Наталия Толстая

В ТУНИСЕ

В прошлом году захотелось мне поехать в Африку, увидеть пустыню. Прочла в книге, что пустыня Сахара занимает около девяти миллионов квадратных километров. Миллионов! По территории — почти США. Европу повидали, все про нее поняли, и теперь тянет к барханам и миражам. Рассказывали, что путешественнику чудятся в пустыне колодцы с ключевой водой и оазисы с тенистыми рощами. Подруга Оля немного поломалась: «Ну зачем нам Африка? Столько интересных стран на свете…» Я показала ей буклет «Посетите чарующий Тунис», валявшийся дома с прошлой зимы среди всякой рекламной ерунды. В буклете — голубое море, желтые песчаные пляжи до горизонта, верблюды для катания, узкие улочки средневековых городов. Оля купила больничный на две недели, и мы отправились в турфирму.

В турфирме наш выбор похвалили. Конец сентября — лучшее время для поездки в Тунис: жара спадает, медузы исчезают, дождей мало. Мы выбрали отель, откуда до пляжа сто метров, и доплатили за номер с видом на море. Девица, оформлявшая наши бумаги, была немногословна.

— Девушка, когда мы вылетаем?

— В полтретьего.

— Дня?

— Ночи. Все чартерные рейсы вылетают ночью.

— Как мы доберемся до отеля?

— Вас встретят.

— Какая в Тунисе валюта?

— Интернет у вас есть? Там все найдете.

Если бы мне раньше рассказали, что такое чартерные рейсы! Но никто не рассказал, а я не спросила. Вылетали из Пулково-1. Слабо освещенные бетонные ангары, обслуживающий персонал куда-то попрятался. Если возникала из мглы женщина в аэрофлотовской форме, то в контакт вступать не желала: «Ничего не знаю, я из другого терминала».

Туристы, приехавшие в аэропорт с вечера, дремали в неудобных позах, многие с детьми. Все кресла заняты.

— Вы тоже в Тунис летите?

— Мы в Хургаду.

— А где регистрация на Тунис?

— Без понятия.

Наконец мы нашли, что искали. В очереди перед нами стояли парни с бычьими шеями и их девицы с силиконовыми губами. Я обратила внимание еще на одну социально маркированную группу туристов. Это были женщины сорока—пятидесяти лет, вызывающе вульгарные. Они напомнили мне торговок пива в розлив, типаж из ушедшей эпохи. Ярко накрашенные, квадратные, низкорослые. Верх — кофта с люрексом, низ — джинсы со стразами.

Люська, не пускай бабу с красным чемоданом без очереди, двинь ее тазом!

— Лариска, быстрее сюда. Что ты тащишься, как беременный таракан? Колбасу не забыла? Забыла? Ах ты, зараза недоделанная!

Это были наши спутники и соседи по гостинице. Таким туристам широко открыта та часть мира, куда не требуются визы, — сюда, увы, относится и Тунис. Как только самолет оторвался от взлетной полосы, началось веселье. Звенели стаканы, по салону летали пакеты с чипсами и фисташками, девицы взвизгивали, торговки пивом громко обсуждали личную жизнь певца Розенбаума. Через час половина самолета храпела, свесив головы в проход, девицы затихли, а молодые парни переключились на арабских стюардесс.

— Эй, телки, по-русски понимаете?

Стюардессы улыбались и ловко уворачивались от налитых коньяком великороссов. Потом из служебного отсека появились трое крепких арабов, и веселая молодежь утихла.

На следующее утро безумная ночь была забыта: мы приехали в Африку и готовы были любить ее всем сердцем. В отеле нам быстро выдали ключи,
и пожилой кривоногий тунисец, схватив наши чемоданы, бегом помчался по длинному коридору. Мы побежали за ним и, запыхавшись, ввалились в номер. Из окна виднелись помойные баки и бетонная яма — это был задний двор. Я загородила носильщику выход.

— Стойте! У нас оплачен номер на четвертом этаже, с видом на море. Sea, sea! Здесь мы жить не будем.

Несмотря на бессонную ночь голова соображала: я протянула шустрому пролетарию десять долларов, и он вприпрыжку понесся с чемоданами в наш законный, оплаченный номер на четвертом этаже. С видом на чудесное голубое море. В этом отеле у персонала был такой маленький бизнес — завести лоха в номер с видом на помойку и развести глупышку на несколько долларов. Остроумно. Носильщик не уходил, мялся у двери.

— Все, товарищ! Аллах с тобой. Иди обдуривать других.

Араб сверкнул глазами и ушел, хлопнув дверью. Мы с Олей вышли на балкон. Все было, как обещано: теплый африканский воздух, безоблачное небо, пальмы всех видов, ковер из экзотических цветов под нашими окнами. Впереди — двенадцать счастливых дней. Забыть про питерских соседей с верхнего этажа, у которых десять лет как испортилась стиральная машина, и они регулярно заливают мою квартиру, не думать о том, что в университете всех пенсионеров к новому году обещают сократить. Наконец-то наговориться всласть с Олечкой, вспомнить о времени, когда еще были живы неповторимые люди, рожденные при царе, они жили среди нас, гуляли по Кировскому проспекту. С Олей было легко, ведь у нас общее прошлое. Мы обе помнили послевоенные очереди за яйцами и мукой, — тогда стояли во дворах огромных доходных домов, с улицы не видно. Навеки в памяти и день смерти Сталина, и начало новой эры, когда на дом стали приходить спекулянтки с польскими кофточками, а первые счастливцы поехали за границу, в Болгарию. Много было смешного, трогательного, еще больше было идиотизма. Мы сидели на балконе, пили привезенный растворимый кофе и вели светскую беседу.

— Олечка, у тебя бабушка по какой статье села?

— Антисоветская агитация и пропаганда. А твоей что шили?

— Мою бабушку никто не переплюнул: агент Ватикана! Ее портрет ви­сит у меня над кроватью. Утром просыпаюсь, смотрю на бабушку и думаю:
а у римского Папы губа не дура — Татьяна Борисовна была редкая красавица. Слушай, завтрак скоро заканчивается! В путь.

Ресторан, где нас кормили завтраками и ужинами, был размером с зал ожидания Московского вокзала. Самообслуживание, то бишь «шведский стол». Один стол, длиной с платформу, завален какими-то рыбами и кусками мяса, огурцами и помидорами. Горы еды. Попробовали: не съедобно. Ни рыбу, ни мясо не разжевать, овощи — подпорченные и безвкусные. Пошли к платформе с фруктами: опять облом. Персики и сливы — твердокаменные, грушами можно заколачивать гвозди, арбузы и дыни — недозрелые. А ведь мы не привередливые, мы всеядные, но такую дрянь даже в Африке есть не будем. Надо ли говорить, что и кофе оказался пойлом, а чай тут вообще не предусмотрен. Мы ушли из ресторана несолоно хлебавши.

После завтрака нас, туристов, собрали на веранде, чтобы сообщить, на какие экскурсии можно записаться. Выбор был большой: античные руины в городе Дугга, древнейшая в мире синагога в Джерме, старая мечеть-крепость в Кайруане, двухдневная экскурсия в Сахару с заездом в Колизей, а также бани с талассотерапией, фольклорные ансамбли, кожевенные и гончарные мастерские… Мы выбрали Сахару, за тем и ехали. Записались и на античные руины, и на мечеть, и на синагогу. Выезд в Сахару на следующий день в пять утра.

В пустыню поехало двадцать человек, кроме нас с Олей все были из других отелей, приличные люди. Несколько молодоженов, пожилые супружеские пары и одинокие немолодые женщины. Интересно смотреть из окна на чужую, загадочную жизнь. Живут тут в бетонных одноэтажных строениях, всюду свалки, утренний ветер носит по дороге пластмассовые пакеты. Наш гид Карим, окончивший текстильный институт на Кубани, рассказывал по дороге, что народ живет неплохо, все дети ходят в школу, никто не голодает. Богат тот, у кого много овец или оливковых деревьев. Проезжая через маленькую деревню, тури-сты обратили внимание на исхудалого старика, лежащего на земле перед воротами мечети.

— Почему дедушка лежит на улице? Он бездомный?

— Нет, просто ему так хочется, его никто не заставляет.

— Может, он для туристов разлегся?

— Нет, тут автобусы не останавливаются, лежит для себя.

В следующей деревне — бетонные домики с плоской крышей, стайки утренних собак, кучи мусора — я обратила внимание на группу девочек-подростков в черных платках. Они сидели под деревом, у каждой на коленях лежала книга. Девочки водили пальчиком по книжным строчкам и шевелили губами. Эти девочки под деревом со священной книгой на коленях врезались мне в память, до сих пор вижу их перед собой. Наконец автобус остановился, идем осматривать Колизей, лучший в мире по сохранности. Идти до Колизея триста метров сквозь строй продавцов, все движутся «в затылочек». Единственный способ сохранить самообладание — не встречаться с торговцами глазами, смотреть себе под ноги. На арене гладиаторов нещадно палило солнце, и мы с Олей спус­тились в подземные казематы, ища прохлады и тишины. Не тут-то было. В казематах нас атаковали продавцы мужских головных платков. «Один доллар! Один доллар!»

— Давай купим. Это их национальная одежда: белый платок с повязкой. И цена смешная.

Мужик вручил нам платок и сунул доллар в шаровары.

— А повязка?

— Пятьдесят долларов!

— Совсем оборзел. Забирай свой платок и гони доллар.

Продавец повернулся к нам спиной. «Знать вас не знаю». Бизнес, конечно, незамысловатый, можно было просить и три доллара, но за день тут проходят сотни туристов… Следующая остановка — по желанию. Оказывается, через полчаса будем проезжать жилище троглодитов. Гид сказал, что это древнейшие племена, населяющие Тунис. Они живут тут уже 1500 лет в меловых гротах, вырытых в склонах гор. Первобытный народ. Их много раз пытались переселить в дома, но троглодиты отказываются, чтут свои традиции. И никакая цивилизация их не коснулась.

— Хотите навестить семью троглодита?

— Хотим!!!

— Скоро остановка. Приготовьте по три доллара с человека, дадите хозяину, у него большая семья.

Мы приближались к пещере троглодитов. Мне из автобуса был виден двор с земляным полом. Посреди двора сидел троглодит в кресле-качалке и разговаривал по мобильному телефону с нашим гидом. Гид, по-видимому, предупреждал, чтоб готовились. И вмиг двор троглодитов преобразился: хозяин уволок кресло-качалку с глаз долой, откуда ни возьмись появилась старуха с козой, уселась на какую-то горную породу и принялась за дойку. Из-под земли выскочила молодайка с жерновами и стала картинно перетирать зерна. Девочка в углу плела корзину из дикорастущих трав, а маленький мальчик высекал огонь кремнем. У мальчика была голая попа, и он был особо грязен.

Наши туристы пришли в восторг. Вот ведь дикари, а какие трудолюбивые! Не смотрят исподлобья, а приветливо улыбаются. Попробуйте, поживите недельку в пещере, а они тут полторы тысячи лет мучаются. Будет что рассказать дома. Наши туристы, всемирно отзывчивые, собрали для троглодитов мешок подарков: сникерсы, чупа-чупсы, шампунь с кондиционером. Пока мы рассаживались в автобусе, хозяин-троглодит сосредоточенно подсчитывал выручку, а наш гид терпеливо ждал свой процент. Народные артисты — старуха, коза, молодайка и детки — покинули сцену.

Впереди нас ждал город Дуз, ворота Великой пустыни. Дальше — только бескрайние шевелящиеся пески. В Дузе нам предстояло переночевать. Перед сном желающие могли покататься на верблюдах. У меня разболелась голова, и я легла спать, а Оля пошла кататься. Скоро она вернулась: катания не получилось, немцы опередили. Приехали на двух автобусах и всех верблюдов расхватали. Молодой араб, говорящий по-французски, предложил Оле покататься на осле, за полцены. Пока она раздумывала, парень стал прижимать ее к финиковой пальме и ощупывать. Отшвырнув наглеца, подруга вернулась в гостиницу. «Меня, семидесятилетнюю, возжелал! Молокосос». Полночи нас душил смех.

Когда видишь перед собой самую большую пустыню мира, то думаешь: «Вот пустыня Сахара, величайшая в мире. Грандиозно». И больше ничего не приходит в голову. В программу входило катание на джипах по барханам. Появились джипы. Водители, загорелые, высокие красавцы в разноцветных тюрбанах, принцы Востока, были из какого-то иного мира. Эти знали себе цену. Молча, деликатно пристегнули пассажиров ремнями. Моторы взревели, и мы помчались по пустыне. Вверх, вниз. Женщины визжали от страха, некоторым стало плохо. Но мы же сами этого хотели: на джипах по барханам. Лица восточных принцев были непроницаемы: привыкли. Честно говоря, удовольствия от такого катания нет никакого. Колеса взметают песчаную пыль, вас трясет и укачивает, а впереди еще двадцать барханов. Из джипа вылезли еле живые. Было стыдно, нам же не пятнадцать лет. Туристы набрали в мешочки песок пустыни на сувениры, и мы двинулись в обратный путь.

Дорогу назад я запомнила плохо. Стреляло в ухе, и начался жар. По пути домой мы часто останавливались: всем хотелось походить по базарам и магазинам. Я из автобуса больше не выходила. Туристы покупали финики, расписные тарелки с арабской вязью, игрушечных верблюдов — все, что полагается привозить из Туниса. Я же мечтала об одном — добраться до кровати.

Не помню, как доехали до дома. Я проснулась от того, что Ольга трясла меня за плечо. Она смотрела на меня с ужасом, в ее глазах стояли слезы. Ольга поднесла к моему лицу зеркало, и я потеряла дар речи. На меня глядело чудище, кикимора, Баба-яга. На губах, веках, на щеках и на подбородке висели красные мешки, величиной с крупный грецкий орех. Лоб и шея покрылись язвами. Смерила температуру: сорок.

— Вызываю машину, отвезу тебя в больницу! Пока глотай аспирин.

— В местную больницу не лягу. Вызови врача, мы же застрахованы. Как думаешь, что со мной?

— Похоже на жуткий герпес. Но он появляется постепенно, он растет, а тебя за одну ночь скрутило!

Врач появился через два часа. Холеный, неприветливый, пузатый. Его нелюбезность была объяснима: он должен меня лечить бесплатно, а деньги по моей страховке он получит через полгода. Россия платит неохотно и с задержкой. Врач сел в кресло в сторонке, вынул ручку с золотым пером и стал писать рецепт. Не осмотрел меня, не спросил, как я дошла до жизни такой.

— Доктор, у меня герпес?

— Герпес.

— Как вы думаете, отчего?

— Перемена климата.

— Что мне делать?

— Я выписал вам антибиотики. Принимать три раза в день. Купите в аптеке.

Посещение больного заняло у врача три минуты. Ольга помчалась в аптеку, а я погрузилась в тягостные размышления. До конца путевки осталось десять дней. Я испортила отпуск не только себе, но и любимой подруге. Ведь она меня теперь не оставит и одна никуда не поедет. Прощай, античный город Дугг; прощайте, крепость-мечеть в Кайруане и древнейшая синагога. Не видать мне вас никогда.

Это теперь я знаю, что никакие антибиотики при герпесе не помогают, я напрасно глотала их горстями. Тут нужно другое лекарство, хорошо известное всем врачам мира, кроме моего тунисского профнепригодного врача. Да и сама хороша: ведь могла же я позвонить в Питер знакомому доктору и спросить совета. Все мы крепки задним умом. Мне становилось все хуже, и Оля не отходила от моей постели. Мы снова вызвали врача, и снова пришел тот, холеный дурак. Он посоветовал увеличить дозу антибиотиков и ушел, гордясь собой.

Пришла пора паковать чемоданы. Я сидела в прострации на постели, размышляя, как мне, с лицом старой кикиморы, показаться людям. Оля предложила мне забинтовать лицо, оставив одни глаза, как человеку-невидимке, и в таком виде долететь до Питера. Укладывая в чемодан сувениры, Ольга сокрушалась:

— Бедная ты моя, так ничего себе и не купила…

— Олечка, отсыпь мне немного песка Сахары.

— Ой, не могу. Извини. У меня его мало, самой не хватает.

По дороге в аэропорт я боялась смотреть вокруг: народ застывал при виде странной тетки с забинтованным лицом, а у меня вертелось в голове: я была в величайшей пустыне мира, где девять миллионов километров песка, а мне пожалели горстку. Оказалось, дефицит.

У Ольги остались нерастраченные динары, надо было обменять их на доллары в аэропорту. Мы подошли к пункту обмена валюты. За Ольгины динары мужчина в окошке должен был дать восемьдесят долларов. Смотрю, сует сквозь щель двадцать. Ну, это уж слишком! Я написала на бумажке цифру 80 и просунула ему в окно. Мужчина встал, потянулся, надел пиджак, висевший на стуле, и выключил свет в своей конторке. Потом он с грохотом опустил жалюзи. Оттуда, из темноты, послышался на прощание его веселый голос: «Путину — привет!»

После возвращения домой я проболела целый год. Герпес опасен не сам по себе, а разнообразными осложнениями. Это я так, к слову.

Иногда среди старых бумаг мне попадается на глаза буклет «Посетите чарующий Тунис!». И я вспоминаю о той поездке, как о неутоленной любви.

 

     

 

Анастасия Скорикова

Цикл стихотворений (№ 6)

ЗА ЛУЧШИЙ ДЕБЮТ В "ЗВЕЗДЕ"

Павел Суслов

Деревянная ворона. Роман (№ 9—10)

ПРЕМИЯ ИМЕНИ
ГЕННАДИЯ ФЕДОРОВИЧА КОМАРОВА

Владимир Дроздов

Цикл стихотворений (№ 3),

книга избранных стихов «Рукописи» (СПб., 2023)

Подписка на журнал «Звезда» оформляется на территории РФ
по каталогам:

«Подписное агентство ПОЧТА РОССИИ»,
Полугодовой индекс — ПП686
«Объединенный каталог ПРЕССА РОССИИ. Подписка–2024»
Полугодовой индекс — 42215
ИНТЕРНЕТ-каталог «ПРЕССА ПО ПОДПИСКЕ» 2024/1
Полугодовой индекс — Э42215
«ГАЗЕТЫ И ЖУРНАЛЫ» группы компаний «Урал-Пресс»
Полугодовой индекс — 70327
ПРЕССИНФОРМ» Периодические издания в Санкт-Петербурге
Полугодовой индекс — 70327
Для всех каталогов подписной индекс на год — 71767

В Москве свежие номера "Звезды" можно приобрести в книжном магазине "Фаланстер" по адресу Малый Гнездниковский переулок, 12/27

Михаил Толстой - Протяжная песня
Михаил Никитич Толстой – доктор физико-математических наук, организатор Конгрессов соотечественников 1991-1993 годов и международных научных конференций по истории русской эмиграции 2003-2022 годов, исследователь культурного наследия русской эмиграции ХХ века.
Книга «Протяжная песня» - это документальное детективное расследование подлинной биографии выдающегося хормейстера Василия Кибальчича, который стал знаменит в США созданием уникального Симфонического хора, но считался загадочной фигурой русского зарубежья.
Цена: 1500 руб.
Долгая жизнь поэта Льва Друскина
Это необычная книга. Это мозаика разнообразных текстов, которые в совокупности своей должны на небольшом пространстве дать представление о яркой личности и особенной судьбы поэта. Читателю предлагаются не только стихи Льва Друскина, но стихи, прокомментированные его вдовой, Лидией Друскиной, лучше, чем кто бы то ни было знающей, что стоит за каждой строкой. Читатель услышит голоса друзей поэта, в письмах, воспоминаниях, стихах, рассказывающих о драме гонений и эмиграции. Читатель войдет в счастливый и трагический мир талантливого поэта.
Цена: 300 руб.
Сергей Вольф - Некоторые основания для горя
Это третий поэтический сборник Сергея Вольфа – одного из лучших санкт-петербургских поэтов конца ХХ – начала XXI века. Основной корпус сборника, в который вошли стихи последних лет и избранные стихи из «Розовощекого павлина» подготовлен самим поэтом. Вторая часть, составленная по заметкам автора, - это в основном ранние стихи и экспромты, или, как называл их сам поэт, «трепливые стихи», но они придают творчеству Сергея Вольфа дополнительную окраску и подчеркивают трагизм его более поздних стихов. Предисловие Андрея Арьева.
Цена: 350 руб.
Ася Векслер - Что-нибудь на память
В восьмой книге Аси Векслер стихам и маленьким поэмам сопутствуют миниатюры к «Свитку Эстер» - у них один и тот же автор и общее время появления на свет: 2013-2022 годы.
Цена: 300 руб.
Вячеслав Вербин - Стихи
Вячеслав Вербин (Вячеслав Михайлович Дреер) – драматург, поэт, сценарист. Окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии по специальности «театроведение». Работал заведующим литературной частью Ленинградского Малого театра оперы и балета, Ленинградской областной филармонии, заведующим редакционно-издательским отделом Ленинградского областного управления культуры, преподавал в Ленинградском государственном институте культуры и Музыкальном училище при Ленинградской государственной консерватории. Автор многочисленных пьес, кино-и телесценариев, либретто для опер и оперетт, произведений для детей, песен для театральных постановок и кинофильмов.
Цена: 500 руб.
Калле Каспер  - Да, я люблю, но не людей
В издательстве журнала «Звезда» вышел третий сборник стихов эстонского поэта Калле Каспера «Да, я люблю, но не людей» в переводе Алексея Пурина. Ранее в нашем издательстве выходили книги Каспера «Песни Орфея» (2018) и «Ночь – мой божественный анклав» (2019). Сотрудничество двух авторов из недружественных стран показывает, что поэзия хоть и не начинает, но всегда выигрывает у политики.
Цена: 150 руб.
Лев Друскин  - У неба на виду
Жизнь и творчество Льва Друскина (1921-1990), одного из наиболее значительных поэтов второй половины ХХ века, неразрывно связанные с его родным городом, стали органически необходимым звеном между поэтами Серебряного века и новым поколением питерских поэтов шестидесятых годов. Унаследовав от Маршака (своего первого учителя) и дружившей с ним Анны Андреевны Ахматовой привязанность к традиционной силлабо-тонической русской поэзии, он, по существу, является предтечей ленинградской школы поэтов, с которой связаны имена Иосифа Бродского, Александра Кушнера и Виктора Сосноры.
Цена: 250 руб.
Арсений Березин - Старый барабанщик
А.Б. Березин – физик, сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе в 1952-1987 гг., занимался исследованиями в области физики плазмы по программе управляемого термоядерного синтеза. Занимал пост ученого секретаря Комиссии ФТИ по международным научным связям. Был представителем Союза советских физиков в Европейском физическом обществе, инициатором проведения конференции «Ядерная зима». В 1989-1991 гг. работал в Стэнфордском университете по проблеме конверсии военных технологий в гражданские.
Автор сборников рассказов «Пики-козыри (2007) и «Самоорганизация материи (2011), опубликованных издательством «Пушкинский фонд».
Цена: 250 руб.
Игорь Кузьмичев - Те, кого знал. Ленинградские силуэты
Литературный критик Игорь Сергеевич Кузьмичев – автор десятка книг, в их числе: «Писатель Арсеньев. Личность и книги», «Мечтатели и странники. Литературные портреты», «А.А. Ухтомский и В.А. Платонова. Эпистолярная хроника», «Жизнь Юрия Казакова. Документальное повествование». br> В новый сборник Игоря Кузьмичева включены статьи о ленинградских авторах, заявивших о себе во второй половине ХХ века, с которыми Игорь Кузьмичев сотрудничал и был хорошо знаком: об Олеге Базунове, Викторе Конецком, Андрее Битове, Викторе Голявкине, Александре Володине, Вадиме Шефнере, Александре Кушнере и Александре Панченко.
Цена: 300 руб.
Национальный книжный дистрибьютор
"Книжный Клуб 36.6"

Офис: Москва, Бакунинская ул., дом 71, строение 10
Проезд: метро "Бауманская", "Электрозаводская"
Почтовый адрес: 107078, Москва, а/я 245
Многоканальный телефон: +7 (495) 926- 45- 44
e-mail: club366@club366.ru
сайт: www.club366.ru

Почта России