Елена Тахо-Годи
* * *
И в Женеве пронзающий ветер,
Жухлая листва на тротуарах,
Непрозрачная, стылая Рона,
Как вода в петербургских каналах.
Мне хотелось забыть о многом,
Возвратить минувшее лето,
Словно эру простых разговоров
В духе писем Сен-Прё… Но это
Также тщетно… Огни неонов
Светят ярче, чем в Третьем Риме,
Заповедный Жан-Жаков остров
Поглотила кафешка:
четыре
Белых зонтика над столами
Гнутся в судорожном смятенье,
И два лебедя над волнами —
Только смутное их отраженье.
* * *
Я живу своей маленькой жизнью —
Неказистой, бессмысленной, блёклой,
Словно в комнате душной и тесной,
Где на окнах черные стекла.
Мне помнится мир многоцветный,
Где пелось, любилось, мечталось…
Но путь назад мне неведом,
Да и близких там не осталось.
Годовщина
Может быть, твоя душа —
Эта бабочка цветная,
Золотисто-голубая,
Как небесные поля,
Промелькнула над плечом,
Заставляя обернуться,
Обернуться — улыбнуться
И задуматься потом.
* * *
Теперь все равно абсолютно,
Что было, что будет со мной.
И счастье, и горе минутно,
А вечен — лишь вечный покой.
И только когда к полуночи
Забудусь, усталая, сном,
Я вижу в виденьях непрочных
Знакомый с младенчества дом,
И девочку в черных кудряшках
В горячей траве цветника,
И в потной ладошке букашку,
Похожую на светляка.
И трудно в момент пробужденья
Поверить, что это дитя
В блаженной игре единенья
С вселенной действительно — я.
Преображение
Умру и — если не сожгут,
Не расчленят на части —
Всем телом к небу прорасту
Из гроба черной пасти.
Взойду крапивой, лопухом,
Ромашкой, повиликой
На этом ласковом земном
Лугу равновеликом.
И, может быть, когда в груди
Не станет сердце биться,
Душа в живую плоть земли
Сама преобразится.