Михаил Воловик

* * *

В тот миг они друг с другом поравнялись —

все стало вечным и ушло навек.

Р.-М. Рильке

Из веков, миров и суеверий

безымянной вымыты волной,

две песчинки, невзначай на берег

мы попали волею чужой —

и соприкоснулись на мгновенье.

Отступив, нас разлучит волна,

но отныне, лишены забвенья,

мы навек посвящены служенью:

трепет встречи — нам с тобой цена.

Хочется заплакать, сожалея:

лишь однажды и на краткий миг…

Только чудо — кто оплакать смеет,

чудо, что весь свет собой затмит?

* * *

И что ни день в году — то дата, дата…

Лишь по ночам не отмечаю дат.

А ты? Уже не знаю… Все куда-то

уходит — близоруко, невпопад

и (помню, ты не любишь это слово) —

и навсегда. Не расслабляйся: спи!

Души незрячей рыхлая солома,

прикрывшись сном, не вспыхнет от тоски,

ни от стыда… Сегодня полнолунье,

я вспоминаю — как гляжу в окно:

воспетая поэтами глазунья

подмигивает мне. Освещено,

вернее, обволочено пространство

ее пустым сиянием, и нам

Ли Бо дает рецепт непостоянства:

коктейль «Слеза с луною». Пополам.

Не понимаешь? Вот и слава богу,

не мучайся — достаточно того,

что — дата, ночь, луна — уже так много,

так хорошо для сердца моего!

* * *

Так женщины-рыбачки голосят,

перебороть стараясь шум прибоя, —

и крик матросы слышат — и стократ

их силы умножаются любовью.

Ответный вопль летит из темноты —

и голоса, схлестнувшись над волнами, —

последнее, что понимаешь ты,

когда проходит вечность между нами.

* * *

                                          Брошенных пой…

                                                     Р.-М. Рильке

Отвергнутых и брошенных — возьми,

Господь, отсюда вместе с их печалью.

Их не утешить. Им не быть с людьми.

Они сгорают быстрыми свечами,

и свет их нелюдимо одинок,

как свернут внутрь себя, пережигая

своей души последний островок,

бессмертием ее не утруждая.

Чей инвентарный список завершен,

еще казаться может, но на деле

уже иным пределам посвящен,

ничем земным свободно не владея.

И пусть пройдет. Такие знают толк

в безумии, не ждущем пониманий,

поскольку эти свечи — мимо толп,

вне памяти и жизнеописаний.

* * *

Если ты меня любила,

если я тебя любил,

как порвалась эта жила,

как не стало этих сил?

Знатоки ли нашептали,

что «закон» на это есть,

или просто мы устали

вместе быть и вместе цвесть?

Или это месть всех бывших,

прежде выронивших нас,

козни низших, зависть высших,

святотатства метастаз?

Как фатальна — этой тайной

невозможность овладеть!

Словно дали нам случайно

райской жизни подглядеть.