ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ

О текстологии и свойствах памяти

«Записки архивиста» Л. И. Кузьминой (СПб.: «Росток», 2008). Из пятнадцати заметок некоторые посвящены писателям, мне хорошо знакомым. С Ольгой Берггольц встречался, когда писал книгу «Голос Ленин­града» (о Ленинградском радио в годы войны). С Федором Абрамовым дружил многие годы, писал воспоми­нания о нем, готовил вместе с его вдовой сборник воспоминаний об этом писателе… Так что надеялся на добрую встречу с книгой филолога, коллеги. Увы, в записках оказались нарушены элементарные правила цитирования.

В заметке о Берггольц вспоминается 1957 г., когда многие свои стихи поэтесса тщательно оберегала от чужого взгляда. Эти свидетельства драгоценны, однако наш архивист печатает стихотворение 1939 г. «Нет, не из книжек наших…», совершенно не учитывая существующие публикации: в «Огоньке» (1987, № 27), в книгах самой Берггольц, в антологии Е. Евтушенко «Строфы века» (1997). Приведу текст Берггольц и «вариант» Л. И. Кузьминой, по «давней памя­ти». Выделено курсивом отсутствующее в «Записках...», а в скобках отмечено своеволие публикатора:

 

...И я не могу иначе…

Лютер

Нет, не из книжек наших скудных (нудных!),

Подобья нищенской сумы,

Узнаете о том, как трудно,

Как невозможно жили мы.

 

Как мы любили горько (дерзко), грубо,

Как обманулись мы любя,

Как на допросах, стиснув зубы,

Мы отрекались от себя.

 

(И в темноте бездонных камер)

Как в духоте бессонных камер

И дни и ночи напролет

Без слез, (кровавыми) разбитыми губами

(Шептали) Твердили: (Родина, народ…) «Родина», «Народ».

 

И находили оправданья (оправданье)

Жестокой матери своей,

На бесполезное страданье

Пославшей лучших сыновей.

 

О, дни позора и печали!

О, неужели даже мы

Тоски людской не исчерпали

В открытых копях Колымы!

 

А те, (кто выжили) что вырвались случайно,

(Обречены) Осуждены еще страшней.

На (осторожное) малодушное молчанье,

На недоверие друзей.

И молча, только тайно плача,

Зачем-то жили мы опять,

Затем, что не могли иначе

Ни жить, ни плакать, ни дышать.

 

И ежедневно, ежечасно,

Трудясь, страшилися тюрьмы,

Но не было людей бесстрашней

И горделивее, чем мы!

 

Автор «Записок...» указывает, что забыл «последнюю строфу». На самом деле «забыты» — три.

Возвращаясь к заметке об Ольге Берггольц («Ах Ольга, Ольга, Ольга, Олька...»), не могу понять, что происходит. В 1965-м мы, работники из­дательства «Советский писатель», радовались: после больших сложностей вышла все-таки новая книга стихов Берггольц «Узел». Перед тем во внутренней рецензии литературоведа В. Орлова (она недавно опубликована И. Кузьмичевым) были предложения «спасения ради» перестроить книгу, снизить ее «антикультовый» пафос, включив в текст и другие сти­хи. Издатели отстояли волю автора, хотя «оттепель» была на излете. В «Узел» вошли стихи тюремные и послетюремные, лирический дневник (1937—1964) — то, что читала она своим друзьям, в том числе бывшим зекам (кри­тику А. Горелову, его жене), те, что зна­ла Ахматова. И вот я читаю у Л. Кузьминой из цикла «Родина»: «Переступив порог высокий (другое прочтение — «Перешагнув порог высокий»), а затем убийственную фразу: «Не знаю, есть ли где-либо напеча­танными эти стихотворения. Я не видела...» То есть как? Не видела, не знает о знаменитой книге «Узел», прижизненных двухтомнике (1967) и трех­томнике (1972—1973)?! На них, в частности, опирались М. Берггольц и А. Пав­ловский, выпуская том в «Библиотеке поэта» (1983). А уже в бесцензурную пору вышло Собрание сочинений в трех томах (1988—1990). Не думал я, что архивные ра­ботники, кажется кандидаты наук, выступают в роли «собирателей», не по­дозревая, что и где печаталось! Или с автором «Записок архивиста» мы жили в разное время? Может быть, эти «Записки...» — «свободное сочинение», слишком сво­бодное?! От таких явлений, какими были в годы «оттепели» и «Дневные звез­ды» и великая книга «Узел».

У меня нет сомнений: архивист Л. Кузьмина высоко ценит поэзию Берг­гольц. Но почему же так неубедительно даны тексты, не названы имена ав­торов книг, ей посвященных (Н. Банк, Д. Хренкова, О. Оконевской — и, что особенно странно, сотрудника Пушкинского Дома А. Павловского, помимо «очерка творчества» написавшего блистательное эссе «Голос», рассказ блокадного подростка о своем восприятии радиовыступлений Ольги Федоров­ны зимой 1942 года)? Я ни в коей мере не пытаюсь «рецензировать» «Запис­ки архивиста», хочу лишь понять, почему их автор не захотел выйти за рамки своих запоздалых споров с уже покойной сестрой О. Берггольц — Ма­рией Федоровной? Она была человеком сложным, но бесконечно преданным делу и памяти поэта. Она требовала сохранения авторских прав, чем досаждала публикаторам. Но стоит ли называть ее «непреоборимой сестрой» даже после ее смерти? Мы помним стихот­ворение «Машенька, сестра моя, москвичка...» (1941), знаем, что Мария Фе­доровна в январе 1942-го пробилась в блокадный город через Ладогу!

Поразительней всего, что автор «Записок...» как-то «пропустила» книгу Берг­гольц «Встреча», презентацию которой провела в ноябре 2000 г. ее составитель М. Берггольц. Как же можно в 2008 г. сообщать, что в печати «не появились дневники» и «никто не знает, где эта важная страница жизни О. Ф. Берггольц». В книге «Встреча» были и неизвестные стихи, и трагические дневники 1939—1941-х. Многими они, как теперь говорят, «введены в научный оборот», в том числе публикация «Из дневников» («Звезда», 1990, № 5).

В «Записках» упоминаются похороны О. Берггольц. Я был на них. Слышал выступление Федора Абрамова в одной из малых гостиных Дома писателя. В этой речи (она напечатана!) писатель, в частности, говорил: «Нынешняя гражданская панихида, думаю, могла быть и не в этом зале. Она могла быть в самом центре Ленинграда — на Дворцовой площади, под сенью при­спущенных красных знамен и стягов, ибо Ольга Берггольц — великая дочь нашего города, первый поэт блокадного Ленинграда». Абрамов также ска­зал, что через нее прошли все беды своей эпохи.

Что же об этом говорится в «Записках архивиста»?

«Даже такое светлое дело, как завещание похоронить ее на Пискаревском кладбище, проигнорировали. Не все, правда. Равный ей по достоинству человек Ф. А. Абрамов считал, что она должна быть погребена (? — А. Р.) на Дворцовой площади, чтобы каждый петербуржец и гость города не прошел мимо, не по­клонившись этой могиле».

О Пискаревке верно, есть об этом даже тогдашние стихи Г. Горбовского. Но о самой речи Абрамова наш автор судит по давним воспоминаниям: ни о какой могиле на площади он и не думал и сказал все, что хотел. Мы же отправились в тот ноябрьский день на Литератор­ские мостки Волкова кладбища, а уже ближе к вечеру вернулись на помин­ки в Дом писателя...

Автор пишет о радости работы в Пушкинском Доме с 1949 г. в течение трид­цати лет, о самом этом учреждении, некоторых сотрудниках. Отмечает вскользь, что одно время между Пушкинским Домом и Союзом писателей были «неприязненные отношения» и это отразилось на формировании ряда архивов. Здесь, конечно, автор решил не касаться сложной репутации Пушкинского Дома в годы борьбы с «космополитами» и изгнания из института видных ученых. В ту пору стояли у кормила П. Выходцев, Л. Ершов и прочие члены всевозможных комиссий по проверке учреждений культуры. И продолжалось это не год, не два.­

Почти в каждой заметке автор пишет, что не претендует на анализ творчества писателя (В. Конецкого, В. Белова, М. Дудина), но упрямо не заме­чает, как менялась общественная атмосфера. Одно дело семидесятые, дру­гое — вторая половина восьмидесятых, перестройка. Как это не учиты­вать? Вот Михаил Дудин приходил в редакцию «Невы» и щедро «сорил» сти­хами. Иногда их собирала секретарь редакции А. Масловская. Случалось, она читала эти, казавшиеся чуть ли не скабрезными, стихи приятельнице по теле­фону. Как-то (9 марта 1978!) продиктовала по телефону. А в начале девяностых (1992) эти острые стихи Дудин издал отдельной книжкой — «Грешные рифмы», в новом варианте.­

Можно ли было ничего не сказать читателю «Записок…» о самом факте этого издания, «смело» их публикуя в 2008-м?

Меня же интересуют другие вопросы. Почему в «Записках...» указана неверная дата смерти М. Дудина: 31 декабря 1994 г. вместо 31 декабря 1993 г.? Почему «однокашница» Абрамова полагает, что писатель ушел из жизни в 61 год (29.2.1920—14.5.1983)? Почему в книжке 2008 г. первая публикация стихотворения «На собранье целый день сидела...» («Знамя», 1987, № 3) определяется как «недавняя»? Как могла появиться почти кощунственная фраза о гибели младшей дочери Берггольц Майи Молчановой (в 1936 г. ушла старшая — Ирина): «Майя сгорела в три дня от диспепсии. В блокадном Ленинграде лекарств не было». Маленькая Майя умер­ла в 1933-м! При чем здесь блокада?

Категоричность оценок не требует аргументации. Если автор сообщает, что о В. Конецком опубликована всего одна монография (важно, что прижизненная — 1980), то ему необходимо отметить: «она не во всем может удовлетворить современного читателя» (имя исследователя — Р. Файнберг — опущено). Если отдается должное «основательно разработанной научной биографии „Ольга Форш“» (1966 и 1974, Д. Тамарченко), то сказано, что в ней все-таки «нет живого облика Ольги Дмитриевны». Между тем в монографиях бывших пушкинодомцев, коллег Л. Кузьминой, П. Выходцева и В. Ковалева живые облики А. Твардовского и Л. Леонова едва просматривались. Говоря о В. Конецком,
Л. Кузьмина долж­на была хотя бы вспомнить о составленном Т. Акуловой («в его жизнь вошла женщина мягкая, чуткая, образованная») сборнике воспоминаний «Дорогой наш капитан» (2004).
Странно звучат в «Записках...» слова о В. Конецком: «Над его безвременной могилой стоит памятник...» Преувеличенно о писате­ле в начале нового века: «Его творческие силы были в расцвете». Без зна­ния материала говорится: «Смеховая стихия творчества Конецкого по сути дела не раскрыта, не объяснена». На самом деле об этом давно и хорошо написал критик И. Золотусский, чьи работы о себе писатель ценил.

Меня удивила бедность суждений о художниках, вроде бы близких автору. Как и она, я давно покорен распутинским романом «Живи и помни» и лучшими его рассказами. Не устарели прежние высокие оценки таких произведений В. Белова, как «Привычное дело» и «Плотницкие рассказы». Правда, о своем «однокашнике» Ф. Абрамове автор по сути ничего не сумела сказать, ибо не читала таких его произведений, в которых он строже всего говорил о себе («Слон голубоглазый»), многое объясняющих в характере писателя. Единственный живой штрих — упоминание о том, что Абрамов самолично принес в архив чемодан с рукописями романа «Дом».

Можно собрать материалы, важные для понимания характера писателя, а можно уйти от этого. Я запомнил ответ В. Белова на мою просьбу написать для нашего сборника воспоминаний об Абрамове: «У меня еще перед Шукшиным долг…» Это был от­каз, поразивший неожиданностью, ведь именно Абрамов первым поддержал моло­дого автора из деревни Тимониха... Теперь В. Белов, автор романа «Все — впереди», не захотел написать о творце «Пелагеи», которую некоторые «дере­венщики» не приняли.

Многие персонажи «Заметок» упрощены. Тот же М. Дудин — щедрый, широкий, удачливый. Но разве в его «загашнике» были лишь «Грешные рифмы», разве не признавал: «Со всеми вместе я орал „Ура!“ / И до мозолей отбивал ладо­ши»? В конце жизни перед читателем предстал поэт трагический, автор изданной посмертно книги «Дорогой крови по дороге к Богу» (1995). Думаю, и внутреннее состояние В. Распутина не понято. Проще всего заклинать: «Вернитесь к литературе». Сложнее понять, почему замолчали большие художники — В. Белов и В. Распутин, а у их старшего коллеги Ф. Абрамова «печь» была раскалена надол­го — сколько незавершенных замыслов, планов, набросков... Впрочем, это лишь благие размышления... максималиста.

О языке и стиле «Записок...» всерьез говорить не приходится. Вот ци­тата из отвергнутой более двадцати лет назад одним из журналов и приведенной полностью статьи «архивиста» о романе Ю. Бондарева «Выбор»: «Нельзя не ощущать, что проза Бондарева „оссиянна“ влиянием великого Толстого. Это во всем, даже в стиле романа». О критиках Бондарева: «Им просто очень не хотелось пускать Бондарева в самый первый ряд самых значитель­ных писателей своего времени». Отвечу примерами А. Платонова, М. Булгако­ва. Они вошли «в самый первый ряд» вопреки разным В. Ермиловым и А. Безымен­ским. И военные писатели К. Воробьев и В. Быков, которых в своих «пере­числениях» не называет автор «Записок...», — тоже вошли.

Хорошо, что «Записки...» не вышли под грифом Пушкинского Дома, который все больше выпускает изданий мирового класса. Но речь не об отдельной неудаче. В свет вышла слабая, сырая, явно устаревшая рукопись. Ее не спасают ни отдельные удачные фотографии, ни ряд живых зарисовок — Ольги Форш, С. Гейченко и отца Нади Рушевой. Случилось ЧП, о котором нужно сказать прямо.

Александр Рубашкин

Анастасия Скорикова

Цикл стихотворений (№ 6)

ЗА ЛУЧШИЙ ДЕБЮТ В "ЗВЕЗДЕ"

Павел Суслов

Деревянная ворона. Роман (№ 9—10)

ПРЕМИЯ ИМЕНИ
ГЕННАДИЯ ФЕДОРОВИЧА КОМАРОВА

Владимир Дроздов

Цикл стихотворений (№ 3),

книга избранных стихов «Рукописи» (СПб., 2023)

Подписка на журнал «Звезда» оформляется на территории РФ
по каталогам:

«Подписное агентство ПОЧТА РОССИИ»,
Полугодовой индекс — ПП686
«Объединенный каталог ПРЕССА РОССИИ. Подписка–2024»
Полугодовой индекс — 42215
ИНТЕРНЕТ-каталог «ПРЕССА ПО ПОДПИСКЕ» 2024/1
Полугодовой индекс — Э42215
«ГАЗЕТЫ И ЖУРНАЛЫ» группы компаний «Урал-Пресс»
Полугодовой индекс — 70327
ПРЕССИНФОРМ» Периодические издания в Санкт-Петербурге
Полугодовой индекс — 70327
Для всех каталогов подписной индекс на год — 71767

В Москве свежие номера "Звезды" можно приобрести в книжном магазине "Фаланстер" по адресу Малый Гнездниковский переулок, 12/27

Михаил Толстой - Протяжная песня
Михаил Никитич Толстой – доктор физико-математических наук, организатор Конгрессов соотечественников 1991-1993 годов и международных научных конференций по истории русской эмиграции 2003-2022 годов, исследователь культурного наследия русской эмиграции ХХ века.
Книга «Протяжная песня» - это документальное детективное расследование подлинной биографии выдающегося хормейстера Василия Кибальчича, который стал знаменит в США созданием уникального Симфонического хора, но считался загадочной фигурой русского зарубежья.
Цена: 1500 руб.
Долгая жизнь поэта Льва Друскина
Это необычная книга. Это мозаика разнообразных текстов, которые в совокупности своей должны на небольшом пространстве дать представление о яркой личности и особенной судьбы поэта. Читателю предлагаются не только стихи Льва Друскина, но стихи, прокомментированные его вдовой, Лидией Друскиной, лучше, чем кто бы то ни было знающей, что стоит за каждой строкой. Читатель услышит голоса друзей поэта, в письмах, воспоминаниях, стихах, рассказывающих о драме гонений и эмиграции. Читатель войдет в счастливый и трагический мир талантливого поэта.
Цена: 300 руб.
Сергей Вольф - Некоторые основания для горя
Это третий поэтический сборник Сергея Вольфа – одного из лучших санкт-петербургских поэтов конца ХХ – начала XXI века. Основной корпус сборника, в который вошли стихи последних лет и избранные стихи из «Розовощекого павлина» подготовлен самим поэтом. Вторая часть, составленная по заметкам автора, - это в основном ранние стихи и экспромты, или, как называл их сам поэт, «трепливые стихи», но они придают творчеству Сергея Вольфа дополнительную окраску и подчеркивают трагизм его более поздних стихов. Предисловие Андрея Арьева.
Цена: 350 руб.
Ася Векслер - Что-нибудь на память
В восьмой книге Аси Векслер стихам и маленьким поэмам сопутствуют миниатюры к «Свитку Эстер» - у них один и тот же автор и общее время появления на свет: 2013-2022 годы.
Цена: 300 руб.
Вячеслав Вербин - Стихи
Вячеслав Вербин (Вячеслав Михайлович Дреер) – драматург, поэт, сценарист. Окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии по специальности «театроведение». Работал заведующим литературной частью Ленинградского Малого театра оперы и балета, Ленинградской областной филармонии, заведующим редакционно-издательским отделом Ленинградского областного управления культуры, преподавал в Ленинградском государственном институте культуры и Музыкальном училище при Ленинградской государственной консерватории. Автор многочисленных пьес, кино-и телесценариев, либретто для опер и оперетт, произведений для детей, песен для театральных постановок и кинофильмов.
Цена: 500 руб.
Калле Каспер  - Да, я люблю, но не людей
В издательстве журнала «Звезда» вышел третий сборник стихов эстонского поэта Калле Каспера «Да, я люблю, но не людей» в переводе Алексея Пурина. Ранее в нашем издательстве выходили книги Каспера «Песни Орфея» (2018) и «Ночь – мой божественный анклав» (2019). Сотрудничество двух авторов из недружественных стран показывает, что поэзия хоть и не начинает, но всегда выигрывает у политики.
Цена: 150 руб.
Лев Друскин  - У неба на виду
Жизнь и творчество Льва Друскина (1921-1990), одного из наиболее значительных поэтов второй половины ХХ века, неразрывно связанные с его родным городом, стали органически необходимым звеном между поэтами Серебряного века и новым поколением питерских поэтов шестидесятых годов. Унаследовав от Маршака (своего первого учителя) и дружившей с ним Анны Андреевны Ахматовой привязанность к традиционной силлабо-тонической русской поэзии, он, по существу, является предтечей ленинградской школы поэтов, с которой связаны имена Иосифа Бродского, Александра Кушнера и Виктора Сосноры.
Цена: 250 руб.
Арсений Березин - Старый барабанщик
А.Б. Березин – физик, сотрудник Физико-технического института им. А.Ф. Иоффе в 1952-1987 гг., занимался исследованиями в области физики плазмы по программе управляемого термоядерного синтеза. Занимал пост ученого секретаря Комиссии ФТИ по международным научным связям. Был представителем Союза советских физиков в Европейском физическом обществе, инициатором проведения конференции «Ядерная зима». В 1989-1991 гг. работал в Стэнфордском университете по проблеме конверсии военных технологий в гражданские.
Автор сборников рассказов «Пики-козыри (2007) и «Самоорганизация материи (2011), опубликованных издательством «Пушкинский фонд».
Цена: 250 руб.
Игорь Кузьмичев - Те, кого знал. Ленинградские силуэты
Литературный критик Игорь Сергеевич Кузьмичев – автор десятка книг, в их числе: «Писатель Арсеньев. Личность и книги», «Мечтатели и странники. Литературные портреты», «А.А. Ухтомский и В.А. Платонова. Эпистолярная хроника», «Жизнь Юрия Казакова. Документальное повествование». br> В новый сборник Игоря Кузьмичева включены статьи о ленинградских авторах, заявивших о себе во второй половине ХХ века, с которыми Игорь Кузьмичев сотрудничал и был хорошо знаком: об Олеге Базунове, Викторе Конецком, Андрее Битове, Викторе Голявкине, Александре Володине, Вадиме Шефнере, Александре Кушнере и Александре Панченко.
Цена: 300 руб.
Национальный книжный дистрибьютор
"Книжный Клуб 36.6"

Офис: Москва, Бакунинская ул., дом 71, строение 10
Проезд: метро "Бауманская", "Электрозаводская"
Почтовый адрес: 107078, Москва, а/я 245
Многоканальный телефон: +7 (495) 926- 45- 44
e-mail: club366@club366.ru
сайт: www.club366.ru

Почта России