ВСТРЕЧИ

Николай  Взоров,  Нина  Катерли

ИСТОРИЯ ОДНОГО АВТОГРАФА

Эту короткую историю нужно начать с рассказа Толстого «За что?», написанного Львом Николаевичем в 1906 году. В основе сюжета — подлинная трагическая судьба семьи польского патриота времен восстания 30-х годов поза­прошлого века: ссылка на окраину России, в Уральск, где, как пишет Лев Николаевич, его герою Мигурскому приходилось жить в нужде и унижениях и куда приехала его невеста-полька Альбина, чтобы обвенчаться с Мигурским и скрасить мужу тяжесть подневольного существования. Однако несчастья преследовали молодых супругов: из-за отсутствия в глуши медицинской помощи они потеряли двух детей, и тогда Альбина совершила попытку вывезти в ящике-гробу мужа из места ссылки. Но казак-конвоир раскрыл этот замысел, и Мигурский был осужден на новую ссылку и вечное поселение.

Рассказ «За что?», изданный отдельной книгой, бережно хранился в доме Галины Вячеславовны Альбовой (Арцимович) с дарственной надписью: Вяче­славу Михайловичу Арцимовичу от Льва Николаевича Толстого.

Галина Вячеславовна — родственница авторов этих заметок и дочь Вячеслава Михайловича Арцимовича, заменявшего доктора Душана Петровича Маковицкого в Ясной Поляне во время его отпуска с 1 июля по 1 августа 1907 года.

Очевидно, Вячеслав Михайлович исполнил свой врачебный долг, о чем свидетельствует запись, сделанная Маковицким 2 августа по возвращении из отпуска: «Вчера вернулся из дома в Ясную. <...> Льва Николаевича застал здоровым, бодрым и веселым».

То, что Толстой подарил Арцимовичу одно из своих произведений, сделав на нем дарственную надпись, удивления не вызывает: это был знак благодарности. Но почему именно этот рассказ?

Мысль написать рассказ «За что?» появилась у Толстого после прочтения им книги С. В. Максимова «Сибирь и каторга» (Ч. 1—3, СПб., 1891). Книга произвела на Льва Николаевича сильнейшее впечатление. Первое название рассказа — «Непоправимо». В многочисленных комментариях к рассказу приводятся слова Толстого, записанные Душаном Маковицким в феврале 1906 года: «Какие люди ужасы делают! Животные не могут того делать, что правительство делает».

За год до этого, в январе 1905 года, в тех же «Яснополянских записках» приводится следующий диалог:

«За обедом Лев Николаевич спросил, что нового? Ему ответили, что в Варшаве волнения, по русским газетам — 180 человек убитых. Замазали русские надписи на вывесках. Ждут волнений в Лодзи. — „Не могу не сочувствовать полякам, как их обижают“, — сказал Лев Николаевич».

«Вопрос о польско-русских отношениях был для Толстого одним из самых трудных и тревожных, — пишет Б. М. Эйхенбаум в статье «Из студенческих лет Л. Н. Толстого». Он ссылается на профессора Краковского университета М. Здзеховского, который летом 1899 года получил от Льва Толстого письмо в ответ на приветствие, посланное ему (в связи со столетней годовщиной со дня рождения Пушкина) кружком краковских литераторов и ученых. Толстой писал: «Вашей статьей и разговорами Вы помогли мне сознательно сблизиться душевно с поляками, — то, к чему я всегда чувствовал несознательное влечение».

В дневнике личного секретаря и биографа Льва Толстого Николая Николаевича Гусева есть запись от 1 июля 1908 года: «На днях Лев Николаевич сказал: „Во мне с детства развивали ненависть к полякам. И теперь я отношусь к ним с особенной нежностью, отплачиваю за прежнюю ненависть“».

Толстой знал, что делает с поляками российское правительство, потому и подарил Вячеславу Арцимовичу именно этот рассказ. Роль тут сыграло не только польское происхождение Арцимовича, но и судьба его предков и сочувствие Толстого польскому национально-освободительному движению.

Основатель рода Арцимовичей в России, той его ветви, к которой принадлежал отец Вячеслава Михайловича, Михаил Иосифович (польское имя — Jozef), был сослан в Сибирь на поселение как участник польского восстания 1863 года. Восстание было жестоко подавлено. В своих репрессиях против мятежников М. Н. Муравьев прибегал к мере, которую сам называл «выходящею из обыкновенного разряда». К сожжению целых деревень и шляхетских околиц, к ссылке в Сибирь на поселение их жителей, всех до одного, с женами и детьми. И при этом совершалось множество казней.

Что касается жены Михаила Иосифовича Елены Игнатьевны Яхимович, то внуки говорили о ней так: «Наша бабушка была сибирячкой». Очевидно, что Елена Игнатьевна была дочерью поляков, сосланных в Сибирь после восстания в Варшаве в 1830 году. И на их долю также пришлось немало страданий и унижений.

От брака Михаила Иосифовича и Елены Игнатьевны родились три сына и две дочери: Иосиф, Нина (бабушка по материнской линии авторов настоящей заметки), Андрей, Евгения и Вячеслав. Семья Арцимовичей сначала могла жить лишь в Тобольске, а после освобождения — в Смоленске и Москве.

В Польше у Михаила Арцимовича не осталось ни братьев, ни сестер, что отчасти и может объяснить отсутствие связи с родиной. И только совсем недавно, когда никого из старшего поколения Арцимовичей уже не было в живых, нам пришло письмо из Польши. Дальняя родственница, пани Ирена Рамлау, пишет: «Моя прабабушка Камила Сакович (двоюродная сестра Михаила Иосифовича) много помогала материально Михаилу Арцимовичу, который был повстанцем в 1863 году; он был очень уважаемым человеком».

Из того же письма мы узнали, что в Варшаве на кладбище Повонзки есть гробница у первых ворот на левой стороне костела. Плита, четыре ступени и — за цепью: «Йозеф и Антонина Арцимович». Там покоятся родители ссыльного Михаила Арцимовича, который с родными так и не встретился.

Михаил Иосифович умер рано, в 1890-е годы. Это неудивительно: сказались лишения, перенесенные в ссылке. Уже после смерти отца его дочери закончили Институт благородных девиц в Москве. Старший сын Иосиф возглавлял компанию по водоснабжению, это было столь же модное направление коммунального хозяйства в начале ХХ века, как в наше время — распространение мобильной связи. После смерти мужа Елена Игнатьевна жила в семье старшего сына, а затем, после его смерти, в семье своей дочери, нашей бабушки, Нины Михайловны Катерли (рожд. Арцимович), в Иваново-Вознесенске.

Вячеслав Михайлович Арцимович, который провел в 1907 году месяц у Льва Толстого в Ясной Поляне, стал военным врачом во время Первой мировой войны и умер на фронте от сердечного приступа.

…Трагическая судьба предков Вячеслава Михайловича со стороны и отца, и матери, польских патриотов, сосланных в Сибирь, — ясная причина того, почему Лев Николаевич подарил Арцимовичу на прощанье именно рассказ «За что?»

Вопрос «За что?» — один из вечных вопросов русской истории, наряду с «Что делать?» и «Кто виноват?». Не раз он звучал применительно к Польше и полякам...

Властителям России никогда не нужна была свободная Польша. Потому так трагически точно звучат сегодня финальные слова рассказа Льва Толстого «За что?»:

«Николай же Павлович радовался тому, что задавил гидру революции не только в Польше, но и во всей Европе, и гордился тем, что он не нарушил заветов русского самодержавия и для блага русского народа удержал Польшу во власти России. И люди в звездах и золоченых мундирах так восхваляли его за это, что он искренно верил, что он великий человек и что жизнь его была великим благом для человечества и особенно для русских людей, на развращение и одурачивание которых были направлены все его силы».