ахматовой привязанность к традиционной силлабо-тонической русской поэзии, он, по существу, является предтечей ленинградской школы поэтов, с которой связаны имена Иосифа Бродского, Александра Кушнера и Виктора Сосноры.
Цена: 250 руб.
Арсений Березин - Старый барабанщик
А.Б. Березин – физик, сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе в 1952-1987 гг., занимался исследованиями в области физики плазмы по программе управляемого термоядерного синтеза. Занимал пост ученого секретаря Комиссии ФТИ по международным научным связям. Был представителем Союза советских физиков в Европейском физическом обществе, инициатором проведения конференции «Ядерная зима». В 1989-1991 гг. работал в Стэнфордском университете по проблеме конверсии военных технологий в гражданские.
Автор сборников рассказов «Пики-козыри (2007) и «Самоорганизация материи (2011), опубликованных издательством «Пушкинский фонд».
Цена: 250 руб.
Игорь Кузьмичев - Те, кого знал. Ленинградские силуэты
Литературный критик Игорь Сергеевич Кузьмичев – автор десятка книг, в их числе: «Писатель Арсеньев. Личность и книги», «Мечтатели и странники. Литературные портреты», «А.А. Ухтомский и В.А. Платонова. Эпистолярная хроника», «Жизнь Юрия Казакова. Документальное повествование». br> В новый сборник Игоря Кузьмичева включены статьи о ленинградских авторах, заявивших о себе во второй половине ХХ века, с которыми Игорь Кузьмичев сотрудничал и был хорошо знаком: об Олеге Базунове, Викторе Конецком, Андрее Битове, Викторе Голявкине, Александре Володине, Вадиме Шефнере, Александре Кушнере и Александре Панченко.
Цена: 300 руб.
На сайте «Издательство "Пушкинского фонда"»


Национальный книжный дистрибьютор
"Книжный Клуб 36.6"

Офис: Москва, Бакунинская ул., дом 71, строение 10
Проезд: метро "Бауманская", "Электрозаводская"
Почтовый адрес: 107078, Москва, а/я 245
Многоканальный телефон: +7 (495) 926- 45- 44
e-mail: club366@club366.ru
сайт: www.club366.ru

Почта России