Елена Тахо-Годи

* * *

И в Женеве пронзающий ветер,

Жухлая листва на тротуарах,

Непрозрачная, стылая Рона,

Как вода в петербургских каналах.

Мне хотелось забыть о многом,

Возвратить минувшее лето,

Словно эру простых разговоров

В духе писем Сен-Прё… Но это

Также тщетно… Огни неонов

Светят ярче, чем в Третьем Риме,

Заповедный Жан-Жаков остров

Поглотила кафешка: четыре

Белых зонтика над столами

Гнутся в судорожном смятенье,

И два лебедя над волнами —

Только смутное их отраженье.

* * *

Я живу своей маленькой жизнью —

Неказистой, бессмысленной, блёклой,

Словно в комнате душной и тесной,

Где на окнах черные стекла.

Мне помнится мир многоцветный,

Где пелось, любилось, мечталось…

Но путь назад мне неведом,

Да и близких там не осталось.

Годовщина

Может быть, твоя душа —

Эта бабочка цветная,

Золотисто-голубая,

Как небесные поля,

Промелькнула над плечом,

Заставляя обернуться,

Обернуться — улыбнуться

И задуматься потом.

* * *

Теперь все равно абсолютно,

Что было, что будет со мной.

И счастье, и горе минутно,

А вечен — лишь вечный покой.

И только когда к полуночи

Забудусь, усталая, сном,

Я вижу в виденьях непрочных

Знакомый с младенчества дом,

И девочку в черных кудряшках

В горячей траве цветника,

И в потной ладошке букашку,

Похожую на светляка.

И трудно в момент пробужденья

Поверить, что это дитя

В блаженной игре единенья

С вселенной действительно — я.

Преображение

Умру и — если не сожгут,

Не расчленят на части —

Всем телом к небу прорасту

Из гроба черной пасти.

Взойду крапивой, лопухом,

Ромашкой, повиликой

На этом ласковом земном

Лугу равновеликом.

И, может быть, когда в груди

Не станет сердце биться,

Душа в живую плоть земли

Сама преобразится.